Владимир Трошин - Княжич [СИ]

— Да! — грустно вздохнул Бекман. — Если бы у нашего купца такая смекалка была!

Полные впечатлений, путешественники приехали в Новые Холмогоры только поздней ночью. Никто не остался без покупок. Перед отъездом, встретившийся им Борька Щепоткин, желая загладить свою вину перед Бекманом, предложил всем купить на дорогу жилеты на гагачьем пуху у одного Холмогорского купца почти за символическую плату.

— Дорога у вас дальняя, морозная! А в них вы никогда не замерзните! — пообещал он.

Андрей уже привык к тихой и сытной жизни у новохолмогорского воеводы, как Бекман объявил:

— Собирайтесь друзья, одевайтесь потеплей, завтра утром в дорогу, в златоглавую!

На посольство воевода выделил девять санных упряжек. Еду на всю дорогу до Вологды брали с собой, учитывая бедность деревень, в которых они будут останавливаться на ночь.

Дорога до Вологды шла в основном дремучим северным лесом. Погода стояла хорошая, морозная. Иногда с неба падал колючий мелкий снег. Почти все 20 дней до Вологды, Андрей не слезал с саней, изредка вставая, для того, чтобы размять ноги или облегчить лошади возможность взобраться на крутой, скользкий косогор. Лежа на соломе в санях, он был недосягаем для мороза в шубе, сапогах с шерстяными носками и шапке. Глядя на проплывающие над верхушками елей облака, Андрей много думал о том, что его должно встретить в Москве.

Бекман предложил ему пожить у него. Андрей согласился. Конечно, какие-то родственники у него в Москве есть, но они ему были неизвестны. И жить у Елизара Романовича лучше, чем на постоялом дворе. Неудобно надоедать чужому человеку, но что делать? Неизвестно сколько времени пройдет, пока ему вернут законное имущество Бежецких! Интересно, в чьей собственности сейчас оно, отошло государю или им управляют те самые родственники, о которых он ничего не знает? Денег у него осталось немного. Поэтому вся надежда только на помощь доброго Елизара Романовича.

Приехав в Москву, он в первый же день, должен отправиться в родовое имение Бежецких, думал Андрей. Там, в деревенской церкви, в которой погребен вместе с несколькими поколениями Бежецких, его батюшка, он отдаст ему свой последний долг! При этих мыслях на глаза Андрея наворачивались слезы, каждый раз, когда он представлял, как стоит на коленях у его надгробия!

Другие мысли юноши были также грустны, но имели оптимистичные ожидания. Перед его глазами часто появлялась картина прощания с Ксенией, в тот день, когда стрелецкий наряд вошел во двор Лыковых за ним. Ксюшка, догадавшись, за чем они пришли, никого не стесняясь, вдруг бросилась ему на шею, осыпая лицо жаркими поцелуями. У Андрея закружилась голова. Эти поцелуи были первыми. Ничего такого раньше между ними не было.

— Я никому тебя не отдам! — сквозь хлынувшие ручьем слезы, повторяла она.

Стрельцам пришлось буквально отрывать девчонку от Андрея, под замечания возмущенного бесстыдством происходящего Лыкова:

— Совсем сошла с ума девка! Хоть бы меня старика постыдилась!

Вдогонку юноше ударил ее пронзительный крик:

— Я буду ждать тебя!

— Я обязательно вернусь! — успел ответить девушке Андрей, прежде чем стрельцы смогли вытолкнуть его за ворота.

От таких воспоминаний у Андрея становились мокрыми глаза, и он переходил к более радостным, воображаемым картинам их встречи.

Он был уверен в том, что как только решит дела с наследством, немедленно отправится в Донков. Скорее всего, он сразу же предложит ей стать его женой! Андрей вспоминал то время, когда беспомощно лежал на кровати сына Лыковых. Еще тогда он поклялся себе, что если когда-нибудь встанет на ноги, то возьмет эту простую, добрую девушку, ухаживающую за ним, в жены! Чем она хуже вздорных и спесивых боярышень, которых их отцы до поры, чтобы скрыть недостатки дочерей, прячут в высоких теремах? Об этом он никому не говорил, даже Ксенечке, но теперь скажет! Кто ему помешает? Да и матушка с батюшкой, будь они живы, одобрили бы его выбор! Но тревога в мыслях юноши по поводу этого события все же была: а вдруг ее выдали замуж? Или еще хуже: она в полоне или ее уже нет в живых?

Думал юноша и о своей службе. Почему-то не хотелось ему служить в Москве. Ложь и предательство, черная зависть и доносы будут окружать его всю жизнь! Хотелось степной свободы, общения с простыми, храбрыми и бесхитростными людьми, быть самим собой и ни от кого не зависеть!

Путешествие по однообразной зимней дороге все же утомило посольских. Приезд в Вологду они встретили с радостью. Можно поесть нормальной горячей пищи и сходить в баньку! Пресытившись этими скромными удовольствиями, они снова отправились в путь. На этот раз они воспользовались ямом. Кони бежали весело по наезженной дороге, села и деревеньки с быстротой птиц, пролетали мимо них. Не останавливаясь в Ярославле, они устремились к Москве. Через двое суток взорам путешественников открылся вид на сверкающие золоченые купола многочисленных храмов столицы. У Петровских ворот земляного вала им пришлось ждать, пока крестьянские повозки не освободят дорогу.

— Скажи христианин, что здесь за столпотворение? — поинтересовался Бекман у одного из возниц.

— Да, поди, тут вся деревня Мячково собралась! Всем миром камень и известь для постройки новых стен(92) подрядились ломать и возить, боярин! — ответил крестьянин. — Государь наш Федор Иоаннович распорядился вместо земляного вала, Большой посад каменной стеной обнести!

Действительно, у стены земляного вала высились горы белого камня, стояли бочки с известью, штабели красного кирпича, которые все везли и везли крестьяне на санях.

— Эх, красотища будет! — обрадовано воскликнул Бекман, обращаясь к Андрею. — Всего полгода в Москве не был, а тут уже такие дела затевают!

Бекман радовался не только красоте. Его двор, который находился в Чертолье, считал он, теперь будет надежно защищен. Здесь, у ворот Андрей простился с Алферевым.

— Если будут проблемы, через Елизара Романовича меня найдешь! — пообещал Григорий.

В доме Бекмана, Андрея встретили радушно. Наталья Никитична, оказавшаяся родом из знатной, но обедневшей дворянской семьи, с ним не церемонилась. За столом с обильным угощением она вызнала у юноши все и пообещала найти ему богатую и знатную невесту. Елизар Романович, после обеда провел его в конюшню. Там, показав на молодого, вороного жеребца, он приказал сопровождавшему их конюху:

— "Мавра" князю Бежецкому выдавать в любое время!

Бежецкий не знал, как выразить слова своей благодарности Елизару Романовичу за заботу о нем. В тот же вечер, он, оседлав "Мавра", поехал в Китай-город на Никольскую улицу, туда, где находился дом его отца. Было уже темно. Ни на втором, ни на первом этажах дома свет не горел. Но Бежецкий все же настойчиво постучал ручкой плетки в ворота парадного входа. Не сразу, но ему открыли. Из двери высунулась взъерошенная