Максим Савичев - Наперекор Судьбе [СИ]

— Шагом! — вновь скомандовал Эстарх, постепенно снижая скорость — во избежание столкновения с сзади скачущими всадниками. Вперед вырвалось несколько десятков ил тарантинцев — прочёсывать местность и искать эфесскую армию.

Необходимо было сдерживать вражеские силы, по крайней мере, до утра, не позволив ему добраться до Эфеса — за каменными стенами немногочисленные войска начинали представлять достаточно сильную угрозу. Если стратег не соврал, и у Архидеоса действительно, кроме его соматофилаков, кавалерии нет, то задача была вполне себе выполнима. Что ж, посмотрим…

Вражеские войска смогли нагнать практически у самого Эфеса. Кони, конечно, уже были в мыле, но пришлось с ходу разворачиваться для нападения — вражеские таксисы колоннами шли по дороге, боги, они же даже засад никаких не имели. Арьергард двигался без какого-либо дополнительного охранения, в то время как основные силы уже заходили в небольшой городок. Нет, такого шанса упускать было нельзя, хоть гиппарх и получил приказ в прямое столкновение с врагом не вступать, но не разгромить столь крупное подразделение было преступлением.

От Арьергарда до городка расстояние было в несколько километров — пока вражеские войска развернутся в боевые порядки, пока доберутся до места сражения… Времени как раз хватит на то, чтобы перемолоть три таксиса гоплитов.

— Ксистофоры, фронтом на арьергард, резня! Тарантинцы, армия, удержание! — скомандовал Эстарх, трубач тут же просигналил — конные колонны стремительно начали перестраиваться для атаки, конные застрельщики ринулись к начавшей разворачиваться у городка армии…

В рядах арьергарда началась сумятица — пехота пыталась перестроиться в боевой порядок для защиты от кавалерии, но качество подготовки давало себя знать — получалось плохо и медленно. Собственно, даже до последнего тугодума уже дошло, в какую передрягу попал отряд — уцелеть не было даже призрачного шанса. В кроваво-красных рассветных лучах уже вполне можно было различить, как гоплиты неуверенно оглядываются на ближайшую рощицу, впрочем, никто не бежал. Вот ударная кавалерия построилась резнёй — удерживать строй не имело смысла, пехота без строя кавалерии не противник.

— Вперёд! — Эстарх, однако, остался на месте — надо было следить за общим состоянием дел.

Новый вой трубы, и ксистофоры, всё ускоряясь, двинулись на суетящиеся таксисы. Под копытами тяжелых коней тряслась земля, слышалось ржание и дикие крики всадников — и вот, несколько человек вывалилось из… толпой не назовешь, но и строй гоплиты сообразить не успели. И трусостью это не назовёшь — скорее благоразумием. Мгновение, другое… Конная лава врезалась в ряды врага, сминая слабое сопротивление паникующих гоплитов, подобие строя сразу рассыпалось, ксистофоры начали без пощады вырезать солдат. Да это не бой, а избиение…

Эстарх перенес своё внимание на застрельщиков — там дела, к сожалению, шли не так удачно. Растянувшись по фронту, тарантинцы ринулись к разворачивающейся на помощь своему арьергарду армии. Ближе… Ближе… И вот шеренги, одна за другой, начали метать копья во вражеские порядки — прицелился, кинул, развернул коня и в тыл… Обстрел приносил свои плоды — то тут, то там из строя выпадали солдаты, однако достаточно быстро эфесцы начали огрызаться — судя по всему, у врага были свои пельтасты, причём достаточно хорошие… Несколько всадников покатились с коней, но свою задачу они выполняли — и так медленное перестроение практически прекратилось.

Ксистофоры тем временем уже добивали арьергард — нескольких минут хватило, чтобы вырезать три с лишним сотни солдат… Удар был настолько силён, что пленных захватить не удалось. Удостоверившись, что все три таксиса уничтожены, Эстарх скомандовал ксистофорам развернуться фронтом на вражеские войска, конным же застрельщикам, в чьих рядах потери неуклонно росли, приказал откатиться на фланги ударной кавалерии. Пусть попробуют атаковать, если им это надо…

Простояв в полной боевой готовности до самого утра, когда солнце уже стало уверенно забираться на небосвод, вражеские войска втянулись в городок. Выдохнув, Эстарх принялся раздавать распоряжения. Основную часть своих солдат он отправил в рощицу — пусть отдыхают, конные застрельщики, делясь на илы, заступали в дозор гиппархиями по очереди — теперь требовалось удержать эфесские войска в поселении до прихода основных сил…

Эвмен успел как раз вовремя — вражеская армия выходила из города, готовясь к прорыву на Эфес. Солнце нещадно жарило с небосклона — ни тучки, ни облачка, благо, до обеда было еще достаточно далеко, так что оно не вошло в полную силу… Получив последние новости от гонца, Эвмен, подойдя к поселению, сделал небольшой крюк и вышел к нему со стороны Эфеса — вполне логично было предположить, что враг будет прорываться именно в ту сторону.

Приготовившиеся к бою гиппархии, услышав командирскую трубу, откатились к разворачивающейся в боевые порядки пехоте. Не мудрствуя лукаво, Эвмен поставил в первую линию всех пеших и конных застрельщиков, ксистофоров отвел на левый фланг, пехоту построил во вторую линию. Архидеос хочет в Эфес — пусть прорывается под градом стрел, дротиков и пуль…

И всё же враг смог его удивить — эфесские войска просто ринулись в атаку, без строя, без организации… На острие вражеского удара шли соматофилаки с Архидеосом во главе — пергамские войска открыли ураганный огонь, прореживая наступающие войска. Конная лава соматофилаков, запинаясь под обстрелом, теряя одного бойца за другим, добралась до пергамских застрельщиков и врезалась в их строй.

— Да что же он делает-то… — не выдержал один из соматофилаков Эвмена.

Команда… Два таксиса гоплитов ударили по вражеским кавалеристам во фланг и тыл. Дикое ржание коней, погибающих под ударами копий, крики, вой… Но разглядеть что-либо было трудно — пыль застилала все окрестности. Остальные застрельщики продолжали поливать снарядами наступающую пехоту, расстреливая солдат иногда целыми шеренгами…

Что делает… Эвмен в чем-то его понимал — Архидеос не был дураком, и он видел, что шансов прорваться к Эфесу у него нет, особенно после потери трех таксисов гоплитов. Он не успел, и, выбирая между бесчестьем и смертью, выбрал смерть. И этим лично у Эвмена вызывал огромное уважение — нечасто среди греков в нынешние времена увидишь истинную, величественную доблесть и силу духа… И уж совсем редко увидишь полководца, способного подвигнуть собственную армию на самоубийственную атаку, которая в любом случае закончится поражением.

И да, чудес не бывает — вражеских соматофилаков перемололи за несколько мгновений, тарантинцы тем временем уже прорвались вплотную к городу и начали обстреливать выходящие и пытающие на марше перестроиться в боевые порядки пехотные колонны. Эвмен приказал выдвинуться вперед своим гоплитам — что ни говори, а подобный враг был достоин смерти в ближнем бою…