Уилбур Смит - Когда пируют львы. И грянул гром

– Букву «L» не обязательно писать с такой закорючкой, – сказал он. – Давай покажу. – Он взял у нее карандаш и написал, как правильно. – Видишь, как надо? Выкаблучиваться в письме так же нехорошо, как и в поведении.

Он вернул ей карандаш. И тут же, развернувшись на каблуке к Шону, отвесил ему ладонью мощную затрещину. В полной тишине она прозвучала очень громко, а голова Шона от этого удара мотнулась в сторону.

– У тебя прямо на ухе сидел комар, – сказал мистер Кларк.

Миновало два года. Шон и Гаррик сильно изменились с тех пор. Их уже трудно было назвать детьми, оба вовсю входили в юношескую пору. Словно мощное течение реки, неумолимое время несло их по жизни.

Но в этой реке были места, в которых вода текла совсем спокойно.

Одно из таких мест было связано с Адой. Мачеха обладала удивительной способностью всегда все понимать, и это находило отражение в ее словах и поступках. Она была непоколебима как скала в своей любви к мужу и его детям, которых приняла как своих собственных.

Другое такое место имело отношение к самому Уайту. Седины в его волосах немного прибавилось, но он оставался все таким же крепким, все так же громко смеялся, и ему все так же улыбалась фортуна.

И были в этой реке места, где течение заметно ускорялось.

Росло доверие Гаррика к Шону. С каждым месяцем Гаррик все больше нуждался в брате, ведь Шон фактически был его щитом. В минуты опасности, если Шона не было рядом, ему снова приходилось уползать в себя, в окутанные теплым и густым туманом области своего сознания.

Однажды они отправились воровать персики: близнецы, Карл, Деннис и еще двое. Сад мистера Пая окружала плотная живая изгородь, а персики в нем созревали размером с кулак взрослого человека. А уж сладкие были как мед, но казались еще слаще, поскольку росли в чужом саду. Попасть в этот сад можно было только через плотную стену страшно колючей акации.

– Только не рвите много с одного дерева! – приказал Шон. – Старик Пай сразу увидит, в чем дело.

Они подошли к колючей живой изгороди, и Шон отыскал в ней дыру.

– Гаррик, остаешься здесь, будешь на стрёме. В случае чего – свисти.

Гаррик, стараясь скрыть облегчение, не стал спорить. Он не очень-то горел желанием участвовать в этой экспедиции.

– Мы будем передавать персики тебе, только смотри не ешь, пока не закончим.

– А почему это он не идет с нами? – спросил Карл.

– Потому что бежать не может, вот почему. Если его поймают, сразу узнают, кто остальные, и всем достанется.

Такой ответ Карла вполне удовлетворил. Шон опустился на четвереньки и первым полез в дыру, за ним по одному последовали другие. Гаррик остался один.

Он стоял совсем близко к изгороди. Она была высокая и плотная, и это давало ощущение спокойствия. Однако минута шла за минутой, и Гаррик начал беспокоиться. Казалось, товарищей нет уже целую вечность.

Вдруг послышались голоса – кто-то приближался по лесопосадке. Его охватила паника; в попытке спрятаться он прижался к изгороди, даже не вспомнив о том, что нужно подать знак тревоги.

А голоса приближались. И вот сквозь деревья он узнал Ронни Пая, а с ним двоих его друзей. Вооруженные рогатками, они шли, задрав голову и высматривая птиц в древесных кронах.

Какое-то время казалось, что они не заметят Гаррика. И тут, когда они почти уже прошли мимо, Ронни опустил голову и увидел его. Они уставились друг на друга – их разделяли каких-то десять шагов. Гаррик сидел на корточках, плотно прижавшись к изгороди. Удивление на лице Ронни сменилось лукавой улыбочкой: он быстро огляделся по сторонам, желая убедиться, что поблизости нет Шона.

– Кого я вижу! – воскликнул Ронни, и ушедшие вперед двое приятелей вернулись и встали по сторонам от него.

– Что ты тут делаешь, а, культяшка?

– Язык проглотил, культяшка?

– Да нет, какой язык, крокодил же ногу ему откусил!

Все трое словно соревновались в насмешках, издеваясь над ним.

– Ну, что молчишь? Поговори с нами, культяшка.

Рыжеволосый Ронни Пай был лопоух: уши на голове у него торчали, как два веера. Для своего возраста он был низкорослый и оттого, наверно, зловредный.

– Что же ты, поговори с нами, культяшка.

Гаррик облизал губы, в глазах у него уже стояли слезы.

– Слышь, Ронни, а ты заставь его попрыгать, а мы посмотрим… вот так!

Один из друзей Ронни очень похоже изобразил, как Гаррик ходит на протезе. Они снова засмеялись, на этот раз громче и развязней – ведь их было трое, а он один.

– Ну покажи нам, как ты ходишь!

Гаррик вертел головой, ища возможности бежать.

– Братика-то нет здесь твоего, – продолжал злорадствовать Ронни. – Смотри не смотри – все равно без толку.

Он ухватил Гаррика за воротник рубашки и вытащил его из кустарника:

– Давай показывай, как ты умеешь ходить.

Гаррик пытался вырваться, но безуспешно: Ронни держал его крепко.

– Пусти. Я все расскажу Шону. Если не отпустишь, все ему расскажу.

– Так и быть, отпускаю, – согласился Ронни и двумя руками толкнул его в грудь. – Попадешься еще раз – от меня получишь в глаз, понял?

Гаррик сделал шаг назад и чуть не упал.

Один из приятелей оказался тут как тут.

– Попадешься еще раз – от меня получишь в глаз! – крикнул он и тоже толкнул его в спину.

Все трое окружили его и стали толкать от одного к другому. Ковыляя между ними, Гаррик с трудом держался на ногах.

– От меня получишь в глаз!

– От меня получишь в глаз!

Слезы потекли по щекам Гаррика.

– Не надо! Прошу вас, не надо!

– Нет, надо! Нет, надо! – дразнили они его.

И тут вдруг его сознание снова заволокло волной теплого тумана, и сразу стало легче: Гаррик почувствовал знакомое биение крыльев в глубинах черепа, злорадные лица врагов померкли, он уже почти не чувствовал ни ударов, ни толчков. Потом упал, лицом ударившись о землю, но боли тоже не ощутил. Над ним наклонились двое мальчишек, хотели его поднять; на щеках Гаррика размазалась грязь, смешанная со слезами.

В этот момент за их спинами из дыры сквозь живую изгородь вылез на четвереньках Шон. Рубашка спереди оттопыривалась от персиков. Ему хватило секунды, чтобы оценить ситуацию: вскочив на ноги, он бросился вперед. Ронни услышал шум, отпустил Гаррика и обернулся.

– А-а-а, вы воровали папины персики! – заорал он. – Я все расскажу…

Шон влепил кулаком ему по носу, и Ронни с размаху сел на попу. Шон рванулся к остальным двоим, но они уже удирали со всех ног. Шон погнался было за ними, потом передумал и вернулся к Ронни. Увы, он опоздал – тот уже улепетывал между деревьями так, что только пятки сверкали, и закрывал рукой лицо: из разбитого носа хлестала кровь и заливала рубашку.

– Гаррик, ну как ты?

Шон опустился на колени рядом с братом и видавшим виды носовым платком стал вытирать грязь с его лица. Потом помог встать на ноги. Гаррик стоял, слегка покачиваясь; глаза его были открыты, но на губах блуждала отрешенная, бессмысленная улыбка.