Алексей Воронков - Марь [litres]

– Эвэды унаткан…

– Прекрасно!.. В общем, ты – нюкучокон… нэрипчу… эвэдэ… унаткан… Правильно? – довольный тем, что он запомнил несколько чужих слов, проговорил Володька.

– Ну где-то так… – усмехнулась она.

– Какой странный и одновременно удивительный язык, – заметил Грачевский. – От него будто бы таежными кострами веет, а еще снегами, хвоей…

Она кивает. Дескать, согласна.

– Наш язык, – говорит она, – это отражение нашей жизни. Вы знаете о том, что, в отличие от вас, мы часто мыслим образами?.. Я говорю, в нашем языке есть много такого, что нет в вашем… Например, мы можем одним словом выразить целую мысль…

– Например… – просит Грачевский.

– Например?.. Ну, допустим, так: мотымимни…

– Что это значит? – спрашивает Володька.

– Это охотник на лося… – поясняет Эльга. – Видите, вместо фразы я употребила всего лишь слово… Получился целый образ.

– Понятно, – довольно кивает он. – Значит, мотымимни?.. Прекрасный пример лакуны…

– Лакуны? Я не знаю, что это такое, – говорит Эльга.

– Дословно – это пробел… – начинает объяснять Грачевский. – А в языкознании… В общем, если коротко, это отсутствие межъязыкового соответствия в одном языке относительно другого… И для того, чтобы перевести такие слова, требуется целая фраза. – Он вдруг как-то смешно поморщился. – Нет, извини, я не стану забивать твою голову. Достаточно того, что меня этим целых пять лет пичкали в институте. Лучше ты еще что-нибудь скажи на своем, – просит он.

– Еще? Ну вот, пожалуйста, диктэтэ… Это любитель ягод…

– Еще!

– Апка… Это жена старшего брата…

– Надо же!

– Еще хотите? – спрашивает Эльга. – Ну, какое слово вам назвать?

Он на мгновение задумался.

– А скажи-ка мне, как будет по-эвенкийски «август»? – просит он. – У вас же есть такое слово? Ну вот… А сегодня как раз последний день этого месяца…

– В нашем календаре август называется ирикин бега, – говорит Эльга. – Что означает «месяц линьки оленьих рогов»…

Володька от удовольствия даже прищелкнул языком.

– Как вкусно звучит!.. Ну а «февраль»?.. – спрашивает он.

– А почему именно февраль? – не понимает девушка.

– В феврале день рождения моей мамы…

– А-а… Гиравун бега… То есть «месяц шага».

– А почему «месяц шага»? – любопытствует Грачевский.

Она задумалась.

– Февраль – второй месяц года… – объясняет она. – Солнце в феврале еще выше поднимается над горизонтом, чем в январе… День заметно прибавляется, и природа как бы делает шаг к весне…

– Однако любопытно, – говорит Володька. – Знаешь, я, кажется, начинаю влюбляться в твой язык. В нем столько… – Он никак не может найти подходящего слова. – В нем столько загадок, – наконец говорит он. – А все оттого, что он ближе к природе… В общем, так… Я хочу, чтобы ты научила меня эвенкийскому, – сказал он.

Она усмехнулась.

– А зачем вам это? – спрашивает. – Вы когда-то все равно уедете отсюда… Кстати, где ваш дом?

– На Волге, – отвечает он и тут же просит ее: – Да обращайся же наконец ко мне на «ты». Что все «вы» да «вы»?

– Ну вот, вы уедете на Волгу, а там эвенков нет… – как будто не слышит его Эльга. – Зачем вам язык, на котором вы никогда не будете говорить? – сказала и тут же легонько вздохнула.

– Но я же изучал латинский… И древнерусский тоже изучал… – не растерялся Володька. – По программе было положено, хотя на этих языках давно уже никто не говорит… Короче, мертвые это языки, – объясняет он. – Так почему же мне ваш язык не выучить? И вообще, – немного продумав, неожиданно заявляет он, – может, я на эвенкийке женюсь!

На ее щеках появляется что-то похожее на румянец.

– Тоже скажете! – произнесла она. – Нет, вы не женитесь на эвенкийке. Потому что… Потому что вы другие люди!.. Да у вас, наверное, на Волге и девушка осталась.

Грачевский покачал головой.

– Нет у меня никакой девушки, – говорит он. – Так что мое сердце свободно, и я могу жениться хоть на Бабе-яге…

– На Бабе-яге не надо – она злая… – улыбнулась Эльга.

Ну вот это другое дело, заметив перемену в ее настроении, обрадовался Грачевский. А то все хмурилась. Впрочем, и неудивительно, если учесть, как они холодно расстались в прошлый раз. А все потому, что они не поняли друг друга. Видно, права Эльга. Они и впрямь разные люди, и мир они видят каждый по-своему. «Но почему так, почему? – удивляется Грачевский. – Ведь Бог нас создал одинаковыми, а тут вдруг… Черт возьми, в одном государстве живем, а друг друга не понимаем! Не смешно ли?..»

На следующий день Грачевский снова появился в библиотеке. На этот раз Эльга встретила его более дружелюбно.

– Ну, – спрашивает он, – вы готовы, сеньора, дать мне первый урок эвенкийского?.. Хотя нет, первый урок был вчера… Тогда я понял, что ваш язык… – Он на мгновение задумался, пытаясь найти точное слово. – Что ваш язык необычайно земной и добрый… Давайте начнем с того, что вы мне на нем что-нибудь прочтете…

В глазах Эльги растерянность.

– Но мне нельзя… я на работе… – сказала она и невольно перевела взгляд на сидевших за столиками посетителей. В этот раз их было больше, и опять же то были в основном школяры. Оторвавшись от книжек, они с любопытством следили за чужаком. Увидев, что библиотекарша смотрит на них, они тут же опустили глаза, делая вид, что вновь углубились в чтение.

– Хитрецы! – заметив это, усмехнулся Грачевский. – Да их хлебом не корми – дай только послушать, о чем мы говорим.

– Ну так как?.. – с улыбкой произнес Володька, усаживаясь за небольшой столик, что находился ближе всех к ее библиотечной стойке.

Эльге ничего не оставалось, как уступить ему. Все равно ведь не отстанет, подумала она.

– Ну хорошо… – говорит. – У меня есть свободная минутка, и я могу вам почитать… Хотя нет, давайте я вам лучше расскажу сказку.

– Прекрасно! – воскликнул Грачевский. – Сказки – это… – Он хотел что-то сказать, но не нашел подходящего слова. – В общем, я готов слушать…

Эльга оказалась хорошей рассказчицей. Речь ее была хотя и не громкой, но внятной и довольно эмоциональной, так что Грачевскому, который ни слова не знал по-эвенкийски, даже показалось, что он ее понимает.

– А теперь переведи, – когда она закончила говорить, попросил он. – Хотя, мне кажется, я понял, о чем шла речь… Настолько это все выглядело выразительно… Эта твоя мимика, жесты… Ты говорила о животных?..

– Да, правильно! – обрадовалась она. – О зверях…

– О добрых или злых? – улыбнулся Володька.

Он был готов слушать ее часами, потому что голос ее напоминал ему легкое журчание лесного ручейка, отчего у него становилось легко и покойно на душе.

– Звери не бывают злыми… – сказала Эльга. – И жестокими не бывают. Они ж не люди… Они добрые, только живут по своим собственным законам. И сказка моя добрая. Вот послушайте… – Она на мгновение умолкает, будто бы собираясь с мыслями. – Когда-то в наших местах обитал злой, коварный дух Налевси, – начала девушка. – Чтобы навредить людям, он прогнал из тайги всех зверей, которые давали человеку мех и пищу. Долго люди не могли избавиться от него, а когда наконец им это удалось, тут же вернулись и звери. Только за многие годы они забыли, кто из них где обитал. Стали решать, кому где жить. «Я маленькая да легкая, вижу и слышу хорошо, высоты не боюсь – буду в скалах жить, – сказала кабарожка и убежала…»