Николай Буянов - Призванный хранить

Антон даже улыбнулся самому себе — своей идиотской проницательности. Или проницательному идиотизму. И в следующую секунду вдруг увидел, как на поверхности озера всплыл и лопнул большой пузырь.

А ещё через секунду, двести восьмую по счёту, всплыл Баттхар Нади.

Он дышал громко и жадно. Так жадно, что глаза совершенно вылезли из орбит. Он с трудом держался на воде, и мокрая рубашка, облепившая тело, безжалостно тянула назад, на дно. Сейчас его всё тянуло на дно — даже собственная кожа. Даже одеревеневшие мышцы и кости. Даже желудок и сведённые судорогой лёгкие. Это было видно.

Антон с Лозой, не сговариваясь, бултыхнулись в воду, в два мощных гребка достигли царевича и потянули его к берегу.

— Уйдите, — слабо просипел Баттхар синими губами. — Я сам в состоянии...

— Заткнись, — ласково сказал Лоза. — Чёрт, я уже думал, что ты утонул!

Царевич хмыкнул:

— Размечтался...

Они трудом вытащили его на сушу. Его тело, лёгкое вначале, казалось теперь тяжёлым, как изваяние богини Тенгри. И ледяным, как Антарктида. Как сразу сто Антарктид. Недаром туман стоял над водой, под которой Баттхар провёл двести восемь секунд...

Лоза бросился было растирать, но вздорный царевич резко, даже, почудилось, зло отбросил его руку.

— Я ж сказал, оставь!

— Красна девица, — сквозь зубы пробормотал Заур. И вдруг рявкнул: — А ну, марш вокруг озера! Бегом!

Баттхар безучастно сделал пару шагов и снова сел. Двигаться ему совсем не хотелось. Антону уже было известно это состояние, когда даже холод перестаёт ощущаться, а самое сокровенное желание, предел всех мечтаний, выражается одной короткой фразой: «Да пошли вы все...»

Заур подошёл и безжалостно вытянул царевича по спине верёвкой.

— Встать, волчий выкормыш! Сын жабы, ослиный помёт, навозный червяк... Бегом, я сказал!!!

И царевич побежал. Вернее, сначала побрёл. Затем пошёл. И наконец побежал — да так, что Заур, пристроившийся сзади и лупцевавший спину Баттхара верёвкой, постепенно отстал, следя лишь за тем, чтобы его подопечный не сбавлял темпа.

Царевич пробежал десяток кругов и остановился, переводя дыхание. Щёки его порозовели, глаза приобрели утраченный блеск, и он снова стал похож на девчонку (кабы не мужские шаровары и чёрные усики над верхней губой).

— Какого чёрта ты отцепил верёвку? — спросил Антон.

— Сам виноват, — устало огрызнулся Баттхар. — Я почти донырнул до слива, а ты дёргаешь, как сумасшедший.

— Ты нашёл выход?!

Баттхар сразу погрустнел и покачал головой.

— Вода и вправду проточная, ты не ошибся. Она уходит сквозь дыру у самого дна. Только эта дыра забрана решёткой. Толстой — прутья в два пальца толщиной, не сломать.

— Решётка? — вырвалось у Антона. — Но как её сумели установить?

— Это же жрецы, — со значением ответил Заур. — Для них нет невозможного.

Антон горестно кивнул. Действительно, чего проще: собрались мужики, надели водолазные костюмы, прихватили аппарат для подводной сварки (наплевать, что на дворе четырнадцатый век), поставили решётку на дне, пошли отдыхать. Зачем нужна решётка? А чтобы не лазал кто ни попадя.

Они сидели молча, подавленно, сбившись в кучу, но стараясь не глядеть друг на друга, — будто каждый считал себя виновным в неудаче. Будто именно он украл у остальных последний шанс на спасение.

— Остаётся одно, — задумчиво сказал Баттхар. — Выходить и драться. По-моему, это лучше, чем сдохнуть тут от голода.

— Ты ещё можешь сдаться, — равнодушно проговорил Лоза. — Тебя наверняка пощадят — тем более что ты, возможно, вовсе и не Баттхар...

— Не Баттхар? — вежливо удивился Баттхар. — А кто же я?

— Почём я знаю. Вон спроси у него. — Лоза кивнул на Антона.

Антон ждал, что царевич снова разозлится и начнёт стращать своим могущественным папашей (ау, где же ты, могущественный папаша, прилетел бы сюда на голубом вертолёте, вытащил бы непутёвых чад, всыпал бы их обидчикам от души...). Однако царевич посмотрел в глаза Антону и чрезвычайно серьёзно сказал:

— Я — Баттхар Нади, сын Исавара, царя аланов. И пусть навеки погаснет мой очаг, если я лгу тебе, чужеземец.

— Да я что... — Антон вдруг почувствовал смущение. — Я верю...

— Он действительно сын Исавара, — подал голос Заур. — Я бывал в их дворце в Сенхоране три года назад.

— Вот как? — удивился Баттхар. — А я тебя не запомнил...

Заур усмехнулся.

— Меня трудно было запомнить. Я был лишь одним из телохранителей грузинского посла, князя Гаука, — и без всякого перехода добавил: — У нас есть ещё одна возможность выбраться отсюда.

И указал глазами наверх.

Туда, где в сводчатом потолке, метрах в пятнадцати от пола, виднелось круглое отверстие. Откуда точно в середину набившего оскомину озера стекал прозрачный луч света, теряясь в облачке тумана над его поверхностью. И куда озеро, словно гигантский прожектор, посылало ответный луч — где-то посередине, на уровне головы богини Тенгри, эти два луча сливались друг с другом, точно обезумевшие от страсти любовники.

Лоза, Антон и Баттхар Нади разом задрали головы. И кто-то из них неуверенно пробормотал:

— Невозможно...

Невозможно, согласился Антон. Так же невозможно, как и близко, всего пятнадцать шагов. Несколько секунд — если бы эта чёртова стена легла горизонтально. Или — все они, все четверо, вдруг превратились бы в птиц. Или в летучих мышей, которых Антон никогда не встречал, но которых заочно боялся. Он согласился бы превратиться сейчас в любую летучую тварь — лишь бы выбраться из этого бутылочного горлышка...

Он придирчиво осмотрел стену и зачем-то погладил её ладонью. Стена была даже не шершавой. Она была абсолютно, восхитительно гладкой. По её поверхности, словно застывшая рябь на воде, сбегали вертикальные складки. Нечего было и думать уцепиться за них.

Что ни говори, они были мастерами, эти древние строители. Даже если бы какие-нибудь придурковатые воры и забрались бы сюда, не погибнув под обвалом, они не смогли бы найти дорогу назад.

— Вон те две складки позади статуи, — сказал Заур, — выступают вперёд чуть сильнее остальных.

Можно поставить руки и ноги враспор. Эти складки тянутся до самого верха.

Глаза Лозы загорелись.

— Я попробую!

— Он разобьётся, — тихо сказал Антон Зауру. — Даже верёвка не поможет.

Заур шагнул к мальчишке. Видно было, что он слабеет с каждой минутой — слишком много крови потерял и продолжал терять, несмотря на тугие повязки.

— Я учил тебя этому, — негромко проговорил он. — И у тебя получалось.

Лоза улыбнулся.

— Ты говорил другое. Ты говорил, что я неуклюж и ленив, как медведь. И что толку от меня...

— Я врал, — ответил Заур. — Я просто раззадоривал тебя и не позволял, чтобы ты слишком задирал нос. На самом деле ты всегда был лучшим из всех, у кого я когда-либо был наставником.