Александр Кутыков - Берега светлых людей

Пройдя благословенную Италию, северяне с попутчиками принялись искать притоки Истра. С первыми расстались со славянами — их путь лежал в Восточную Галлию, Рецию, за степи Паннонии; по достижении Истра откололись герулы. Готы остались с немногочисленным язигами и даками. Карл объявил, что желает наведаться к другу своему давнему Верженю, — крюк не велик, а реку всё равно переходить надо вместе... После, на переправе, отряд покинули даки.

Возвратившись в свой мир, заметили бравые вояки — успокоился варварский котёл! Не от кого стало отмахиваться... Когда и какой ещё умник с горячей кровью в жилах соберёт северян для южного похода? Африканец Септимий Север стал на той стезе первопроходчиком... А великая цель во всей ойкумене одна — Рим. Бои за него ведутся на далёких подступах!

Легат Альбин, как подобает истинному северянину, готовится долго...

А полководец Нигер с войском из азиатов и африканцев уже подчинил себе Египет и Сирию. Этот соискатель высокого трона нетерпелив — без раскачки направился в Европу. Захватил город-колонию Византий, вторгся в Грецию...

Что станется с Севером — не столь важно для благословенных просторов, попавших под гнёт очередной волны извечного афро-азиатского приступа. Мужчины тех народов, что хлебнули ещё одну порцию из отравленной чаши и изменились от сгущения перемешавшихся традиций, станут дружнее. Почувствовав плечо единомышленников, ввергнутся в очередной этап борьбы. Имея предостаточно прагматического ума, мужчины быстро додумаются, что для сладкой жизни вовсе не стоит лить кровь на полях брани, — безопаснее вести борьбу в собственном окружении. Объектов, дожидавшихся пересмотра уставов, вполне хватало...

На тот период времени, когда Сарос без сознания полусидел-полулежал в маленькой и неудобной повозке, когда Карл на лодках держался левобережья Истра, а Север готовил силы для отпора по всем фронтам, женщина в передней Азии уже практически лишилась своего «я» в развивающемся обществе. В давней и премного славной балканской и малоазиатской земле амазонок — Кибелы, Деметры — женщина теперь видна лишь как актриса театра, танцовщица. Литература греков начала мало-помалу унижать, а после — откровенно издеваться над женской половиной человечества, ставя в упрёк ей хитрость, кокетство, чувственность.

Уже Гесиод отождествлял роль женщины в обществе с коварством и бесстыдством. Говорил он так: «Всем несчастьям своего положения затравленного животного человек обязан именно женщине». И арабы, в отличие от халдеев, и греки — не эллины — с такими вот откровениями были вполне согласны. Но не всем женщинам нравился Мир, который запутали мужчины.

Многовековую борьбу сильная половина человечества выиграла. Женщины стали персонами второго плана, в лучшем случае — управляли из-за кулис. Восток сделал из женщины-деятеля красивую куклу, что на том этапе польстило ей — прежде всего матери, думающей о потомстве. Но при естественной нехватке женской красоты на всех пошло деление мужчин, сильные — закрепляли свои права. Женщина порабощалась, уничтожался природный смысл её присутствия в человеческом обществе. Жена — лишь первая среди слуг; красавица — лучший подарок... Возмездие за унижение женщины ещё придёт...

Вержень не столько был рад тому, что Карл послушался его и отыскал-таки истринского командира, сколь оттого, что почувствовал успокоение от зыбкости римской власти. Вержень всегда придерживался принципа: нашего — не тронь, а постылые упрямцы всё шли и шли. Чуткий Вержень всё видел, всё чувствовал остро, многое знал наперёд. Он нисколько не удивился, что другу Карлу не понравилось в Риме.

— Хоть посмотрел, как срамные наглецы живут! — ответил он, выслушав рассказ Карла...

Язиги на Тисе с подозрением отнеслись к готам, когда узнали, что те возвращаются полным составом: их делегаты вернулись домой только малой частью. Правда, это не помешало доброхотству Густава: взамен лодочек, что были забраны у рыбаков Савы, он выделил подержанную, но зато весьма добротную ладью. Что ему, владыке? Каждый мужчина окрестного населения — корабел!..

Не так давно пришли сюда язиги — руссы очередной волны. Не будучи ветреными кочевниками, сие тысячелетнее племя асов, изгнанное с насиженных мест степняками, при смещении стало язами; славяне и рыже-белёсые кельты переиначили название на свой лад — язиги. Они помогли обустроить заповедный уголок с выгодой и мерой, а потомки их, оставив после себя названия местностей, от продолжавшегося давления сородичей с востока веками поднимались по Тисе — пока не растворились в древней этнической среде...

Отсмотрев трогательное прощание Ланы с полюбившимся ей язигом, отряд Карла поднялся по той же самой реке и по притокам добрался до Вислы. Далее по знакомому Нареву пошёл себе к дому.

Хотелось путешественникам хоть краткой передышки. Члены ломила усталость. Даже думать о чём-то римском, о Севере, о его противниках не моглось. Также и о варварском мире, какой скитальцы оставляли вместе с конями на тропах и полянах, и принимали вновь, поскольку принадлежали этому миру сами.

— Что с тобой?

— Всё хорошо — я нашёл её!

— А вот посмотри на мою.

— Так ты её искал?

— Конечно! — Карл представил Саросу Бореас, а сам разглядывал Ргею.

Ргея смотрела на Карла — он нравился ей. Дева была приятно удивлена, уверившись, что пришла не на край всех земель. Она попала в страну красивых людей. Это радовало!

Бореас захватили незнакомые ранее ощущения. Её новая роль в отряде и в судьбе ближайших людей приятно будоражила душу.

Бойцы подходили к привставшему Саросу, склонялись, а после все до единого скупыми кивками голов благодарили Ргею. Та поначалу улыбалась, затем принялась всех рассматривать. Бореас устранилась от той церемонии, отойдя к сникшей подруге.

— Зря я сюда пришла, — пожаловалась Лана.

— Я всегда с тобой. Мало ли мы ещё куда сходим! — утешала Бореас.

— А как же Карл? Ты ведь с ним теперь. А он никуда не пойдёт наверно.

— Пойдёт. Позовём — и пойдёт! — убеждённо сказала Бореас, обнимая подругу.

Та с завистью произнесла:

— Карл — хороший.

— Он для нас обеих хорош!

Бореас напомнила ей о том, что лишь в последние дни их тройственные отношения стали обстоять как-то иначе, чем прежде.

Лана ничего не ответила. Она думала ранее, что их жизнь неизменно будет течь в одном русле. Теперь требовалось изменить что-то, но она так привыкла к устоявшемуся ходу жизни, какой без Бореас немыслим. Лана просто не знала, что делать, а извечный советчик её — лучшая подруга — более вроде не помощница. Лана словно лишилась самое основы своей...