Владимир Лещенко - Обрученный с удачей

— Мутно говоришь, старый перец, — изрёк Олоннэ, поджав губы.

— Во времена, когда ещё ваши предки не были созданы вашим Распятым богом из глины, — продолжал Канак, — как говорят ваши собственные святые книги, которые вы не читаете....

— Ну ещё мне Библию читать! — хохотнул, прерывая его Олноэ, — я ж не монах и не проповедник!

— Как говорят ваши святые книги, которые вы не читаете, — невозмутимо повторил Канак, — наши предки пришли на эти земли из утонувшей в океане в великом бедствии страны. Боги не единожды с Древних времён уже уничтожали род людской за нечестие и грехи, но в тот раз они смилостивились и даровали жизнь горстке ничтожных двуногих червей и привели их на новую землю с высокими горами, плодородными равнинами, лесами, полными птиц и зверей... Взамен полагалось лишь кормить их своей кровью — ибо сладки для наших богов человечья кровь и плоть... А мы забыли о гневе богов, мы мало кормили их, мы погрязли в земных делишках...

Рикардо несколько раз истово перекрестился, заметно побледнев.

— Да говорю же тебе, — вспылил Олоннэ, — не понимаю я! Эй, метис — ты точно переводишь? Или этот трухлявый пень совсем лишился ума? Переведи ему, что мне насрать на всех богов с чертями, какие тут водились до того, как паршивый итальяшка Христофор Колумб добрался до ваших краёв. Меня интересует только золото! И если золота вдруг там нет — он пожалеет что не сдох во младенчестве!

— Именно так, — вдруг сообщил на чистом испанском старый жрец. — Вы, белые люди, всего лишь дикари... Вы забыли собственное прошлое — то, что было всего тысячу лет назад с вашими предками! В давние времена корабли из ваших земель доплыли сюда, но вам неведомо про то, как милостью Кецалькоатля иным удалось вернуться ... Неведомо, почему ваши враги мусульмане не нашли сюда путей, кто и что закрыло им дорогу и почему мудрецы народа арабов боялись Запада и не отважились пересечь океан — хотя книгу «Аль-Азиф» у вас давно перевели и инквизиторы гачупинов из страха перед тем, о чём в ней написано, сожгли все рукописи майя... Вам важно лишь золото — вы любите его больше вашего Распятого!

— Мы же согнуты вами и порабощены, — в запавших поблекших глазах старика блеснул тёмный огонь, — но мы наследники прежних великих хозяев мира. Не дети глины, а дети богов! Пусть боги ушли — но что будет, если они решат вернуться? Смогут ли ваши пушки и мечи справится с теми порождениями бездны, которые выйдут из Миктлана и Шибальбы?

— Давай-ка лучше расскажи про золото — много ли там его? — опять оборвал его речь Олоннэ. — Ибо ты прав в одном: зримых следов могущества Господа нашего я не знаю. Зато знаю могущество золота... — он громко расхохотался.

— Там его много, — произнёс усталым голосом индеец. — Всё, что унесли наши предки из Теночтитлана. Погибли книги, в которых были записаны предания Утонувшей Земли и летописи того, что было до Первого и Второго потопа; в плен попали старшие потомки богов — дети семьи Тратлоани и самого божественного Монтесумы Шокойоцина... Но золото сумели унести... Три с лишним сотни самых сильных воинов, сгибаясь, волокли этот груз, — он как-то зловеще рассмеялся, отчего морщинистое лицо его стало подобно злобной маске демона с каменных стел, какие иногда попадались в заросших джунглями руинах. — Малигщин, которого вы зовёте Кортесом, утаил от своего короля лишь малую часть награбленных сокровищ. И всё равно до конца жизни был сказочно бог ат...

— Вот это хороший разговор, — хлопнул жреца по плечу Олоннэ. — А то боги, Шибальба какая-то! Честному христианину, — он опять гоготнул, — и слушать такое непристойно.

— Да... Много золота... — будто не слыша его, бормотал старец. — Как рассказывал мой наставник — благочестивый Паакабаль, семь дней они перевозили сокровища на остров на лодках, взятых у майя. Они отдали им весь нефрит и перья кецаля, какие были у беглецов... То-то гачупины злились, когда пришли грабить тех майя: испанцы не ценили ни перья благородной птицы, ни божественный камень — и даже самым красивым украшениям предпочитали отлитые из золота кирпичи! Поначалу мудрецы народа Астлана даже думали, что золото — это бог бледнолицых. И, глядя на тебя, Железная Рука, я думаю, что они не так уж ошибались...

— Кстати,— морщась как от жужжания назойливой мухи, заявил Олоннэ. — Мы, между прочим, как раз в тех водах, где твой остров...

— Ты прав, вождь, сейчас я помогу его отыскать. Благо наступает тьма и ночь.

Позови того кто ведёт ваш корабль и отыскивает путь в море. Без него мне не справиться.

Тяжело встав, старик выбрался на палубу и поднялся на мостик, став рядом с рулевым.

Подошли Олоннэ с переводчиком и заспанный штурман — голландец Ван Гердман.

Капак вытащил из мешка за спиной какие-то дощечки, сплетённые особым образом веточки и верёвки и принялся так и сяк прикладывать их к глазу, наводя на звёзды и Луну. А потом как ни в чём не бывало отдавал распоряжения штурману — на испанском. Временами и Рикардо приходилось ему помогать.

Олоннэ молча стоял рядом, ухмыляясь. Ван Гердман лишь скептически пожимал плечами, но потом удивлённо приподнял брови и закивал — мол, понял, старик.

— Я указал твоему человеку путь, — сообщил Капак, укладывая свою снасть обратно в мешок. — Завтра утром мы увидим тот остров. Остров Храма Неведомых или Остров Смерти...

Название он произнёс по-испански. Рикардо, почему-то повторив полушёпотом «Исла де Муэрте», перекрестился.

— Теперь позволь мне отдохнуть, вождь, — попросил старик.

— Рикардо, — приказал Олоннэ. — Старика в мою каюту, и скажи квартирмейстеру — пусть приставит к дверям пару парней, которые не уснут. Завтра посмотрим — что и как.

...Утром по правому борту они увидели встающий их моря островок, и Капак молча кивнул на вопрос Олоннэ.

Через час они приблизились к цели — клочок суши примерно три кабельтова в поперечине на фоне еле видного вдали побережья Юкатана.

Уж на этом острове их точно никто не ожидает. Сухое мёртвое нагромождение скал, высотой не дотягивающих до клотика мачт корсара, чуть вдающаяся в берег бухта с полоской пляжа, обрывы, коралловые рифы у края воды. Ни деревца, ни травы — лишь редкие кустики в расселинах скан, наверное, питаемые влагой редких дождей...

«Морской бык» вошёл в заливчик, чуть переваливаясь на мелкой волне.

— Паруса зарифить, якорь отдать!

Олоннэ взбежал на шканцы, пока боцман — испанец-ренегат Диего — отдавал приказы убрать паруса и распорядился спускать шлюпку.

Вскоре под ногами корсаров уже похрустывал крупный коралловый песок пляжа. Пройдя по нему до подножия скал, следом за невозмутимым Канаком, они остановились возле плоского ничем не примечательного каменного обломка высотой с человеческий рост, а формой напоминавшей разбитый жёрнов.