Сергей Беляк - Адвокат дьяволов. Хроника смутного времени от известного российского адвоката

«Нет, муж прийти не мог, он далеко, — подумала женщина. — Но могла заявиться его мать. Хотя зачем ей закрывать глазок?..»

Звонков больше не было, а через какое-то время за дверью умолкли и все звуки. Женщина отошла к окну и, прячась за шторой, несколько минут смотрела во двор. Кроме невысокого черноволосого мужичка в синей спецовке из подъезда так никто и не вышел.

«Нет, это была не свекровь…»

Женщина опять вернулась в прихожую, снова глянула в глазок (он все так же был закрыт снаружи), помедлила и открыла дверь.

За дверью никого не оказалось, а глазок был заклеен пластырем. Точно так же были заклеены глазки и остальных трех дверей.

Женщина поняла, что в ее квартиру пытался проникнуть вор.

Быстро выпроводив любовника, она побежала на улицу, и старушки, сидящие у подъезда, рассказали ей, что в последние минуты из дома вышли только двое мужчин, — один из них, в синей курточке, которого они приняли за монтера, пошел в соседний подъезд.

Так, можно сказать, случайно и был задержан вор-домушник, который оказался гражданином Грузии, проживавшим уже несколько лет в Москве и даже имевшим здесь внебрачного ребенка.

Учитывая, что он в тот день ничего не украл, ранее не был судим, имел в Москве временную регистрацию и постоянную работу, в милиции решили не подвергать его аресту, ограничившись лишь подпиской о невыезде. К тому же и основная свидетельница, как стало ясно, сама лично вора не видела, показания дает путаные, а других свидетелей, считай, и вовсе нет.

Следствие длилось отпущенные ему законом пару месяцев, но проведено было абы как, и когда дело поступило в суд, на первом же заседании выяснилось, что в обвинительном заключении имеется целый ряд грубых ошибок и неточностей. Чтобы их устранить, нужно было вернуть дело прокурору.

Вот для вынесения такого определения судья и удалилась в совещательную комнату, дверь в которую располагалась прямо за ее судейским столом.

Гособвинитель ушел следом, так как здесь, в суде, его ожидало много других дел, секретарь пошла в канцелярию, и в зале судебных заседаний, помимо защитника, остались только сам подсудимый со своей гражданской женой да две их приятельницы, пришедшие в суд скорее из любопытства, чем для поддержки (дело-то пустяковое, что было очевидно всем).

Всем, но только не судье.

Эта молодая женщина, надевшая судейскую мантию совсем недавно, полистав в совещательной комнате листы дела, вдруг с удивлением обнаружила, что подсудимый, оказывается, ранее был дважды судим в Грузии и что его временная регистрация в Москве вот-вот должна закончиться. А потому судья решила, что следователь допустил ошибку, оставив обвиняемого на свободе, и посчитала нужным эту ошибку немедленно исправить.

Ее даже не убедил в обратном тот факт, что обвиняемый постоянно приходил в милицию для проведения следственных действий и что сегодня он тоже дисциплинированно прибыл на заседание по первому вызову.

Не в пользу подсудимого был факт, что он грузин, да еще заявился в суд как известный герой Аль Пачино — в цветастой рубашке, расстегнутой чуть ли не до пупа, демонстрируя всем золотую цепь с «гимнастом» на своей волосатой груди.

Короче, судья подготовила два документа: определение о возвращении дела прокурору и постановление об избрании подсудимому меры пресечения в виде заключения под стражу.

Закончив работу над ними, она позвонила в канцелярию и попросила секретаря вызвать конвой. Подождав для верности еще минут пять, судья вышла в зал, мельком заметив привалившегося плечом к дверному косяку милиционера и вытянувших шеи присутствующих, а также девочку-секретаря на привычном для нее месте.

— Встать, суд идет! — скомандовала секретарь.

Опустившись в кресло и стараясь не глядеть в зал, судья скороговоркой прочитала то, что было ею написано. И еще не успел раздаться ропот возмущенных голосов, как она уже захлопнула за собой дверь совещательной комнаты и, включив погромче радио, чтобы не слышать обычных в подобных случаях плача, визгов и проклятий, поставила кипятиться чайник.

А в это время в зале происходило следующее.

Услышав такое решение суда и ахнув от удивления, подсудимый тем не менее быстро овладел собой. А когда он увидел, что стоявший в дверях милиционер, почесав затылок, куда-то исчез, тоже направился из зала.

Неожиданный уход милиционера и маневр подсудимого не остались незамеченными для секретаря, которая самоотверженно встала грудью на пути последнего.

Но каким бы маленьким и тщедушным ни был грузинский вор и какой бы большой и прекрасной ни была грудь судебного секретаря, ничто не могло остановить подсудимого. Он ловко прошмыгнул мимо нее за дверь, прошел, не ускоряя шага, что говорило о его стальных нервах, по длинному судебному коридору, спустился по лестнице к выходу и, оказавшись на шумной московской улице, растворился в толпе.

Секретарь вначале бросилась было за конвоем, но те, оказалось, все еще только собирались идти в зал по вызову судьи и удивились, что она начала оглашение постановления, не дождавшись их прихода. Потом девушка побежала назад в зал и стала барабанить в дверь совещательной комнаты, но судья, думая, что к ней ломится любовница подсудимого, еще и не сразу открыла.

Затем начала бегать по суду уже сама судья, истерично требуя от начальника конвоя, чтобы тот бросился в вдогонку за подсудимым.

— Не наше это дело, — равнодушно ответил ей лейтенант предпенсионного возраста. Единственное, что согласился сделать этот «карьерист», так это позвонить своему начальству.

Толстое начальство, приехав и разобравшись, что к чему, заявило, что подсудимый под стражу взят не был, поэтому никакой ответственности за его исчезновение они не несут и побегом из-под стражи это вообще считаться не может.

Вызванный председателем суда наряд милиции тоже ничем помочь не смог. Даже не удалось отыскать того милиционера, который, стоя у двери в зал, ввел в заблуждение судью. Видимо, он был просто одним из посетителей.

Судью пришлось отпаивать корвалолом.

А вскоре приехали и первые журналисты, пронюхавшие о происшедшем.

От них не было отбоя, и председатель суда приказал никому не давать никаких комментариев по поводу случившегося.

На следующий день, когда он собрал всех судей и руководителей канцелярий на планерку, произошло еще одно неприятное происшествие: к нему в кабинет заявились две пьяные студентки-заочницы Московской юридической академии, которые должны были проходить здесь практику.

В мини-юбках, на высоких каблуках, с ярким макияжем на лицах, они, словно фурии, ворвались в кабинет, где шло совещание, и, бросив свои сумки прямо на председательский стол, потребовали, чтобы им немедленно «дали хор-р-рошего р-р-руководителя».