Юлия Латынина - Христос с тысячью лиц

Помимо того, что храм привлекал паломников со всей Азии, он еще и работал в качестве банка, принимая на хранение деньги городов, государств и царей. Это превращало Эфес, как и Иерусалим, в один из финансовых центров римского мира и – в сочетании с правом храмового убежища – делало его настолько внушительной политической силой, что император Октавиан Август со своей обычной предусмотрительностью позаботился о реструктурировании культа. Он переселил часть жрецов из самого храма, находившегося за городской стеной, в новое здание городских магистратов, а в самом храме великодушно позволил жителям возвести Августеум, тем самым превратившись в супруга богини {209}.

При Траяне романизация пошла еще дальше: около 104 г. н. э. римский всадник Вибий Салютарий учредил в честь богини очередное шествие. Публичные шествия такого рода были любимым развлечением горожан и любимым же инструментом пропаганды: в ходе вибиевого шествия жрецы и магистраты несли по городу 31 статую, включая статуи Римского Народа и Римского Сената.

Шествие имело место во время каждого ежемесячного собрания, во время Себастий, Сотерий и Великих Эфесий, во время гимнастических состязаний – то есть практически каждые две недели. Ликующая процессия входила в город через Магнесийские ворота, следовала к театру, выходила из Коресийских ворот и возвращалась в храм, где боги в их священных носилках сдавались эфебами с рук на руки «Мусайосу, священному рабу Артемиды» {210}.

Впрочем, даже великолепие шествия, учрежденного Салютарием, бледнело по сравнению с главным эфесским шествием, приходившимся на весенний праздник дня рождения богини.

«Зрелище привлекло много народа, эфесцев и чужестранцев; здесь, по обычаю, родители выбирали женихов девушкам, а юношам – невест. Шествие выступало так: сначала шли жертвенные животные, люди с факелами, корзинами и благовониями, за ними кони, собаки и те, кто нес охотничью снасть, затем девушки; каждая была украшена словно для возлюбленного» {211}.

Вот этот-то праздник Эфеса – его День независимости, его День взятия Бастилии, его День Победы – и выбрал апостол Иоанн, чтобы сразиться с Артемидой. Невежливо прервав процессию – собак, жрецов, распаленных юношей, принарядившихся девушек, носильщиков, эфебов, – он на глазах многотысячной толпы вызвал богиню на магический поединок, так же, как пророк Илия – жрецов Баала.

«Вы все говорите, что у вас есть богиня, Артемида. Взмолитесь же ей, чтобы я – один лишь я – умер. Или же я, если вы не сможете это сделать, – я – один лишь я – призову моего собственного Бога, чтобы я мог предать вас всех смерти по причине неверия (Деян. Ин. 39:8–9).

С этими словами Иоанн разрушил храм: алтарь в храме раскололся посередине, идолы рухнули и разбились, подношения сорвались со стен, и половина храма, обрушившись, убила на месте жреца, а толпа, как один человек, повалилась ниц и принялась просить Бога Иоанна смилостивиться над ними.

Потрясенные эфесцы все обратились в веру Иоанна и разрушили остаток храма, а Иоанн, которому Господь велел воздавать добром за зло, воскресил жреца (Деян. Ин. 47:7).

История о том, как апостол Иоанн одним заклинанием разрушил храм Артемиды Эфесской во время празднества в честь ее дня рождения, – это, несомненно, еще более впечатляющая история, чем история о том, как апостол Иоанн излечил всех больных города Эфеса прямо в театре.

К сожалению, если сожжение Геростратом храма Артемиды Эфесской произвело на античный мир неизгладимое впечатление, то повторение Иоанном этого подвига через четыреста лет осталось для современников совершенно незамеченным.

Эфесский храм все так же продолжал быть крупнейшим паломническим, финансовым и культурным центром Азии. Паломники все так же стекались толпой. Римский всадник Вибий Салютарий, как мы видели, совершенно не был осведомлен о факте разрушения храма, когда в 104 г. учреждал новое шествие в честь богини. Не были осведомлены о нем и цитированный нами младший современник Вибия Салютария беллетрист Ксенофонт, и Павсаний, утверждавший в 170-х гг., что здание храма превосходит своей величиной все прочие строения человеческих рук.

И мы можем не сомневаться, что если бы Тацит, ставший проконсулом Азии в 112 г., знал что-нибудь о разрушении Эфесского храма, – он бы не преминул упомянуть об этом в «Анналах».

Если бы Иоанн и в самом деле разрушил храм Артемиды Эфесской, то это было бы таким же широко известным событием, как взрыв Башен-близнецов!

Нет никакой возможности, чтобы это было правдой! Но тем не менее «Деяния Иоанна» утверждают, что храм был разрушен апостолом, и, более того, эти «Деяния» были написаны не в Средние века, не на Мадагаскаре, не в Антарктиде, а в 110–130-х гг., причем, скорее всего, в самой Азии, и вовсе не в качестве развлекательного романа: «Деяния Иоанна» были сакральным текстом. Для некоторых разновидностей христиан каждое его слово было продиктовано Господом.

Конечно, будучи приперты к стенке, многие из потребителей этого текста могли бы сказать, что это разрушение следует понимать в символическом смысле – что, дескать, Иоанн разрушил его в сердцах людей. Но все-таки для большинства из них разрушение храма Артемиды Иоанном для них был такой же несомненный факт, как воскресение Иисуса из мертвых.

Это был прекрасный способ отделить верующих от неверующих. Последователи Иоанна считали, что их учитель разрушил храм Артемиды. И это был подвиг, а не преступление. А если язычники или еретики это отрицали, или не понимали метафоры, или приписывали разрушение какому-то Герострату, – так это потому, что они были Лжецы. Не верить в разрушение храма Артемиды было такое же кощунство, как не верить в то, что Христос – жив. Кто не верил – тот был Лжецом.

И, как это часто бывает, Большая Ложь оказалась Большим Предвидением: великолепный храм Артемиды действительно был в конце концов разрушен, и его обломки были употреблены на строительство базилики св. Иоанна с ее ежегодным истечением манны посреди разоренного, превращенного в призрак города.

Итак, если верить «Деяниям Иоанна», христианскую общину в Эфесе основал апостол Иоанн.

Это сообщение выглядит несколько удивительно, ибо, согласно каноническим «Деяниям апостолов», христианскую общину в Эфесе основал апостол Павел, а никакой не Иоанн.

«Деяния апостолов» сообщают, что Павел приплыл в Эфес из Коринфа и проповедовал там в синагоге, а потом, когда его выгнали оттуда некие злобствующие иудеи , – в училище некоего Тиранна (Деян. 19:9).

Проповеди Павла, если верить «Деяниям апостолов», имели ошеломляющий успех, и еще больший успех принесли ему чудесные исцеления.