Джулия Бойд - Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов

Книги, плакаты и т. д. все исключительно высокоморальное. На улицах очень мало проституток.

Гармоники и аккордеоны – везде. Народную музыку здесь любят.

В сигаретах слишком много селитры. Турецкий табак.

Здесь можно просто загореть до черноты. В Англии такое нереально.

Никто на тебя здесь не пялится, как делают французы.

В кафе «Циммерсманн» заказал булочки. Масла, сказали, нет. Принесли пирог.

Ни единой корзины для мусора, но при этом на улицах ни соринки.

Купил «Майн кампф». Продавец смотрел на меня с подозрением, но я заплатил, и он ничего не сказал.

Слышал, как вчера вечером стреляли в крепости Эренбрайтштайн.

Люди на все готовы, чтобы только угодить Англии.

Выражение лиц людей очень доброе, редко жестокое.

Люди потрясающе честные. Нет смысла пересчитывать сдачу. На чай оставлять не принято.

Видел протестантскую церковь. Закрыта и окружена заграждением из колючей проволоки, как крепость.

С момента приезда видел только один еврейский магазин. Не могу сказать, что видел на улицах хотя бы одного еврея.

Воскресенье 15 августа, уехал из Кельна в 10.02 утра» [741] Rhys S. Jones, ‘Impressions of Germany 1937’, Rhys S. Jones papers, National Library of Wales. .

Пожалуй, самой яркой культурной достопримечательностью во время пребывания Джонса в Германии была выставка дегенеративного искусства в Мюнхене. «В Третьем рейхе, – говорил Гитлер в 1935 г. в Нюрнберге, – нет места кубистам, футуристам, импрессионистам и объективистским болтунам» [742] Speech given at the 1935 Nuremberg Rally. . Именно для того, чтобы показать ущербность этих направлений искусства, организовали выставку, которая открылась в июле 1937 г. На ней совершенно в произвольном порядке развесили работы таких художников, как Клее, Кокошка, Дикс, Гросс, Нольде, Бекман и Кирхнер, чтобы люди могли над ними посмеяться. Одновременно неподалеку от места проведения этой выставки, в «Доме немецкого искусства» (монументальном новом здании, построенном по проекту любимого архитектора Гитлера Пауля Трооста), проходила другая, одобренная нацистами выставка великого немецкого искусства. У публики был выбор – дегенеративное или целомудренное арийское искусство, и, судя по всему, люди в большей степени шли смотреть именно первую выставку.

В книге «Только что из Германии» (1938) английский писатель Джей Коул выразил общее мнение посетителей выставки: «Некоторые работы мне понравились, некоторые оставили совершенно безразличным, а некоторые я, честно говоря, совсем не понял». Англичанин отметил, что повсюду были развешены пояснительные таблички, а также вопросительные и восклицательные знаки, высмеивавшие экспонаты: «Нацисты как будто боялись, что посетители будут мало издеваться над работами». В зале находился мужчина средних лет (скорее всего, специально нанятый галереей актер), который подстрекал публику открыто издеваться над художественными работами, но, по наблюдению Коула, большинство людей вообще никак не реагировали на эти призывы: «Они с тупым видом ходили по залам, глядя на картины, как могли бы ходить в любой другой художественной галерее в дождливый воскресный день, после чего выходили на улицу». Несмотря на то, что сам Коул не был большим любителем авангардного искусства, посмотрев половину выставки, он вдруг ощутил неожиданный подъем чувств. «Смелость этих работ была заразительной, – писал англичанин. – Казалось, что ты вошел в здание сумасшедшего дома и понял, что уже в течение долгого времени ты сам хочешь стать сумасшедшим» [743] Cole, pp. 138, 142–143. .

Выставку дегенеративного искусства посетили Трумэн и Кей Смит вместе с Линдбергами. Кей была в ужасе от увиденного: «Вид уродливых и искаженных лиц со следами крови и блевотины, омерзительные и вульгарные сцены определенно вызывали физическую реакцию». После того, как друзья вышли на свежий воздух, Линдберг признался, что впервые в жизни хочет выпить. Кей, которая читала в американской прессе статьи, осуждавшие филистерство нацистов, почувствовала, что по крайней мере в вопросе оценки современного искусства полностью поддерживает Гитлера. «Я совершенно согласна с названием, которое фюрер дал этой выставке, – писала она, – и мне было приятно услышать его слова, что «эра пурпурной коровы закончилась» [744] Katherine Smith, p. 104. .

После посещения выставки дегенеративного искусства 12 октября 1937 г. Линдберги и Смиты обедали с генералом Вальтером фон Рейхенау [745] Вальтер фон Рейхенау – единственный старший офицер, сразу безоговорочно принявший национал-социализм. До войны он был успешным спортсменом. Умер на Восточном фронте в 1942 г. от сердечного приступа во время утренней пробежки. Командование 6-й армией после него принял Фридрих Паулюс. Именно эта армия была окружена под Сталинградом. . Анна Линдберг осталась под впечатлением от общения с ним:

«Это человек с широким кругозором, очаровательный, образованный, с большим опытом, сильный, концентрированный, восприимчивый, чуткий и умеющий вести приятный разговор. Людей такого уровня, как он, за всю свою жизнь я встретила не больше двух или трех. Не то чтобы он сразу сражал тебя тем, какой он «великий», гениальный или сильный… понимание этого человека приходит постепенно. Ты понимаешь: «Вот это цивилизованный образованный человек, все в нем гармонично. Такие люди редко встречаются» [746] Anne Lindbergh, p. 184. .

Практически ровно через четыре года, 10 октября 1941 г., когда Германия уже несколько месяцев воевала с СССР, этот «милейший» человек, ставший к тому моменту генералом-фельдмаршалом, подписал печально известный приказ о поведении войск в восточном пространстве. Подчиненные Рейхенау войска вермахта приняли непосредственное участие в уничтожении 33 тысячи евреев на Украине.

Когда Барбара Ранкл, которая все еще изучала музыку в Мюнхене, написала 16 марта 1937 г. письмо своей сестре о том, как увидела одного из главных антисемитов Германии Юлиуса Штрейхера, она уже не питала никаких иллюзий по поводу национал-социализма:

«Недавно произошло одно любопытное событие. Я узнала, что ненавистник евреев Юлиус Штрейхер будет выступать в пивном ресторане Хофбройхаус. Вместе с сыном хозяйки Клаусом Люттгенсом мы решили пойти послушать его. Когда мы туда пришли, то выяснилось, что по нашим билетам нельзя пройти в главный зал, в котором Штрейхер будет выступать, и нам придется слушать его речь через репродуктор в одной из комнат поменьше размером. Мы хотели увидеть его лично и решили всеми правдами и неправдами попасть в большой зал. Я подошла к амбалу на входе, показала ему американский паспорт и объяснила, что меня очень интересует еврейский вопрос. Тот не поверил, что я американка, но кто-то из стоявших рядом ему объяснил, что я действительно не немка, поэтому меня наконец впустили внутрь. Клаус остался в малом зале, но, когда все приветствовали Штрейхера, он незаметно забрался в большой зал через окно. Так вот, мы оба оказались в огромном прокуренном и шумном зале. Я никогда не слышала ничего подобного. Я подозревала, что выступление Штрейхера меня точно не обрадует, но не представляла насколько. Меня буквально трясло от ярости так, что я боялась, что не смогу встать со стула. Он, конечно, демагог высшего разряда, который прекрасно знает, как увлечь аудиторию. Он знает, когда надо заставить публику рассмеяться, а когда надо сказать что-то сентиментальное, знает, как раздуть огонь расовых предрассудков до такой степени, что слушатели будут буквально готовы бежать, чтобы устроить погром. Он рассказал массу просто невероятной лжи о евреях. Клаус хоть и национал-социалист, но он тоже счел эту речь омерзительной. Конечно, в этой толпе были самые простые и необразованные люди, уважаемые люди не ходят на выступления Штрейхера, потому что знают, что это за дьявол. Впрочем, если бы некоторые из них побывали в Хофбройхаусе в тот вечер, то смогли бы лучше понять, что из себя представляет этот режим. После речи Штрейхера Клаус стал уже не таким ярым нацистом.