Джулия Бойд - Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов

Несмотря на такие блестящие отзывы, Германию посещало все меньше и меньше иностранцев. Впрочем, в страну все еще приезжали те, кто не планировал туристический отдых. Например, профессор сэр Фредерик Хобдэй читал в Мюнхене лекции для заводчиков, занимавшихся разведением породистых лошадей, на тему «Тридцатилетний опыт проведения операций на предсердии для лечения эмфиземы легких у лошадей» [807] Ibid., June 1939. . Некоторые иностранцы (среди которых были историк сэр Артур Брайант и сэр Эвелин Ренч) предпринимали последние попытки налаживания международных отношений. Другие имели свои интересы или придерживались крайне правых взглядов, поэтому совершенно не обращали внимания на ухудшающуюся международную обстановку. Две дамы средних лет Ида и Луиза Кук, которые все еще проживали со своими родителями в пригороде Лондона, многократно приезжали в Германию под предлогом любви к опере. На самом деле они вывозили контрабандой драгоценности евреев – будущих эмигрантов. В последние месяцы мира в Германии побывали священники, музыканты, бизнесмены, квакеры, учителя, шпионы и даже китайские торговцы из провинции Сычуань. Все чувствовали приближение войны, и для некоторых это ощущение делало визит в Германию еще более заманчивым.

В канун Рождества 1938 г. Маннинг Кларк и Димфна Лодевикс поехали из Бонна в Мюнхен, в котором пятью годами ранее Димфна (тогда школьница) смотрела, как сжигали книги. «Поезд был ужасным, – писал Кларк. – Сидя на жестких деревянных скамьях, мы жались друг к другу в промерзлом купе». «Сосульки, объявления в вагоне, сам факт пребывания в гитлеровской Европе и поезд, мчавшийся сквозь ночь» – все это придавало остроту приключению, но «постоянный дискомфорт» вскоре положил конец «этим наивным мыслям» [808] Manning Clark, Diary, 23 December 1938. .

25 декабря молодые люди посетили службу в мюнхенской церкви Фрауэнкирхе. Кларк писал: «Среди собравшихся было много людей среднего и старшего возраста, но вот молодых было совсем мало». В церкви находилось несколько солдат, которые, «казалось, ощущали себя не в своей тарелке и смущенно оглядывались по сторонам, как будто они чувствовали себя виноватыми в чем-то». Австралийцы были впечатлены смелой проповедью: «Священник говорил с таким упоением, его слова были удивительно чисты, мысли четко и красиво сформулированы, а знания тверды, как камень» [809] Ibid., 25 December. . Хотя проповедник избегал прямой критики нацистов, он ясно дал понять позицию католической церкви, из чего Кларк сделал вывод, что, несмотря ни на что, церковь все еще была сильна.

Пара навестила нескольких знакомых Димфны. Один еврей (женатый на «чистой арийке из Польши») рассказал им, как недавно сидел в Дахау. Кларк отметил, что их «трагическое положение» усугублялось еще и тем, что они боялись доносов прислуги: «Каждые несколько минут его жена подходила к двери, чтобы убедиться в том, что служанка не подслушивает наш разговор» [810] Ibid., 28 December. When Dymphna returned to Munich in 1964, she could find no trace of the couple or their family. .

Гораздо более позитивно молодые люди провели вечер в известной мюнхенской пивной Хофбройхаус. Сидя за столом в длинном и накуренном зале с низким потолком, они наблюдали, как «толстые официантки с красными щеками подавали пиво представителям низших классов мюнхенского общества». Кларк очень чутко воспринимал то, как мужчины ведут себя с женщинами, и ему не понравились отношения молодой пары, сидевшей с ними за одним столом: «Муж вел себя почти как животное и относился к жене как к своей собственности». Более интересным оказался старый крестьянин, «осколок прошлого», который сообщил им, что «у Гитлера больше мозгов, чем у всех остальных, вместе взятых». В общем, атмосфера, по мнению Кларка, была хорошей [811] Ibid., 27 December. .

Когда через несколько дней молодые люди вернулись в Бонн, импульсивный Кларк решил, что они должны немедленно пожениться. Однако для заключения брака даже от иностранцев требовали доказательства арийского происхождения, поэтому англиканский пастор в Кельне был вынужден им отказать. Кларк вернулся в Англию. Вскоре за ним последовала Димфна, которая не очень хотела бросать свою кандидатскую, несмотря на «учащавшиеся проявления варварства, жестокости и зверства» (как выразился Кларк). Они поженились в Оксфорде 31 января, почти через шесть лет после того, как Гитлер стал канцлером.

Спустя шесть недель немецкие танки въехали в Прагу. Цзи Сяньлинь в Геттингене проснулся от звуков гимна, который передавали по радио. «Германия вторглась в Чехословакию», – объявила ему хозяйка. Она постоянно повторяла: «Гитлер хочет мира». Сяньлинь испытывал бурю эмоций: «Я был ужасно зол, не знал, плакать или смеяться… обычные немцы всему этому верят. Я умру несчастным, если не увижу, как все это немецкое здание рухнет и все они превратятся в рабов». По пути из университета домой китайский студент обратил внимание на то, что немцы были веселыми, а на каждом доме появились флаги. Сяньлинь пошел в заведение «Черный медведь», чтобы поговорить с друзьями Лонгом и Тианом: «Мы выпили вина и обсудили, как можно вернуться в хорошие школы в Китае и как лучше себя вести. Идя домой, я думал: «Что немцы посеют, то и пожнут» [812] Ji Xianlin, Diaries, 15 March 1939, pp. 845–846. .

25 марта журналист Ворд Прайс писал лорду Лондендерри из берлинского отеля «Адлон». Корреспондент британской газеты «Daily Mail» поддерживал нацистов, поэтому обладал инсайдерской информацией: «На прошлой неделе я имел длительные беседы с Герингом и Риббентропом, а также с некоторыми людьми из аппарата Гитлера». Из этих разговоров Прайс решил, что теперь фюрера ничто не остановит на пути к осуществлению планов в Восточной Европе. «В дни непосредственно перед оккупацией Чехии, – докладывал Прайс Лондондерри, – он больше всего боялся того, что старый джентльмен снова сядет в аэроплан и попытается его от этого отговорить. Люди из ближайшего окружения Гитлера говорят, у фюрера сложилось впечатление, что Чемберлен любит торговаться, но при этом не видит международную ситуацию в широкой перспективе. Даладье в этом смысле произвел на него более благоприятное впечатление» [813] Londonderry papers, D3099/2/19/214. .

После оккупации Гитлером Чехословакии Лондондерри написал также молодой учитель английского языка из Эссена Роберт Джеймисон. 31 марта Чемберлен заявил в Палате общин, что Британия и Франция придут на помощь Польше и Румынии, если немцы нападут на эти страны. По поводу этого заявления Джеймисон писал: «Мне кажется, что очень многие здесь должны быть потрясены этим известием, потому что практически все, с кем я говорил после того, как Чемберлен пообещал помочь Польше, ответили мне, что не хотят войны. И все говорили мне это с таким глубоким чувством, которого я у нас дома не замечал» [814] Тем не менее именно английские гарантии территориальной целостности и независимости Польши и стали для Англии и Франции поводом для вступления в войну 3 и 5 сентября 1939 г., после гитлеровского нападения на Польшу. .