Роберт Говард - Ястребы Утремера

— Посмотри, облако пыли далеко на равнине…

Майкл покачал головой:

— Твои глаза гораздо острее, чем мои. Холмы затянуты голубыми тенями сумерек, я едва могу разглядеть размытое пространство, которое является равниной, тем более различить там какое-то движение.

— Моя жизнь часто зависит от остроты моего зрения, — прорычал норманн-гэл. — Посмотри внимательнее: видишь узкую полоску земли, которая рассекает холмы, словно широкая долина, вон там к северу? Отряд всадников, сплоченный, как раз у входа в ущелье, судя по облаку пыли, что они поднимают. Несомненно, группа разбойников, возвращающихся в Эль Гор. Так, путь через холмы труден и пройдет несколько часов, прежде чем они подъедут к замку. Давай займемся делом — звезды уже мигают на востоке.

Они привязали своих лошадей в скрытом от глаз любого наблюдателя месте ниже по склону в овраге. В последнем тусклом сумеречном свете они видели тюрбаны часовых на башнях, но, пробираясь среди валунов и рытвин, они были достаточно хорошо укрыты. Вскоре Майкл свернул в глубокий овраг.

— Здесь вход в подземный коридор, — сказал он. — Боже, только бы он не был обнаружен Нуреддином. Он отправил своих воинов на поиски хода или чего-то в этом роде, подозревая о его существовании, когда мы отказались рассказать, как сбежали.

Они прошли вдоль оврага, который становился уже и глубже, некоторое расстояние, нащупывая тропу; вдруг Майкл остановился со стоном. Кормак, продвинувшись на ощупь вперед, почувствовал железные прутья, и его глаза, привыкшие к темноте, выделили проход, похожий на зев пещеры. Крепкие железные балки были прочно укреплены болтами в твердой скале, и в них были установлены тяжелые стержни, слишком близко друг к другу, чтобы позволить протиснутся даже очень тощему человеку.

— Они нашли тоннель и закрыли его, — простонал Майкл. — Кормак, что же нам делать?

Кормак подошел ближе и положил руки прямо на брусья. Наступила ночь, и в ущелье было так темно, что даже он со своими кошачьими глазами с трудом мог различить предметы под рукой. Гигант норманн-кельт глубоко вздохнул, сжимая брусья могучими руками, уперся стальными ногами в землю и медленно применил всю свою невероятную силу. Майкл, наблюдая в изумлении, скорее почувствовал, чем увидел, как огромные бугры и валы мышц вздулись под гибкой кольчугой, как вены набухли на огромном лбу и полился пот. Стержни трещали и скрипели, и как раз когда Майкл вспомнил, что этот человек сильнее, чем сам король Ричард, тяжелый выдох вырвался из уст Кормака взрывоопасным ворчанием, и в то же время стержни уступили, словно хрустнул тростник в его железных руках. Один сломался, буквально выпав из гнезда, а остальные сильно погнулись. Кормак, тяжело дыша, смахнул пот с глаз, отбросив брусок в сторону.

— Святые, — пробормотал Майкл, — вы человек или дьявол, Кормак Фицджеффри? Это подвиг, я полагаю, даже для вас.

— Довольно слов, — пропыхтел норманн. — Давай поспешим, если мы сможем протиснуться. Вполне вероятно, что мы найдем охрану в этом туннеле, но этот шанс мы должны использовать. Доставай свое оружие и следуй за мной.

В туннеле было темно, как в утробе Гадеса [18] Гадес (Аид) — сын Кроноса и Реи, присоединился к Зевсу в его борьбе против Кроноса и титанов. Одержав победу, братья разделили между собой мир. Гадесу по жребию досталось подземное царство, которое именуют по имени его владыки тоже Гадесом (Аидом). . Они на ощупь продвигались вперед, каждую минуту ожидая, что попадут в ловушку, и Майкл, стараясь идти бесшумно, почти наступая другу на пятки, проклинал стук своего сердца и дивился способности гиганта двигаться тихо и не брякая оружием.

Спутникам начало казаться уже, что они пробираются в этой темноте целую вечность, как вдруг Майкл наклонился вперед, чтобы прошептать, что он полагает, что они уже внутри внешних стен замка, указав на слабое свечение, появившееся впереди. Осторожно прокрались они к резкому повороту коридора, за которым сиял свет. Заглянув осторожно за угол, они увидели, что свет исходит от колеблющегося факела, засунутого в нишу на стене, а рядом с ним стоит высокий турок, позевывая, опираясь на свое копье. Еще двое мусульман спали на своих плащах рядом с ним. Очевидно, Нуреддин не возлагал слишком много доверия на стальные прутья, которыми он заблокировали вход.

— Охрана, — прошептал Майкл, и Кормак кивнул, отступил назад и приблизился к своему товарищу. Настороженные глаза норманна-гэла разглядели каменные ступени лестницы позади воинов с тяжелой дверью наверху.

— Думаю, им трудно будет использовать свое оружие в туннеле, — пробормотал Кормак. — Сними стрелой бодрствующего воина — и не промахнись.

Майкл натянул тетиву и, высунувшись из-за угла, прицелился турку в горло, чуть выше кольчуги. Он молча проклял мерцающий обманчивый свет. Вдруг сонный воин повернул голову и подозрительно взглянул в их сторону, прищурив от света глаза. Одновременно раздался протяжный звук спущенной тетивы, и турок зашатался и рухнул вниз, страшно булькая и схватившись за древко стрелы, что пробила его бычью шею.

Двое других, разбуженные предсмертной агонией своего товарища и внезапными конвульсивными ударами ног по земле, вскочили — и умерли, так и не успев продрать сонные глаза и не нащупав своего оружия.

— Это было хорошо сделано, — проворчал Кормак, стряхивая красные капли со своей стали. — Здесь не прозвучало ни единого звука, который могли бы услышать через вон ту дверь. Тем не менее, если она закрыта изнутри на засов, наши труды были напрасны, и мы проиграли.

Но засова не было, наличие воинов в туннеле говорило об этом. Когда Кормак осторожно открыл тяжелую железную дверь, внезапный наполненный болью скулеж с другой стороны ударил их, словно током.

— Юлала! — ахнул Майкл, побелев. — Это пыточная камера и ее голос! Во имя Бога, Кормак, вперед!

И большой норманн-гэл азартно широко распахнул дверь и прыгнул вперед, словно атакующий тигр, Майкл следовал за ним по пятам. Они остановились на миг. Это была пыточная, правильно, а на полу и стенах стояли или висели все адские приборы, которые человеческий разум изобрел для мучений своего собрата. Три человека были в подземелье, и двое из них были мужчинами со скотскими мордами, в кожаных штанах, которые обернулись испуганно, когда вошел франк. Третьей была девушка, которая лежала связанная на своего рода скамье, голая, как в тот день, когда родилась. Угли пылали в жаровне рядом, и один из немых уже потянулся за раскаленными добела щипцами. Он так и замер, чуть присев, глядя на вошедших в изумлении, его рука все еще тянулась к щипцам.

Из бледного горла пленной девушки вырвался жалкий крик.