Иван Оченков - Домъ, милый домъ [СИ]

— А кто был тот мастеровой, что принёс весть, о пропаже ваших вещей? — неожиданно поинтересовался Нарышкин.

— Да так, один знакомый, — неопределенно ответил Николай. — А что?

— Да так, — пожал плечами репортер. — Хорошо излагал, подлец! Даже я расчувствовался и пожертвовал для вас свои носки.

Говоря по совести, молодой коллега не слишком-то оценил данную жертву, ибо они были разного цвета, и, скажем прямо – не особо чистыми, но выглядеть неблагодарным ему не хотелось, и потому он сдержанно поблагодарил:

— Вы крайне выручили меня.

— Ну, что вы, какие пустяки, — благодушно ответил старший товарищ. — Вернуть только не забудьте!

Постников промолчал в ответ и с надеждой взглянул на Сергея, но стенографист уже запирал буфет на ключ. Тяжко вздохнув, надежда отечественной журналистики, решил в очередной раз рассказать о человеке, с которым злодейка-судьба свела его в узилище. Тем более, что такие рассказы, в последнее время, частенько заканчивались угощением. Надо сказать, что повествования эти с каждым разом расцвечивались новыми красками и становились всё более драматичными.

— На самом деле, это не совсем обычный знакомый.

— Что вы говорите?

— О, если бы вам довелось узнать его так, как мне, вы бы, несомненно, восхитились его человеческими и боевыми качествами!

— Боевыми?

— Да! Именно! Видели бы вы, как он противостоял разбойникам, содержавшимися в нашей камере! На всякий каверзный вопрос – у него был ответ. На каждую угрозу – своя. А уж как ловко он владел кулаками – это уж и вовсе не поддается описанию. Вообразите, он один управился с десятком лацароне [41] бродяг (ит.) вздумавших напасть на него!

— Позвольте спросить, а где в этот момент были вы? — съехидствовал Ефим.

— Разумеется, бился плечом к плечу с ним! — возмутился таким плоским намеком Николай.

Надо сказать, что Нарышкин не очень нравился Постникову, особенно эта его претензия, быть в родстве со своими аристократическими однофамильцами. [42] Знатный боярский род. Наталья Нарышкина была матерью Петра I. Обычно подвыпив, он всем и каждому говорил, что принадлежит к побочной ветви этой знатной семьи, растерявшей за прошедшие века свои имения и жалованные грамоты. Разумеется – это был сущий вздор и все об этом прекрасно знали. Так что пафос старого репортера был в высшей степени смешон, хотя никто пока что не решался сказать ему об этом вслух. Посему молодой человек не счел большим грехом немного приврать, и принялся с жаром рассказывать, о небывалом побоище, в котором ему, по его словам, довелось участвовать.

Рассказывал он, нельзя не признать – хорошо, а потому все обитатели редакции скоро собрались послушать эти байки. Кончилось это всё, как и следовало ожидать, тем – что главный редактор, поняв, что его подчиненные бездельничают, выскочил из своей комнатушки и устроил собравшимся разнос. Уличённые в небрежении своими обязанностями сотрудники немедля рассосались по рабочим местам, и газетный тиран обратил свой взор на Постникова с Нарышкиным.

— Господа, вам нечем заняться?

— Нет-нет, мы уже…

— Гхм, — прочистил горло недавно подошедший субъект, в хорошем костюме, внимательно слушавший эмоциональный рассказ корреспондента.

— Что вам угодно? — немедля принял официальный вид редактор.

— Объявление хочу дать.

— Вы пришли по правильному адресу. А какого рода объявление? Коммерческое или, быть может, личного характера?

— Коммерческое.

— Пройдите вон в тот кабинет, и продиктуйте сотруднику, то, что вам угодно объявить. Это недорого – всего пять копеек за строчку.

— Благодарю.

Главный редактор лишь величественно кивнул в ответ, и вернулся к себе с видом банкира только что пожертвовавшего несколько тысяч на благотворительность. Посетитель направился было в указанный ему кабинет, но его остановил необычайно разволновавшийся Постников.

— Это вы? — изумленно спросил он.

— Я, — хмыкнул в ответ Будищев.

— Вас совсем не узнать! Вы выглядите совершенно иначе…

— По вашему рассказу – точно.

— Ну, — смутился Николай, — я просто…

— А ведь это и впрямь вы! — пришел на выручку молодому коллеге Нарышкин. — Вас и впрямь трудно признать. Но не могу не отметить, что этот костюм идет вам куда больше одеяния мастерового.

— Спасибо. Я старался.

— О… узнаю этот стиль! — развязно ухмыльнулся старый репортер. — Я только что говорил мсье Постникову, что вы были весьма красноречивы, рассказывая о его злоключениях. Но при этом, остроумны, лаконичны и даже несколько злы. Да-с, именно так – злы! Ей богу, это вам, а не ему надо быть журналистом. Нынешние так не умеют, им лишь бы растечься по древу мыслями, в надежде на повышенный гонорар закаждую строчку, а вот так – фактами точно в лоб, сейчас уже мало кто может.

— А наш общий друг – стал журналистом?

— Я же вам рассказывал… — смущенно попробовал вставить молодой корреспондент, но Нарышкин бесцеремонно его перебил.

— О да, мсье Постников – начинающая звезда здешнего криминального отдела. Он даже, можно сказать – только что получил повышение.

— Рад за него.

— Могу я чем-нибудь отблагодарить вас за вашу услугу? — сумел, наконец, вклиниться в разговор смущенный похвалой, а более того, скрытыми намёками молодой человек.

— Судя по вашему рассказу, это мне нужно благодарить, — криво усмехнулся Дмитрий. — Хотя, пожалуй, сможете.

— Внимательно слушаю, — встрепенулся, совсем было уже упавший духом Николай.

— Вы же пишете репортажи с места событий?

— Да.

— Так вот. Если вам случится писать о каком-нибудь ограблении банка, или чего-то подобного, то черкните пару строк, что, дескать, если бы у потерпевших была новейшая сигнализация системы Будищева – трагедии можно было избежать.

— А вы делаете такую сигнализацию? — деловито спросил почуявший поживу Нарышкин.

— Пока нет, а будут заказы – сделаю.

— Но вы хотите, чтобы мы об этом написали?

— Ну да, что-то вроде скрытой рекламы.

— Как вы сказали? Скрытой рекламы… Боже мой… Да это же гениально! Коля, что вы стоите, немедля бегите и найдите нужное нам происшествие!

— Что, прямо сейчас?

— Немедленно! Сию же секунду!

Когда совсем сбитый с толку молодой человек умчался «разыскивать происшествие», Нарышкин доверительно склонился к своему новому знакомому и тихонько спросил:

— Скажите, а вы вправду дрались один против всей камеры?

— Я что, дурак? Нет, конечно. Просто когда ко мне среди ночи подвалил один недоумок с пикой в руке, я швырнул его в сторону крестьян, которых притащили с Сенного рынка накануне. Те и так и на уголовников косо смотрели, за все их художества, а когда к ним такой «подарок» прилетел, быстро и без затей – набили ему морду. За того, естественно, вступились блатные и вся камера полночи дралась стенка на стенку.