Дмитрий Овсянников - Осколки Сампо [litres]

– Ступайте откуда пришли! Хяме некогда точить лясы, – заявил верзила. – В Вахве, Хяменлинне и окрест непочатый край работы. Исанто – и те трудятся денно и нощно.

– А если то, что я хочу поведать Яреусу, не пустые слова? Оно и работникам хяме в помощь, и в Хяменлинне лишним не будет!

Начальник стражи опёрся обеими руками на тяжёлое копьё и, размышляя, уставился на собственные сапоги. Прочие молча столпились вокруг него, ожидая решения.

– Будь по-твоему, карьялайнен, – наконец сказал он. – Ойва, Энно, проводите их в селение, покажите, что к чему! И пусть оставят в доме стражи своё оружие – здесь оно им не понадобится.

Двое совершенно одинаковых с виду стражников молча кивнули в ответ и жестами пригласили путников следовать за ними.

В небольшом приземистом доме стражи постоянных жителей не было – в нём только отдыхали люди, заступавшие в караул. Здесь пришедшим пришлось разоружиться; только Кауко оставил при себе крестовый лук – хяме просто не признали в нем оружие.

– Что это? – ткнул пальцем Энно.

– Силок, – глазом не моргнув, соврал охотник.

Затем Ойва ушёл вперёд, а Энно проводил странников в селение. Подворья обступали середину Вахвы неровными кругами, а большинство домов были выстроены наспех – не для долгого и радостного житья, а лишь бы от непогоды укрыться. Ни крылечек, ни резных наличников, с дырой дымохода посреди крыши – хяме не обживались на новом месте, не стремились создать уют. Они просто встали лагерем, вместе ухватившись за труд невиданного прежде размаха. Бросалась в глаза внешность хяме – низкорослые, кряжистые и большеголовые, с короткими, но сильными руками и ногами, они напоминали деревянные статуи венедских богов. Многие мужчины были безбородыми – даже у зрелых тридцатилетних мужей борода походила на неровный юношеский пушок на щеках, и только у стариков свисала длинными космами едва не до пояса. Все молчали, и повседневным заботам предавались с каким-то немым остервенением.

Ойва встретил Антеро на пороге просторного дома старой постройки, возвышавшегося в центре Вахвы.

– Дом старейшин. Завтра с утра соберутся на совет, вот и приходи, расскажи свои вести валто. Переночуете с нами.

Ойва и Энно поспешили к своим товарищам, оставив гостей в доме стражи. Заговорить с ними не удалось – они только насупились пуще прежнего.

– Ох, чую, товарищи, нехорошая у них жизнь! – Кауко щурился с порога дома на вечернее солнце, потуже затягивая ремень. – Кто же так гостей встречает?

– Да уж, не День Укко! В трудах по горло, поговорить некогда.

– Особенно стражникам в дозоре! – улыбнулся Тойво. – Это же скука смертная – целый день на копьё опираться да за околицу глазеть, и всё молча!

– Но говорить человеку всё же надо, если только он не немой. Так что и мы попробуем, – задумчиво проговорил рунопевец. – Завтра я пойду на совет, а вы с Кауко познакомьтесь получше с местными. Здесь же целый народ, хоть несколько любопытных должно найтись, тем паче мы издалека. Расспросите про жизнь да про хозяйство, может, кто и про Сампо слышал. А там видно будет.

На другое утро друзья разошлись по Вахве. Антеро направился прямиком к Дому старейшин.

Войдя в сени, рунопевец изумился количеству наваленных там вещей, годных и негодных. Другой раз он бы решил, что ошибся и вместо дома старейшин попал в чей-то сарай, в котором уже несколько лет не появлялся хозяин. Чего здесь только не было: тележные колёса – почти у всех недоставало спиц, рыболовные снасти, конская упряжь, бочонки, горшки и туеса всех размеров и форм, плотницкий инструмент, связки банных веников, переживших свою последнюю осень и оставшихся почти без листьев!.. Ближе к стенам, где хватало полок и крючьев, ещё сохранялась видимость некоторого порядка, но порядок заканчивался вместе с полками, и вещи выстраивались в удивительные нагромождения, чудом не рухнувшие до сих пор. Проходя сени, Антеро едва не упал, споткнувшись о нечто похожее на остов старых саней. «ПРИГ-ГО-ДИТ-СЯ-А!!!» – всплыло в памяти.

В горнице уже расселось по лавкам несколько десятков хяме, собравшихся на совет – старейшины, наиболее богатые и уважаемые хозяева. Антеро уселся ближе к дверям, рядом с ним – молодой парень в кожаном переднике кузнеца.

– О чём совет? – спросил у него рунопевец.

– Про постройку крепости.

– Дело говорят?

– Они это дело уже тридцатый раз говорят, – вздохнул хяме в ответ.

Антеро оглядывал собравшихся и поражался их возрасту – никогда прежде не случалось ему видеть такого множества старцев. Среди длиннющих седых бород, испещрённых морщинами лиц, тусклых взглядов из-под кустистых бровей карел почувствовал себя мальчишкой. Даже валто Эрво Яреус смотрелся здесь довольно молодым – а ему было никак не меньше шестидесяти.

Яреус восседал в высоком резном кресле на почётном месте хозяина. На неподвижном и грубом, словно вылепленном из глины лице валто отпечатались тяжёлые думы, не оставлявшие его ни днём, ни ночью. Могучая коренастая фигура Эрво была исполнена силы тяжкой и упрямой. Много лет назад поднялась та сила из земли, наполнила человеческое тело, сотворила его по своей мерке – и не отпустила; с тех пор она тянула своего носителя обратно, словно желала превратить человека в гранитный утёс, которому столетиями упорно стоять на берегу назло волнам и ветру. Натруженные руки валто плотно сжимали подлокотники кресла, а серые глаза словно кололи ледяным крошевом, холодным и жёстким.

– Приветствую вас, почтенные старейшины! – сухим голосом заговорил Эрво. Он, против обыкновения хяме, не растягивал речь, но каждое слово произносил – точно гвоздь вгонял. – Нам предстоит немалый труд. Труд даст нам жизнь и свободу.

Разговор зашел о строительстве крепости. Старейшины один за другим рассказывали о том, где и чем заняты их люди, как идёт работа, сколько есть и сколько ещё потребуется леса и камня, что построено, а что построить еще только предстоит. Затем все хором принимались обсуждать сказанное, спорили и бранились, пока валто не прерывал шум, высказывая свое мнение. Спорить с ним не решался никто.

Уже шестеро старцев высказались, а совету не было видно конца. Башни, частоколы, рвы и насыпи слились для Антеро в исполинский завал камней и брёвен, бесконечно растущий во все стороны сразу. Тягучий говор навевал дремоту, и рунопевец давно бы заснул, но крепко сбитая неудобная лавка немилосердно впивалась в седалище, а затёкшие ноги требовали если не ходьбы, то, на худой конец, стоячего положения. Слушать дальше не было сил, а старейшины все говорили и говорили…

– Однако, друзья, я совсем забыл, – сказал, наконец, Эрво. – Что делать – хлопоты. Ведь у нас гость с вестями из Карьялы. Пусть скажет своё слово.