Владимир Соболь - Черный гусар

— Он будет сопровождать вас до самого места. Дальше — по обстоятельствам.

— Мне необходимо попасть в Виддин, — мягко начал Артемий Прокофьевич.

Мадатов взглянул на Ланского — уж не ослышался ли он случайно? Виддинскую крепость до сих пор занимали турки. Буйного Пехлеван-оглу сменил хитрый Мулла-паша и держался там, пожалуй, покрепче предшественника. Разъезды его людей шныряли по обе стороны Дуная, грабя прибрежные сёла, нападая иногда и на русских.

— Мне нужно быть там утром следующего дня, — продолжал штатский.

— Будете, — уверенно пророкотал Ланской. — Смотрите, майор, на карту. Поедете нашим берегом. Возьмёте с собой пару взводов, не больше. Против армии и эскадроном не устоять, а с мелочью и так справитесь. Главное же — скрытность и быстрота. Обязательно прихватите Чернявского. Всё понадёжнее будет. Но к камышам и не суйтесь. Держитесь лесом. Есть там дорога до переправы, есть человек, что знает эту дорогу. Новицкий его достанет. А! Вот и ты!

Мадатов тоже обернулся на вошедшего в дверь Новицкого. Ротмистр одет был по полной форме, застегнут до последнего крючка, собран и напряжён.

— Он ждёт. Здравствуйте, майор! Здравствуйте, господин статский советник.

— Новицкий тоже поедет с вами, — Ланской взял Мадатова за предплечье и сжал сильно, до боли. — Слушай приказ — они оба должны быть в крепости в конце завтрашней ночи.

Мадатов держался в голове колонны, оставив Бутовича подгонять отстающих. Фому же послал вперёд, следовать за проводником. Приказал следить за Дяко — так звали болгарина — внимательно и, если вдруг почует предательство, не бить сразу, а подозвать командира. Но ни в коем случае не упускать. Чернявский только ощерился и попросил майора не беспокоиться понапрасну.

Новицкий со штатским держались бок о бок и ехали в середине. Об истинной цели их поездки Мадатов уже догадывался, но спрашивать напрямую смысла не видел. У него был свой приказ, у Артемия этого — свой. Оба люди служилые и должны исполнять своё дело, а не подсматривать за чужим.

Первую ночь они ехали быстро, уверенно, потому как оставались ещё словно под охраной своей же армии. К полудню остановились на мельнице, дали отдых коням, себе и дождались, пока стемнеет. Люди дремали, Новицкий с Артемием Прокофьевичем тихо беседовали, Мадатов же уснуть так и не смог.

Дяко, показалось ему, хорошо знает хозяина-мельника и ведёт с ним сложные переговоры на языке, которого он не понимал. Валериан старался поначалу держаться поближе к ним, надеясь, что если не услышит измену, то хотя бы почувствует. Но Фома отозвал его в сторону:

— Не беспокойтесь, ваше благородие. То — войники, не кирджалии.

Мадатов вытаращился на поручика:

— Что это ещё за войники?

— Разбойники те же, только болгарские. Впрочем, пока что они нашу сторону держат, так что опасаться вроде бы нечего. С турками хороводиться им резона прямого нет. Я немного послушал их — наш просит мельника послать людей проверить дорогу. Тот сначала денег просил, но потом согласился за какую-то другую услугу. Так что тоже передохните, а потом и поскачем.

Лошади бежали умеренной рысью по набитой тропе, виляющей между деревьев. И крупные звезды над головами плыли, казалось, навстречу, собираясь светлой серебристой дорогой. Валериан подумал, что тем путём идти было бы проще. Хотя, может быть, в самом деле сотни, тысячи невидимых с земли всадников скачут там, над головами пробирающихся лесом гусар. И кто же здесь, на земле, может быть уверен, что через час не присоединится к небесному воинству, ещё в поту, пыли, крови, раздувая ноздри и грудь в гневе и страхе.

Справа стволы и кроны сплетались чёрной, неподвижной стеной, а слева иногда виднелась в разрывах прибрежная равнина, такая же тёмная и опасная. За ней, в полуверсте, широченная полоса огромной реки светлела, отражая поднявшуюся высоко луну.

Дорога явно отклонялась налево, на запад. Мадатов вспомнил карту, сообразил направление и подумал с тревогой, что они едва проехали две трети. Он толкнул Проба вперёд, догнать проводника и приказать ехать быстрее. Чернявский почувствовал его приближение и придержал лошадь.

— Не извольте беспокоиться, Валериан Григорьич... — Когда не было рядом других — солдат, офицеров, — Фома звал Мадатова по имени-отчеству, и тот не обрывал недавнего вахмистра, понимая, что тот выказывает ему тем самым высшее уважение. — Правильной дорогой идём.

— Сам знаешь путь?

— Нет, дорогу не знаю. Я человека чую. Спокоен он и уверен. Изменою здесь и не пахнет.

— Уверен он, может быть, в том, что точно выведет нас в засаду.

— Вряд ли. Я же слышал, как он беседовал с мельником. Но если что... — Фома показал майору короткий, тонкий кинжал, с которым управлялся он с завидной сноровкой.

— Утешение слабое, — мрачно буркнул Мадатов. — Одну жизнь на сорок менять... Скажи ему — пусть поторопится. А то ведь солнце высветит нас на равнине, и всё — пропали.

Они всё же успели. Проводник подвёл их к нужному месту, как раз когда ночные светила уже убрались, а дневное ещё не успело поднять туман. Плотная белёсая завеса повисла над Дунайской равниной, в ней не только пропали силуэты осторожно пробиравшихся конных, но и вязли тихие, неизбежные звуки — хлюпанье лошадиных копыт, фырканье, лязганье металлических частей амуниции, сбруи.

Когда колонна надёжно укрылась в прибрежных зарослях камыша, Мадатов приказал спешиться и сам двинулся разведать, где же их ожидают нужные люди. С ним пошли проводник, Фома, трое толковых молодцов из первого взвода и — Новицкий. Сергей, как понял уже Мадатов, и связывался с виддинским гарнизоном. Советник остался на месте под охраной Бутовича, успевшего совсем протрезветь длинной дорогой и потому отменно надёжного.

Стало сыро, вода зачавкала под ногами, и тут же впереди нарисовались две фигуры. Фома скользнул вперёд, готовясь к возможной схватке, но незнакомцы, показывая пустые ладони, пошли навстречу.

— Мы ждали вас раньше, — сказал первый слегка укоризненно. — Надо торопиться, пока туман. Кто с нами?

Отправились пятеро — Артемий Прокофьевич с Новицким, Мадатов и двое унтеров. Чернявский и Бутович остались с гусарами, получив точный приказ — ждать до полуночи, затем, не мешкая, уходить в полк. Проводника держать при себе, он ещё должен вывести их обратно...

Отталкиваясь шестами, перевозчики провели широкую лодку сквозь прибрежные узости, а потом поставили парус. Полосатый кусок полотна выгнулся, ловя утренний ветерок, и судно накренилось весьма и весьма ощутимо. Вода зажурчала у борта, Мадатов опустил руку и обильно смочил лоб, щёки, затылок. Самое сложное и опасное маячило ещё впереди, проступало и приближалось так же мрачно, неотвратимо, как чёрные стены Виддинского замка на том берегу Дуная...