Александр Бушков - Паруса и пушки [litres]

Нисколько не павший духом, Дрейк решил попытать счастья на суше. Один свой корабль он сжег и пешим ходом двинулся к тихоокеанскому побережью. И таково уж было его везение, что Дрейку попался испанский караван нагруженный в основном золотом и серебром. Охрана при нем шла небольшая, и пираты с ней без труда справились. Вернувшись на атлантическое побережье, захватили испанские корабли и благополучно вернулись на них в Англию.

Второму кораблю, небольшому одномачтовому боту под командой некоего Джона Оксенхема, повезло гораздо меньше. Он вышел в Тихий океан – так что Оксенхем и его люди обрели сомнительную честь стать первыми английскими пиратами на Тихом океане. Вот только «поработать» там они не успели – на них наткнулась испанская эскадра и без особого труда справилась с одномачтовым суденышком, где пушек было очень мало. Оксенхема без всяких церемоний вздернули на рее.

Добычу Дрейк привез не такую уж богатую (часть передал в королевскую казну), но тем самым «пайщикам-акционерам» показался парнем перспективным, с которым стоит иметь дело. Правда, сложилось так, что Дрейку пришлось на пару лет скрыться с глаз подальше. Елизавета тогда как раз пыталась наладить хорошие отношения с Испанией, и Дрейк опасался, что в рамках соглашений о дружбе его вместе с другими насолившими испанцам пиратами выдадут Испании, где с ними обойдутся весьма неласково. Он перебрался в Ирландию и служил в армии подавлявшего очередной ирландский мятеж графа Эссекса. Однако ожидавшегося улучшения англо-испанских отношений не произошло, и Дрейк решился вернуться в Англию, где «пайщики-акционеры» не выбросили из цепкой памяти перспективного капитана… Дрейка удостоила аудиенции Елизавета – и одобрила его план отправиться на сей раз в Тихий океан. Новую экспедицию финансировала и она, и те самые богатые купцы со знатными лордами – да и сам Дрейк вложил в предприятие всю свою долю добычи. Расчет Дрейка был прост: до сих пор англичане (и пираты других национальностей) захватывали испанские корабли исключительно в Атлантике и грабили испанские города только на атлантическом берегу. На тихоокеанском побережье никогда не было нападений ни на корабли, ни на города, а потому тамошним жителям наверняка свойственна некоторая беспечность – и к обороне от внезапных налетов там подготовлены значительно меньше, если вообще подготовлены.

(Кстати, захваченная Дрейком на суше добыча оказалась так велика, что всю ее англичане унести не смогли, и часть золота с серебром Дрейк где-то так и закопал «до лучших времен». Ему так и не выпало случая туда вернуться, и ценные металлы до сих пор где-то лежат, став одним из ненайденных пиратских кладов.)

В ноябре 1577 г. флотилия Дрейка из пяти кораблей отправилась в плавание, которое впоследствии вошло, так уж обернулось, в историю не только морского разбоя, но и географии. Для пущей конспирации по дороге к Магелланову проливу Дрейк не нападал на испанские «золотые галеоны» в Атлантике. Он захватил лишь два португальских судна, но причиной на сей раз был не грабеж. Дело в том, что у Дрейка не было никаких карт Южной Америки. Тогда их ни у кого не было – испанцы и португальцы держали их в строгом секрете. А вот на захваченных кораблях они как раз нашлись. Более того – португальский штурман под угрозой смерти проложил нужный Дрейку курс.

В Магеллановом проливе, не столь уж и длинном, но представлявшем собой сложный и опасный лабиринт, эскадра Дрейка лавировала долго.

В конце концов Дрейк все же вышел в Тихий океан и двинулся на север, но тут вопреки названию океан показал свой норов. Сам Дрейк писал гораздо позже: «Не успели мы выйти в это море (иными называвшееся Тихим, а для нас оказавшееся бешеным), как началась такая неистовая буря, какой мы еще не испытывали. Мы не видели солнечного света, а ночью – ни Луны, ни звезд, и эти потемки продолжались целых 52 дня, пока длилась буря».

Этот шторм разбросал корабли Дрейка, и эскадра так и не соединилась. Один корабль пропал без вести, другой через Магелланов пролив вернулся в Англию (привычно грабя по дороге всех, кто подвернется). О судьбе двух остальных я ничего не нашел, как ни рылся в источниках.

В распоряжении Дрейка осталось одно-единственное небольшое суденышко. При отходе из Англии оно именовалось «Пеликан», но по пути Дрейк по некоторым соображениям переименовал его в «Золотую лань» (соображения эти прекрасно истории известны, но они весьма скучны, и я их приводить не буду). Под новым названием корабль и вошел в историю – как уже говорилось, не только пиратства, но и географии.

Главное было сделано – Дрейк потерял четыре корабля из пяти, «Золотую лань» бурей отбросило километров на пятьсот к югу, но он был в Тихом океане! Можно было начинать обстоятельную работу – в краях непуганых жителей.

Интересно, что «подвиги» Дрейка в Тихом океане сопровождались откровенно мистическими комментариями. Испанский монах Рехинальдо де Ласаррага писал: «В 77 году (естественно, 1577. – А.Б. ) как в Испании, так и повсюду в Европе, в средней части неба появилась яркая комета, чей хвост был обращен к Магелланову проливу. Что это означало? Только то, что кара, наложенная Всевышним за грехи наши, должна обрушиться через Магелланов пролив. И предвещенное сбылось. Спустя два года, может быть, чуть более, может быть, чуть менее, в гавань Города Волхвов (так испанцы именовали почему-то город Лиму в нынешнем Перу. – А.Б. ) ночью вошел вражеский английский корабль, ведомый капитаном по имени Франсиско Дракес («дракес» по-испански «дракон», такое прозвище испанцы дали Дрейку после его плавания), куда он был послан королевой Елизаветой Английской, лютеранкой и самой наихудшей и жестокой сукой, которая когда-либо существовала на свете».

Да уж, крепенько испанцы не любили Елизавету, если такие выражения в ее адрес допускает даже служитель божий (впрочем, испанские служители божьи особой кротостью не отличались, и слова из какого-то романа «среди монахов Сарагосы молитвенник был в таком же ходу, как нож», клеветой вовсе не являются. Испанцы – люди пылкие…).

И далее де Ласаррага пространно излагает, что 1579 год – Год Кары для Испании. За ее гордыню господь на нее рассердился и в качестве карающего меча избрал как раз страшного иноверца Дракеса.

На первый взгляд, впечатляет. Однако все это ученый монах писал гораздо позже событий. А потому, как и во многих других подобных случаях, «предвещеное» особого доверия не вызывает. Сейчас просто невозможно установить, было ли сделано предсказание о Магеллановом проливе и явлении через него страшного Дракеса за два года до его появления, в дни кометы, или, как часто случалось, сочинено задним числом и выдано за достоверное пророчество…