Сергей Беляк - Адвокат дьяволов. Хроника смутного времени от известного российского адвоката

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал…

И кому-то из первомайской братвы Олег Иванов, вероятно, виделся именно таким вот злым, жестким и чересчур требовательным руководителем. Я и сам видел однажды, как жестоко наказал он своего ближайшего товарища за неисполнительность, внезапно нанеся тому мощнейшей силы удар кулаком в челюсть. Потом такое же произошло уже в Москве, на глазах у моего помощника, но с другим парнем. «У тебя пятнадцать минут. Беги и делай, то что ты не сделал», — сказал Олег провинившемуся. И тот послушно побежал… Все это произвело тогда неизгладимое впечатление на моего молодого помощника, который теперь уже и сам адвокат.

Лично для меня такой подход к подчиненным, а тем более к своим товарищам, от которых в дальнейшем может зависеть твоя судьба и даже, возможно, жизнь, казался и кажется неприемлемым. Я, признаюсь, ничего подобного не видел ни в отношениях между братчанами, ни в отношениях между измайловскими, тамбовскими или подольскими ребятами, и даже никогда не слышал ни о чем подобном. «В жизни, конечно, всякое бывает, но все-таки…» — думал я. Однако у Олега Иванова был явно свой собственный воспитательный метод, и, видимо хорошо зная своих парней, он лучше других знал и то, что и как делать, чтобы добиться от них требуемых результатов.

А в целом, хотя меня это все и немного пугало, но, признаюсь, одновременно и влекло. А на первое, вероятно, Олег и сам рассчитывал: часто он мне вообще казался не простачком-провинциалом, но ироничным, только прикидывающимся таким простачком, искушенным профи, который, стебаясь над публикой, нарочно напускал всякой жути, одновременно поощряя и распространение о себе самых разных страшилок и небылиц.

Например, еще до знакомства с Ивановым я о нем уже слышал. И кто бы, вы думали, рассказывал мне о нем? Мэр Ленинска-Кузнецкого Геннадий Коняхин! Это было еще в 1998 году, когда сам Коняхин сидел в тюрьме, а я приезжал к нему на свидания. В ходе одной из таких встреч и долгого разговора соскучившийся по возможности спокойно поговорить обо всем на свете, без оглядки на сокамерников и оперов, Коняхин и поведал мне, как незадолго до своего ареста он отправился с женой и ребенком на отдых в Арабские Эмираты. Самолет летел из Новосибирска, куда Коняхины приехали из Кемерово со своей охраной. Но в самолете, набитом битком сибиряками, желающими встретить Новый год у теплого моря, началась драка: кто-то напился, начал буянить, кто-то сделал им замечание и понеслось. «Там летело полно новосибирской братвы, — рассказывал Коняхин, — ну, одни зацепили других, стали задираться, полезли в драку. А среди тех был парень, который разок двинул одного из задир кулаком в грудь и тот умер. Звали парня Чечен. Ну, объявили срочную посадку в Ашхабаде, тело вынесли, и все полетели отдыхать дальше…»

Этот рассказ больше походил на легенду, и было видно, что Коняхин, сам бывший боксер, относится к Чечену с явным уважением. Но много позже, уже познакомившись с самим легендарным Чеченом, я узнал, что все было несколько иначе. Иванов действительно летел с друзьями в том самолете, но никого не убивал и тем более «одним ударом». Вот как описал ту давнюю историю новосибирский корреспондент «Коммерсанта» Константин Воронов:

В самолете Ил-62, выполнявшем рейс Новосибирск — Эль-Фуджайра, по иронии судьбы вместе с ленинскими бандитами оказался лидер противоборствующей первомайской группировки Олег Иванов (Иваненок или Чечен) с боевиками. Разборку спровоцировал напившийся Извен (Игорь Язвенко — один из основателей ленинской организованной преступной группы Новосибирска. — С. Б. ). Он сначала запустил в Иванова банку с пивом, затем свои туфли и обматерил. Скандал быстро перерос в драку, а затем в поножовщину. Левину (телохранителю Извена. — С. Б. ) свернули шею, а остальные бандиты получили ножевые ранения. Чтобы срочно передать всю компанию врачам, самолет был вынужден сесть в Ашхабаде. Из участников драки на скамью подсудимых попали только Язвенко и Иванов. Им предъявили обвинение в умышленном причинении вреда здоровью.

По совету адвокатов на процессе подсудимые вели себя как лучшие друзья. “Мы погорячились, искренне сожалеем о случившемся, никаких претензий друг к другу не имеем”,— говорили они. В конце концов Язвенко с Ивановым обнялись и обменялись рукопожатиями. Судья и народные заседатели чуть не плакали от умиления и, поверив чистосердечному раскаянию бандитов, дали обоим условные сроки.

После этого Извен стал вести себя тише воды ниже травы и даже пробовал лечиться от наркомании.

Правда, вылечиться он так и не успел: в апреле 1999 года Язвенко был убит в подъезде своего дома — неизвестный киллер выпустил в него шесть пуль, две из которых попали Извену в голову, одна в живот. Гильз сыщики не нашли — скорее всего, как они предположили, киллер стрелял через полиэтиленовый пакет.

За свои неполные 35 лет, сообщил «Коммерсантъ» сразу после похорон Язвенко, он успел дважды побывать за решеткой. Освободившись в конце 80-х, устроился на рынок слесарем, а вскоре с другими молодыми авторитетами сколотил ленинскую преступную группировку (по названию района города). Помимо Извена заправляли в ней Николай Русских (Коля Русский), Михаил Нагибов (Ляка), Александр Трунов (Трун) и Владимир Солдатенко (Солдат). Бандиты прославились своей жестокостью и получили в Новосибирске огромное влияние. Однако в конце лихих 90-х группировка стала терять людей. В октябре 1997 года проломили череп Коле Русскому, а чуть позже застрелили Ляку. После их смерти группировка распалась на несколько мелких «бригад». И вот дошла очередь и до самого Извена.

Но обо всем этом я узнал гораздо позже — когда приехал в Новосибирск в 2003 году и познакомился поближе с Олегом Ивановым, Олегом Еременко и Андреем Старых, которого согласился проконсультировать по вопросу защиты его чести и достоинства от нападок нескольких местных журналистов.

Когда я впервые увидел Андрея, он произвел на меня приятное впечатление, и такое остается до сих пор, хотя перед самым моим отъездом назад в Москву он немного смазал его, напившись вдруг до бесчувственного состояния. «Может, это особенность всех сибиряков?» — с улыбкой подумал я тогда, вспомнив и безуспешные попытки депутата Логинова выбраться из-под стола в своем кабинете на Охотном Ряду. Но где Андрей так наклюкался и по какому поводу — я не интересовался: мало ли что в жизни случается, а человек он, как я сразу понял, был романтичный, если не сказать сентиментальный. Тем не менее парни заботливо поместили Андрея в большое кожаное кресло в офисе спортклуба, где он вскоре и заснул.