Василий Карасев - Яхромский мост: Крах «Тайфуна»

Попытка взять Красную Поляну одним быстрым ударом закончилась неудачей. Впереди было еще несколько дней безуспешных боев. Все это лишний раз показывает, как быстро вермахт умел организовывать оборону, которая оказывалась неприступной для наших стрелковых частей, слегка разбавленных танками и артиллерией.

Отметив этот печальный факт, уместно обратится к сюжету, который может быть назван «Пушки Красной Поляны». Именно 3 декабря 1941 г. в Моссовете раздался телефонный звонок, и женщина, которая так и не представилась, сообщила, что в Красной Поляне устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела Москвы. По другим версиям звонок был сделан напрямую в Генштаб, но адресат не так важен для дальнейшего обсуждения, как дата звонка. В датировке мы опираемся на относительно недавнюю публикацию [527] «Московский Комсомолец», номер от 29.11.2006. . В ней представлены результаты уже послевоенных исследований этого вопроса местными краеведами.

Согласно им, телефонный кабель в Красной Поляне к тому времени был перерублен, и звонок был сделан непосредственно из Москвы. Женщина (фамилия осталась неизвестной), участвовавшая в работе по сооружению укреплений в Подмосковье, пробиралась домой в Москву через поселок, когда в нем уже находились немцы. Местная жительница Евгения Горохова, дом которой оказался возле немецких артиллерийских позиций (немцы только начали их обустраивать), смогла передать сообщение о скором появлении под Москвой больших пушек с этой гражданкой. Должно было пройти довольно длительное время между приходом немцев в Красную Поляну и появлением женщины в Москве (большую часть пути ей наверняка пришлось двигаться пешком, причем в зоне боевых действий). Маловероятно, что все это заняло несколько часов. Надо отметить, что жительница Красной Поляны в момент передачи сообщения самих орудий еще не видела. Она была учительницей немецкого языка и поняла в чем дело, из разговоров солдат противника, которые заходили в ее дом погреться.

Почему это важно? Обратимся к мемуарам начальника артиллерии 16-й А В. И. Казакова.

«В ночь на 25 ноября приехали, наконец, в штаб Рокоссовский и Лобачев. Оказывается, им удалось вырваться из Клина, когда по городу уже шли вражеские танки…

Около 3 часов ночи раздался телефонный звонок. Командарма вызывала по ВЧ Ставка Верховного главнокомандования. Спрашивали об обстановке в полосе нашей армии. Рокоссовский доложил обо всем, об отсутствии сплошного фронта и необходимых резервов. Мы узнали еще об одной беде. Гитлеровцы заняли Красную Поляну. Местные жители успели сообщить по телефону в Моссовет, что там устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела столицы. Ставка требовала от армии держаться и обещала к утру прислать свежие силы.

У Рокоссовского к этому времени уже созрело решение. Он распорядился задержать на марше два батальона и артиллерийский полк, посланные под Солнечногорск, и направить их в район Черной Грязи, в 6 километрах от Красной Поляны. Мне он приказал к рассвету направить в тот же район два пушечных артиллерийских полка резерва Верховного главнокомандования и два-три дивизиона «катюш», которые должны были в 7 часов 25 ноября открыть огонь по Красной Поляне…

В 4 часа ночи из штаба фронта передали, что к утру в распоряжение 16-й армии прибудут танковая бригада Ф.Т. Ремизова, 282-й стрелковый полк, 528-й артиллерийский полк Л. И. Кожухова и четыре дивизиона «катюш». Рокоссовский приказал мне и начальнику бронетанковых войск армии Г.Н. Орлу выехать в район Черной Грязи и лично принять эти части…

Танковая бригада Ф. Г. Ремизова начала выдвигаться к Красной Поляне еще до рассвета. В 7 часов заговорила наша артиллерия. На врага, засевшего в Красной Поляне, обрушился мощный огонь орудий и «катюш». Противник открыл ответный огонь из орудий и танков, но на этот раз бесспорное огневое превосходство было на нашей стороне. Бой продолжался весь день. С наступлением темноты наши танкисты ворвались в Красную Поляну, захватили много пленных, машин и орудий. Противник вынужден был отойти. Однако через некоторое время ему удалось вновь вернуть оставленные позиции» [528] Казаков В. И. Указ. соч. С. 181. .

Вот сообщение еще одного мемуариста. Ортенберг пишет: «Накануне днем, когда готовился этот номер «Красной звезды», в редакцию прибыл наш корреспондент по Западному фронту Милецкий. Он привез тяжелую весть: гитлеровцы заняли Красную Поляну и соседние с ней деревни Пучки и Катюшки. Посмотрели мы на карту – и всполошились: от Красной Поляны до центра столицы – всего 27 километров. Враг настолько приблизился к Москве, что с высокого холма за Пучками в ясную погоду мог увидеть Кремль, его колокольни и купола. Отсюда он имел возможность начать обстрел столицы тяжелой артиллерией» [529] Ортенберг Д. И. Указ. соч. С. 275. . Эта цитата находится в разделе, относящемся к 27 ноября. Отсюда получаем еще одну дату занятия Красной Поляны: 26-е ноября 1941 г.

У самого К. К. Рокоссовского первое упоминание о Красной Поляне точно не датировано. «Ночью – было это в конце ноября – меня вызвал к ВЧ на моем КП в Крюково Верховный Главнокомандующий. Он спросил, известно ли мне, что в районе Красной Поляны появились части противника, и какие принимаются меры, чтобы их не допустить в этот пункт. Сталин особенно подчеркнул, что из Красной Поляны фашисты могут начать обстрел столицы крупнокалиберной артиллерией» [530] Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 93. . Далее его описание примерно соответствует версии Казакова.

Командир 113-го сп 1-й тд В. фон Витерсхайм.

Согласно таким авторитетным свидетельствам можно сделать вывод, что за несколько дней до 30 ноября Красная Поляна уже была захвачена врагом, освобождена без особых усилий (в сравнении с последующими действиями 20-й А), и столь же быстро опять сдана. Только почему-то в труде Генштаба, изданном в 1943 г., и в более поздней работе В.Д. Соколовского об этом ничего не говорится. Молчат также журналы боевых действий 16-й А и Западного фронта. Если бы удалось предотвратить обстрел Москвы, то должен был существовать хотя бы рапорт о захвате и уничтожении орудий (и он непременно попал бы в сводки). Ведь, собственно, для этого контрудар и затевался. Но даже у Казакова сообщение довольно туманное. Калибр трофейной артиллерии не указан, а он должен был быть большим. Отчет о захвате таких орудий действительно последовал, но только неделю спустя во время общего наступления советских войск. В своих мемуарах К. К. Рокоссовский сообщает, что 8 декабря «в селе Каменка (возле Крюкова – Прим. автора) враг бросил два 300-миллиметровых орудия, предназначенных для обстрела Москвы» [531] Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 97. . В тот же день была освобождена Красная Поляна и «в числе трофеев оказалась и привезенная накануне пушка калибра свыше 200 мм, их которой немцы рассчитывали обстреливать Москву» [532] Сандалов Л.М. 1941. На московском направлении. – М.: Вече, 2006. С. 264. . Однако в том документе, на который ссылается автор этого последнего свидетельства Л.М. Сандалов, написано что захваченное орудие имеет калибр 100 мм [533] ЦАМО РФ. Ф. 423 (20А). On. 6631. Д. 3. Л. 25. .