Александр Тамоников - Кровь на Дону

— Хотя еще неведомо, откуда точно подошла рать к переволоке, — добавил Доган. — Могла и от Новгорода-Северского, от Чугуева, да и от самой Москвы.

— Много ли нападавших порубили ваши славные воины, сотники? — сощурив глаза, спросил мурза.

— Трупов противника в Карандаре не нашли, но это не значит, что их нет. Тела погибших и раненых могли вывезти, — ответил Гамир.

— А сколько людей потеряли вы?

Это был самый неприятный вопрос. Но на него надо было отвечать.

— Пока, по тем данным, что я имею, только убитыми у нас шестьдесят семь воинов, — вздохнул Гамир. — Могут быть погибшие и в сгоревших домах, и на судах. Уточним все позже.

— Позже не до того будет! — вскричал мурза. — Немедленно собрать сотни, не привлекая отряд Вахира, искать в поле следы сакмы коней неизвестных, догнать их, уничтожить! Воеводу доставить ко мне!

— Сегодня работы вести не будем? — уточнил Доган.

— Я сказал, что следует делать, зачем задавать глупые вопросы? Вам надо найти и покарать врага. Это понятно?

— Понятно, господин мурза, — скривился Гамир и, повернувшись, крикнул помощнику: — Всем ратникам обеих сотен, что остались живы, построение у мечети, при оружии, с доспехами, конными!

Помощник кинулся доводить наказ до десятников.

— Надо бы до конца разобраться с потерями, — заметил Гамир, обращаясь к мурзе.

— Разберетесь по ходу. Я определю задание воинам на поиск неизвестной рати, так умело нанесшей нам существенный урон. А здесь рабочие начнут восстановление селения, особенно причал. Освобождение реки от сгоревших и затопленных судов. Скажу вам по секрету, сотники, на днях ожидается подход сюда множества судов с тяжелыми пушками, порохом, зарядами, запасами провизии.

— Но для чего? Причалов-то больших нет? Да и зачем тут пушки? — удивился Гамир.

— Узнаешь. Это распоряжение Касима-паши. Он сам прибудет на переволоку, с ним капудан-паша — командующий османским флотом и ближайший к Касиму вельможа, ныне наместник Азова, Юнис-бей. К их прибытию последствия нападения должны быть убраны, а неверные, что совершили его, пойманы и наказаны. Стройте сотни, я подъеду.

Когда мурза в сопровождении немногочисленной свиты уехал, Доган проговорил:

— Похоже, Амин, нас ждут тяжелые времена.

— Что теперь об этом говорить, Бурхан? Даже несмотря на то, что сотни наши не отвечали напрямую за оборону Карандара, а лишь надзиратели за невольниками, мурза обвинит нас. Ведь мы находились в селении в момент атаки и не организовали отпор. Хорошо, что еще так сталось, русские, а то, что напали именно русские, у меня сомнений нет, могли уничтожить и Карандар, и Самак. Но это не входило в их планы, потому у нас еще остались люди.

— Тогда чего добивались русские? Их воевода, частью разоряя только Карандар, не мог не ведать, что селение и причал будут быстро восстановлены.

— Этого не знаю.

— Что-то подсказывает мне, Амин, главные неприятности еще впереди, и будут они исходить не от гнева Касима-паши, а от тех самых русских, что ударили по нам.

— Считаешь, они еще вернутся?

— Могут вернуться. Это как определит их князь Серебряный. А могут и предпринять что-то серьезнее, но не будем об этом. Следует исполнять наказ мурзы.

Вскоре на площади возле мечети стояла одна сотня, собранная из двух. Это то, что осталось от отрядов Гамира и Догана.

Объявился мурза. Он обещал определить задание, а повторил то, что уже сказал сотникам. Единственное решение, которое он принял, это объединение остатков двух сотен в одну и выделение отряда охраны Карандара, которому поручил смотреть за восстановлением селения. Шалар даже не указал, на какое удаление может отойти сотня Гамира и его нынешнего помощника Догана, не назначил время поисков. Только повторил, что сотня должна найти и покарать врага либо обеспечить безопасность переволоки от дальнейших нападения, вынудив противника уйти в степь.

Выход сотни был назначен на утро следующего дня. Между собой сотники, сориентировавшись по карте, решили идти к брошенным селениям Галурмак и Карачук, а также к дубовой роще между ними, очень удобное место для сбора русской рати. Непонятно, почему ранее им не было уделено должного внимания.

С утра сотня Гамира, выслав вперед головной дозор из десятка крымчаков, пошла к селению Галурмак.

А вечером накануне дружина Савельева и сотня казаков Малюги зашла на территорию брошенного хутора Алгар на берегу речушки Толык, что в переводе с татарского означало Мутная. Почему мутная, когда вода в речушке была прозрачно чистой, оставалось только гадать. Хутор состоял из пяти дворов. Хаты и дворы уцелевшие. Видимо, семьи, скорее всего, казаков, только пришедших на эти земли, ушли сами под угрозой разорения татарами или же место оказалось неподходящим. Как бы то ни было, хутор, плотно заросший сорняком, остался цел, но жителей в нем не было. И князь Серебряный, определяя его местом стоянки дружины и сотни, хорошо знал об этом. Впрочем, в поле между Волгой и Доном было много таких брошенных селений. Люди уходили туда, где было спокойней, к станицам донских и кубанских казаков, к запорожцам, кто-то ближе, к русским крепостям.

Дружина вошла на хутор первой, и тут же из дворов навстречу выехал десяток ратников. Воины выхватили сабли, но десятник отряда поднял руку:

— Не стоит, братья, — и взглянул на Савельева: — Приветствую тебя, князь Дмитрий Владимирович, и передаю приветствие от воеводы Петра Семеновича Серебряного-Оболенского!

Князь подъехал к старшему отряда:

— Приветствую и тебя, воин!

— Помощник князя Серебряного, сын боярский и сотник Астраханского гарнизона Калачев Андрей Михайлович, — представился десятник и, достав из-под доспехов свиток, протянул воеводе: — Вот, Дмитрий Владимирович, грамота князя Серебряного.

Ознакомившись с грамотой, Савельев вернул ее, спросил:

— Зачем Петр Семенович послал тебя сюда?

— Это не для всех. Разговор поначалу с тобой и сотником казаков, затем только с тобой.

— Добре, — кивнул Дмитрий и окликнул сына Гордея Бессонова: — Влас!

— Тута я, воевода.

— Подыщи-ка быстро чистую хату для нас, да чтобы хотя бы ящик с лавками был.

— Так хата рядом. Справа. Я уже посмотрел ее. Там и лежанка у печи, и стол, и лавки. Только из красного угла иконы сняты.

— Ничего. Пройдем? — взглянул на гонца Савельев.

— Да.

— Гордей! — позвал он на этот раз своего помощника.

— Я, князь!

— Займись обустройством дружины и сотни. Понятно, места в хатах для всех не хватит, используй клети, сараи, бани. На крайний случай, вокруг городьбы можно шалаши поставить, деревья есть.

— Сделаем, князь.

Савельев, Малюга и Калачев прошли в большую хату. Помолились на красный угол, сели на лавки.