Сергей Беляк - Адвокат дьяволов. Хроника смутного времени от известного российского адвоката

А там, как мы быстро поняли, отмечали дни рождения две компании: большая еврейская семья со стариками и детьми, сидевшая за длинным столом, и армяне — мужчины и женщины среднего возраста, расположившиеся напротив.

Мы сделали заказ и, пока нам готовили жареных перепелов, салаты и харчо, пили холодное белое вино, поглядывая на присутствующих. Те тоже с интересом смотрели на нас. Но со стороны еврейской компании это было не очень заметно, а вот армянские мужчины весьма демонстративно и враждебно поглядывали в нашу сторону, танцуя со своими толстозадыми женщинами в аляповатых платьях в обтяжку или сидя за столами и демонстрируя нам волосатые мощные руки с высоко закатанными рукавами черных рубашек.

Тем не менее мы были спокойны и невозмутимы. Набросившись на еду, как только она оказалась у нас на столе, мы все равно продолжали кидать взгляды и на тех и на других и на сцену, при этом наши лица оставались непроницаемыми — на них не было ни улыбок, ни удивления — ничего. И мы сами практически не разговаривали, да в таком шуме это было и невозможно.

На сцене четверо музыкантов — два гитариста, саксофонист-клавишник и барабанщик, классический состав кабацких лабухов, — поочередно и очень громко исполнял всего две лишь песни, каждый раз объявляя их названия в микрофон.

— «Еврейские глаза», песня Марата Левина, по просьбе наших уважаемых гостей, — произносил солист с придыханием.

— «Песня первой любви» Арно Бабаджаняна, по просьбе наших уважаемых гостей», — говорил он спустя минуты четыре.

И так, друг за другом, без конца.

Когда мы съели харчо и приступили к перепелам, я попросил Лешу пригласить официанта. Официант в белой рубашке и в черном фартуке тут же услужливо склонился к нам в ожидании нового заказа. На его фартуке блестела латунная табличка с надписью «Витя». Не поворачивая головы к официанту, я попросил Купера узнать, сколько стоит заказать песню.

— Пятьдесят рублей, — ответил официант.

— Леша, дай Вите полтинник, — сказал я.

— А сейчас, — обрадовано объявил солист ансамбля, — по просьбе наших новых уважаемых гостей «Мурка»!..

Евреи заулыбались, дружелюбно закивав нам головами, а армяне резко перестали глазеть в нашу сторону.

Музыканты играли на подъеме. Лучшего исполнения «Мурки» я не слышал ни до, ни после этого.

А мы так же, без эмоций, с каменными лицами прослушали песню, доели и, щедро отблагодарив Витю, уехали.

Не знаю, за кого нас там приняли (выглядели мы совсем не «по-бандитски»: я был в твидовом испанском пиджаке и водолазке, а блондин Купер с косичкой длинных волос и в просторном хипповском свитере), но впечатление на присутствующих мы явно произвели. И всю дорогу назад хохотали, вспоминая подробности этого ужина…

Выборы Очиров все-таки проиграл, заняв привычное для себя второе место. Но как человек благородный и умеющий держать удары судьбы, он устроил прощальный банкет для всех тех, кто ему помогал в избирательной кампании, пригласив на него также и своих союзников из ЛДПР.

Однако еще до банкета Валерий Николаевич все-таки попытался изменить ситуацию в свою пользу.

Во-первых, мы съездили с ним в Ставрополь к краевому прокурору.

«Прокурор поможет», — сказал генералу Купер. «Как пить даст», — подтвердил Мефодий.

По дороге в краевой центр, куда мы мчались в машине на бешеной скорости, нас несколько раз безуспешно пытались остановить гаишники. Они выскакивали из постовых будок или из придорожных кустов и бежали нам наперерез, размахивая полосатыми палками. Но Очиров каждый раз приказывал водителю не тормозить и только прижимал к стеклу свое эмвэдэшное удостоверение, как будто милиционеры могли с расстояния пяти и более метров, на бегу, рассмотреть, что он там им показывает. Все это, конечно, выглядело как издевательство главного консультанта министра внутренних дел над несчастными гаишниками. Но когда нас все-таки остановили на КПП у самого Ставрополя, генерал еще и отругал милиционеров за нерасторопность: «Еле двигаются, понимаешь!»

Прокурор, любезно предложив нам по чашке кофе, выслушал Валерия Николаевича, не перебивая. Тот сразу предупредил, что будет краток, и действительно уложился в десять минут. «Прокуратура тщательно проверит правильность подсчета голосов и соблюдение закона при проведении выборов», — заверил его прокурор. Эту фразу, с учетом того, с каким сонным выражением лица она была произнесена хозяином кабинета, можно было перевести так: «Да пошли вы в жопу со своими выборами!»

— Честь имею! — сказал в ответ генерал и, порывисто встав, крепко пожал руку прокурора. А еще через пять минут мы уже неслись в обратном направлении — в Георгиевск. Но, правда, не так быстро.

Еще раз я услышал его «Честь имею!» спустя несколько часов, когда он под конец рабочего дня выскочил из своего кабинета в избирательном штабе и взмахом руки предложил нам всем следовать за ним.

— Куда? — спросил я Мефодия и Купера, но те только пожали плечами. Мы сели в свою машину и поехали следом за генералом по улочкам вечернего Георгиевска.

— В чем дело? — снова спросил я ребят.

Оказалось, что какая-то добровольная помощница из штаба Очирова заявила генералу, что знает в городе «очень влиятельного человека», который может отменить результаты выборов. И он сейчас якобы готов немедленно встретиться с Очировым.

Мы подъехали к какому-то старому производственно-административному зданию из белого кирпича, принадлежащему то ли мукомольному заводу, то ли швейной фабрике. Очиров вышел из машины, и следом за ним оттуда же вылезла высоченная старуха с лошадиным лицом и в серой юбке чуть ли не до пят. Очиров открыл обшарпанную входную дверь в здание и галантно пропустил эту старуху вперед.

Мы все поднялись за ними по узкой лестнице на второй этаж и оказались в крошечной приемной директора этого предприятия, заставленной горшками с цветами. Сидевшая за столом секретарша (женщина лет сорока пяти) оторопело уставилась на старуху и на всех нас, едва поместившихся в этой комнате. Старуха сказала ей, что мы к ее начальнику, и та поспешила ему об этом доложить, после чего пригласила нас пройти в директорский кабинет.

Мы вошли.

Директор, невысокий, средних лет мужчина в простеньком костюме и рубашке без галстука, встретил нас стоя. Он еще более оторопело, чем его секретарша, уставился на Очирова и даже не решился подать ему первым руку.

«Честь имею!» — сказал Валерий Николаевич. И сам, протянув руку хозяину кабинета, представился:

— Генерал-лейтенант Очиров, главный консультант министра внутренних дел.

Тот пожал ее. И только когда заметил, что мы с Купером улыбаемся, немного успокоился.