Алан Ле Мэй - Искатели

Встретившись, они вместе медленно поехали вдоль каменистого плато, высматривая Эймоса. Им пришлось ехать очень долго, прежде чем они увидели его.

— Привет, — сказал Эймос. — Я нашёл следы индейцев. Они вон за тем холмиком.

Они поскакали вперёд и действительно увидели там следы большого каравана команчей. Мартин Паули внимательно посмотрел на лошадь Эймоса и сказал:

— Я смотрю, ты где-то потерял своё одеяло.

— Да, оно где-то выскользнуло. Но я, чёрт побери, не собираюсь возвращаться и искать его. — Фраза прозвучала как-то странно — Мартину показалось, что Эймос уже давно заготовил её и только и ждал случая, чтобы выпалить. Но почему ему потребовалось специально готовить объяснение тому, как и почему он потерял одеяло? Почему он придавал этому такое большое значение?

— С тобой всё в порядке? — осторожно спросил Мартин.

— Да, всё отлично. — Эймос изобразил на своём лице улыбку и тем самым выдал себя: его глаза при этом совсем не улыбались, улыбка у него вышла искусственная. Это явно говорило о том, что что-то совсем не так.

— Ты выглядишь так, словно... словно с тобой что-то стряслось, — сказал Мартин Паули.

— Точно. Пока ехал, наткнулся на три или четыре гремучих змеи. — Очевидно, эта мысль заставила Эймоса вспомнить, что он страшно голоден. Он вытащил из седельной сумки кусок вяленой говядины и начал энергично разжёвывать его.

— Ты уверен, что ты чувствуешь себя...

Эймос не выдержал и взорвался:

— Да говорю же тебе, я чувствую себя нормально! — Он дал лошади шпоры и умчался далеко вперёд.

Достигнув невысокого холма, они спешились и расседлали лошадей. В это время быстро зашло солнце, и резко подул холодный северный ветер. Это напомнило им о том, что они начали своё преследование команчей глубокой осенью. Мужчины легли на землю, положив под головы сёдла вместо подушек, и принялись жевать вяленое мясо. Наконец Брэд Мэтисон подошёл к Эймосу и сказал, глядя ему прямо в глаза:

— Думаю, вы должны нам кое-что рассказать, мистер Эдвардс. — Он сделал паузу, но Эймос ничего не ответил. — Что-то произошло, пока вы были одни. На вас что, напали? Мы не слышали звука ружейных выстрелов, но... Может быть, на вашем теле есть рана от стрелы, которую вы прячете?

— Нет, — ответил Эймос. — Ничего подобного не произошло.

Брэд вернулся на своё место. Мартин Паули начал расстилать свою постель.

— Человек должен научиться прощать самого себя, — неожиданно донёсся до них голос Эймоса. Его тон был необычно мягким. Казалось, он продолжает разговаривать с Брэдом. — Иначе он не сможет дальше жить. Так случилось, что мы все тут — техасцы. Мы пришли на эту землю и стали жить там, где никто не посмел бы пробовать жить. Мы живём здесь и держимся за эту землю, и мы не можем бросить её, потому что это означало бы признаться в том, что все те, кто пришли сюда раньше нас и жили здесь до нас, были дураками, которые попусту потратили свои жизни. Это означало бы поплясать на их костях после их смерти.

Сквозь тонкое одеяло Мартина пробрало холодком, и он невольно вспомнил дом Эдвардсов, всегда полный тепла и света, особенно в долгие зимние ночи, дом, напоенный восхитительными вкусными запахами — например, ароматом свежевыпеченного хлеба. И их большая семья... пока они жили вместе, Мартин воспринимал это как нечто само собой разумеющееся... нечто такое, о чём ты и не думаешь, пока не потеряешь и пока не осознаешь вдруг, что все те, кто был тебе так дорог, ушли от тебя навсегда. Как же он хотел бы сейчас, чтобы Эймос замолчал!

— Да, это жестокая земля, — продолжал Эймос. — Она знает, как нанести человеку такой удар, чтобы он хорошенько ощутил его силу. Да и что такое мы — техасцы?! Просто люди, живущие где-то очень далеко на самой окраине страны, вдали от всех остальных. Так будет в этом году, в следующем и ещё несколько десятков лет. Но я не думаю, что так будет длиться вечно. Однажды этот штат станет замечательным местом, где с удовольствием сможет жить любой. Возможно, для того, чтобы это стало так, потребуется, чтобы наши кости истлели в земле Техаса.

Мартин думал сейчас о Лори Мэтисон. Он думал о том, как было бы здорово оказаться вместе с ней в такой же тёплой и залитой светом кухне, как в доме Эдвардсов, и о том, как замечательно было бы жить с ней в одном доме, спать в одной постели. Но сейчас он был в пустынной прерии, на просторах которой не мелькало ни одного огонька, а его постелью служило тонкое одеяло, расстеленное на холодной земле. К тому же прямо в спину ему врезался острый камень.

— Для нас сейчас наступило очень жестокое время. Этот год станет по-настоящему трудным для нас, — продолжал между тем Эймос. — Но мы выдержим все эти трудности, потому что мы — техасцы. Но даже если у нас ничего не получится, не нужно отчаиваться, не нужно корить себя, не нужно говорить, что мы что-то сделали не так, что мы в чём-то виноваты. Говорить так было бы естественно для нас, ведь мы всего лишь люди, слабые люди. Но делать этого ни в коем случае не следует. Помните одну только вещь: во всём, что случилось, нет никакой вашей вины. Это произошло с нами только потому, что нам выпало жить и родиться здесь. Не знаю, есть ли какой-то выход из нашей тяжёлой ситуации — быть может, выбраться из неё можно, только ступая по раскалённым угольям ада, но я уверен, что в конце концов мы все обязательно выберемся из неё.

Мартин встал, чтобы поправить свою постель и перенести её на другое место — он не собирался лежать всю ночь на этом проклятом камне, позволяя ему терзать свою спину и бока. Вместе с ним приподнялся и Брэд Мэтисон. Он тоже перенёс свою постель подальше. Когда Брэд убедился, что Эймос не видит их, он поманил Мартина к себе. Они отошли ещё на несколько десятков шагов в сторону и растворились в темноте.

— Мартин, — сказал Брэд, убедившись, что отсюда Эймос ни за что не сможет услышать их, — старик ведёт себя, точно пьяный клоп, свалившийся в кружку с ромом.

— Точно. Что же, чёрт побери, с ним приключилось?

— Бог его знает. Может быть, и вообще ничего. Может, он просто взял и свихнулся. Ты заметил, что когда мы наткнулись на него сегодня, он бродил взад-вперёд без всякой цели и смысла?

— Да, я это заметил.

— Это означает, что нам придётся взять дело в свои собственные руки, если только мы хотим настичь команчей. Ты понимаешь это, не так ли?

— Что же ты предлагаешь? — произнёс после некоторой паузы Мартин Паули.

— Моя лошадь — самая лучшая. И самая быстрая. Завтра я выеду вперёд ещё до рассвета. И постараюсь проехать как можно дальше и разведать как можно больше. А вы следуйте за мной.

— Моя лошадь сегодня отдохнула, — возразил Мартин. — И я бы мог...

— Не надо. Оставайся вместе с Эймосом и следи, чтобы с ним ничего не случилось. Держитесь пока сзади. А я поеду вперёд.