Виктор Лаптухин - Африканский казак

Наступила ночь, и при свете костров воины и охотники начали работу. Складывали в кучи огромные куски мяса и сала, отделили хобот и бивни, выволокли пудовые сердце и почки. Тут же делили чуть опаленную на костре слонятину и ели, ели, ели…

Сидя в отдалении у своего костра, Дмитрий лакомился ломтиками запеченного слоновьего языка, нежного и сочного, как телятина.

— Фитаурари, как ты приказал, мясо отправили в лагерь и дозорным, — сказал подошедший Айчак. — Из-за горы пришли наши родичи. Принесли тебе подарок. На всякий случай оружие у них я отобрал.

— Давай их сюда!

Появилась группа закутанных в плащи хмурых людей, мало чем отличавшихся от галласов Айчака. Голодно раздувая ноздри, они втягивали стлавшийся от костров ароматный дым. Впереди шагал высокий одноглазый воин, грудь которого украшало двойное ожерелье «саллаба». На плече он нес свернутый трубкой ковер, из которого торчали ноги в зашнурованных ботинках.

Ковер развернули, и Дмитрий увидел лечащего на нем человека со связанными руками. Коротко стриженный брюнет, на воротнике мундира офицерские звездочки, на поясе полевая сумка из блестящей кожи. Именно она и привлекла к себе внимание в первую очередь. На.золотой пластинке искусно выгравировано имя владельца — маркиз Леон Джиованни дель Кастельфранко. Внутри сумки полевая карта с пометками, пачка бумаг, среди которых отпечатанный на машинке листок с подписью самого командующего итальянским экспедиционным корпусом генерала Оресте Баратьери.

…Да, уходить в рейд на вражескую территорию с такими бумагами весьма легкомысленно. Что же, у негуса найдутся знатоки итальянского, они разберутся…

Тем временем пленный офицер сел, стал осматриваться по сторонам.

Дмитрий только собирался приказать развязать его, как из темноты показалась толпа жителей горной деревни, решивших вручить Айчаку обещанную курицу и поблагодарить за обильное угощение. Размахивая ножами и кусками мяса, они исполняли какой-то танец, и на их натертых салом телах мерцали отблески костра.

Увидев их, маркиз тихо охнул и повалился навзничь.

— Подох от страха, — произнес одноглазый.

— Верно решил, что эти дикари его съедят, — предположил Айчак.

— Они могут, — согласился одноглазый. Он быстро раздвинул пленному ноги и достал кривой нож.

— Стой! Что ты делаешь! — заорал Дмитрий.

— В моем «саллаба» еще нет члена белого человека, — последовал спокойный ответ. — Он же мой пленник.

— Переходи на службу к негусу, — предложил Айчак. — Тогда очень скоро весь третий ряд твоего «саллаба» будет белого цвета. Кроме того, не будешь голодать, а после войны вернешься домой со стадом коров.

— Это мой пленник, — упрямо повторил одноглазый. — Он трус и плохой вождь, не заботился о своих воинах. Объедался каждый вечер, когда мы все голодали.

— Забудь об этом, — сказал Дмитрий. — Как обещал, даю за него заднюю ногу слона и мешок муки. А за то, что ты сегодня не смог пополнить свое «саллаба», добавляю половину хобота. Айчак, обеспечь родню мясом!

Пленного офицера развязали, в лицо плеснули воды. Увидев, что он открыл глаза, Дмитрий по-французски сказал.

— Успокойтесь, вам ничего не грозит. Я из Европы, зоолог. Охочусь в этих краях на слонов.

…В такой обстановке нет необходимости представляться и сообщать о себе точную информацию. Пусть для маркиза весь этот эпизод не будет связан с войной и политикой. Даже когда он поймет, в чем дело, это будет просто неприятным африканским приключением, о котором не стоит потом рассказывать родным и знакомым…

После всего случившегося французская речь, прозвучавшая из уст обросшего бородой и закутанного в львиную шкуру человека с кривой саблей на боку, произвела слишком сильное впечатление.

— Хвала Мадонне! — произнес он и опять впал в забытье. Всю ночь Дмитрий не смыкал глаз. Сам сторожил пленного, не доверил никому.

У костров ели и плясали, били в барабаны. Приходил Айчак, сообщил, что все часовые на местах, а утолившая первый голод родня решила оставить службу у итальянцев. Пленный пришел в себя, выпил немного воды, но был тих и задумчив. Молился. При свете костра стало видно, что его коротко подстриженные волосы стали совсем седыми.

Утром, оставив Айчака за старшего, Дмитрий с сильным конвоем и итальянским офицером направился в ставку негуса.

Появление Дмитрия в ставке для большинства ее обитателей прошло незаметно. Но на определенных лиц оно произвело сильное впечатленье. Итальянца с его бумагами сразу доставили в одну из стоявших в стороне палаток, окруженную тройным кольцом охраны. Дмитрия же подробно расспросили, похвалили и просили далеко не отлучаться.

После обеда к нему зашел господин Леонтьев. Поздоровался сухо, был строг и хмур. Как и положено начальнику, отягченному заботами, недоступными для понимания подчиненных.

— Что же ты, казак, натворил? — спросил недовольно. — Сказано же было, не участвовать в военных действиях!

— Я и не участвовал. За все это время только один раз из винтовки и выстрелил.

— Вот-вот! Одной саблей работал! Как мне сообщили, со своими бандитами ты вырезал целый итальянский эскадрон. Какое было у тебя задание?

— Да никого мы не трогали, несли дальний дозор. Только одного слона и подстрелили.

— Кстати, о слоне. На допросе пленный маркиз показал, что его из рук дикарей спас какой-то французский охотник. Почему ты допустил, что иностранцы бродят вблизи расположения нашей артиллерии?

— Так этот охотник я и есть! — Дмитрий рассказал о том, как все произошло на самом деле.

Господин Леонтьев выслушал внимательно, посветлел. Потом тихо выругался:

— Ну и шельмы эти эфиопы! Конспираторы голозадые! Известно, что женщины врут по необходимости, а мужчины — до свадьбы, после охоты и круглые сутки на войне. Но мне-то зачем они показания маркиза выдали за чистую правду? Почему врет он сам — понятно. Какой же командир признается, что собственные подчиненные выдали его неприятелю за кусок мяса.

— Может быть, эфиопы и правы — хотят представить эту историю как военную победу? Ведь отряд маркиза перестал существовать.

— А ведь ты, может быть, прав. Маркиза уже показали тем иностранным журналистам, которым позволили при ставке околачиваться. Один из них признал в нем старого знакомого, ахнул, увидев его седину, и теперь сочиняет достоверное сообщение об этой битве. На базарах только и разговоров о славной победе над итальянцами — о том, как верные негусу галласы, под предводительством какого-то турка, изрубили много сотен врагов и выложили их головы вдоль дороги.

— Разве нет других побед?

— Есть. Мелкие стычки происходят постоянно. Но на войне хорошие новости для поддержания духа своих воинов нужны всегда.