Эмерсон Хаф - Крытый фургон

В её голове вдруг пронеслись картины прошедшего дня и то, как она училась подавать сигналы дымом. Да, так она сможет предупредить остальных, сумеет подать им столь важный сейчас сигнал.

Она подбежала к своему фургону и нащупала спички. Наломав сухих веток, Молли торопливо развела костёр и обернулась назад. Пламя всё разрасталось, дым становился всё гуще. Вся прерия горела.

Молли сорвала с плеч свой плащ, воткнула в центр костра толстую ветку и набросала туда травы. Затем она накрыла костёр плащом, а затем резко подняла его. И так несколько раз. В воздух поднялись три коротких клуба дыма и один длинный. Дымные сигналы были очень хорошо видны в воздухе, и Молли не сомневалась, что остальные переселенцы обратили внимание на этот сигнал. Она сделала всё, что могла — она предупредила остальных людей.

Молли взобралась на переднее сиденье своего фургона и закрыла глаза. Да, она сделала всё, что было в её силах.

Девушка не знала, сколько просидела так. Но в конце концов яростное гудение пламени подобралось совсем близко. Огонь двигался очень быстро. Все животные давно уже убежали. На линии огня осталась лишь она, единственная белая женщина.

Молли спрыгнула на землю и огляделась. Густой дым стлался совсем близко от неё. Надо было бежать... бежать что было сил.

Она побежала вперёд, жадно хватая ртом воздух, который уже весь пропах дымом пожара. Дышать становилось всё труднее — пламя съедало кислород, дым проникал всюду. Неожиданно споткнувшись, она упала. У неё не было сил подняться. Она так и осталась лежать на земле — несчастное беззащитное создание, которое должно было стать добычей безжалостного огня.

Вдруг она услышала стук копыт. Кто-то нёсся к ней. «Это, должно быть, бизон», — подумала она, не зная, что все бизоны давно уже убежали из этого места.

Но это был не бизон и не мул. Из дымного облака вырвалась фигура всадника на чёрном коне. Молли тут же узнала коня. Узнала она и всадника, который правил им. Она почувствовала, как сильная рука подхватила её и положила поперёк седла. Они помчались вперёд. Несколько раз Уильям Бэнион останавливал коня и спешивался, чтобы поджечь траву вокруг себя. Эти искусственные маленькие пожары были единственным надёжным средством защиты против большого огня, который уже не мог подобраться к этим местам.

— Неужели они никогда не начнут делать то же самое? — с досадой бормотал Уильям.— Идиоты — настоящие идиоты! — Он имел в виду остальных переселенцев.

Ветер дул всё сильнее, раздувая пожар в прерии. Уильям посмотрел вокруг и пришпорил коня. Крепко прижимая к себе девушку, он направил своего скакуна не прочь от огня, а прямо в центр пожара. Молли почувствовала, как жар огня опалил ей лицо. Сильная рука Уильяма хлопала по её юбкам, сбивая с материи охватившее её пламя. Всё вокруг было черным-черно от дыма, в этом аду совершенно невозможно было дышать — и вдруг всё было кончено!

Перед ней лежал чёрный законченный мир, казалось, состоявший из одной лишь чёрной краски. Пламя пожара каким-то чудом пощадило её фургон, но вокруг всё дымилось и тлело. Конь Уильяма Бэниона, чувствуя под своими копытами жар раскалённой земли и пепла, попятился назад. Уильям направил его на заболоченный участок местности. Здесь из-под обугленной травы выступала вода. Конь сразу успокоился, а Уильям спрыгнул с него и растянулся на мокрой земле.

Он не заговаривал с девушкой. Молли тоже не пыталась заговорить с ним. Уильям просто молча обвёл взглядом её волосы, обожжённые на концах, её подпалённое платье. В его глазах можно было прочитать безграничное сочувствие. Чтобы выразить его, слова не требовались. Затем он встал.

— Ты уже во второй раз спасаешь меня. Спасаешь саму мою жизнь, — сказала Молли. — Почему ты прискакал ко мне?

Он посмотрел на неё долгим взглядом. Молли сидела на стволе ивы. Её лицо было перемазано сажей, вся её одежда была опалена огнём.

— Я не знаю, почему я прискакал, — сказал Уильям. — Наверное, потому, что ты подавала мне сигналы дымом. Билл Джексон сказал мне, что ты умеешь делать это.

— Я посылала их без всякой надежды.

— Но их было видно за десять миль отсюда. В этот момент мы все поджигали траву, стараясь преградить путь главному огню. Я сразу увидел твои сигналы и подумал о вашем лагере. Эти сигналы по крайней мере подсказали мне, в каком направлении скакать.

Он помахал рукой а сторону лагеря, где находилась основная масса переселенцев:

— Думаю, они уже спасены. Им теперь ничего не грозит.

— Да. Меня ты тоже спас. Почему?

— Не знаю. Быть может, потому, что я — грубая скотина? — В его тоне прозвучала горечь.

— Думаю, мы можем идти, — произнесла Молли Уингейт, поднимаясь на ноги.

— Нет, пока ещё рано. Земля должна остыть, прежде чем мы сможем идти по ней. Коня тоже нельзя заставлять ступать по такой горячей земле. — Он поднял копыто своего коня и внимательно осмотрел его. Потом Уильям потрепал жеребца по холке: — Ничего, старина! Могло бы быть и хуже.

Голос Уильяма был преисполнен при этом такой нежности, что Молли почувствовала невольную ревность. «А ведь ему даже в голову не пришла мысль взять мою обожжённую руку — так, как он взял конское копыто», — пронеслось у неё в голове.

— Послушай, Молли, — сказал Уильям, едва заметно морщась, — может быть, пойдём к твоему фургону? Я думаю, там должны быть мази, масло, мука — одним словом то, что можно использовать при ожогах. Я вижу, что у тебя есть ожоги, а у меня сердце обливается кровью, когда я вижу, как женщина страдает от боли.

— А у тебя разве нет ожогов?

— Есть, конечно.

— Тебе больно?

— Да, больно, — кивнул Уильям.

Они направились к фургону Молли. Молли забралась на переднее сиденье и нашла банку с маслом и горсть муки.

— Давай, забирайся сюда, Уильям, и садись рядом со мной. Масло и мука — это всё же лучше, чем ничего, чтобы вылечить ожоги.

Бэнион сел рядом с ней. Молли нахмурилась, увидев, как же сильно обожжены его руки, шея и лицо. Его брови тоже были обожжены горячим пламенем и подладились. А одна щека Уильяма была красной от ожога.

Она принялась осторожно и медленно накладывать самодельную мазь на cm лицо. Затем она склонилась над его обожжённой рукой и стала смазывать ожоги на ней. И вдруг в один быстрый сумасшедший миг всё произошло — он коснулся её руки, затем его руки обвили её гибкий стан, и он страстно поцеловал девушку прямо в губы.

До этого она могла лишь догадываться о его чувствах. Теперь же всё стало совершенно ясно.

Бэнион пришёл в себя только тогда, когда почувствовал, что её руки отталкивают его. Он медленно отстранился от Молли и увидел, что её лицо побледнело, а глаза расширились от удивления.

— О! — выдохнула она.