Карен Мейтленд - Лжецы и разбойники

Я последовал на звук бегущих впереди ног. Когда преодолел кустарник, мой взгляд уткнулся в спины Родриго, Жофре и Осмонда. Они замерли в нескольких ярдах от Пеккера, и я понял, почему. Пеккер все еще держал Дай в вытянутых руках, но они стояли на самом краю «глотки». Он пристально смотрел ей в глаза, сжимая её за плечи и наклоняя назад к вонючей жиже, где все еще плавало тело святого Джека.

«- Скажи мне! Скажи», крикнул он,- «где этот долбаный камень? Если не отдашь его мне, то клянусь, ты присоединишься к своему любовнику».

Дай выпучила глаза от страха, но явно боялась сопротивляться, чтобы случайно не выскользнуть из его пальцев и не упасть. «Я ничего не брала! Я же сказала, что-то прилетело и ударило меня в лицо. Вот что заставило меня вскрикнуть. Там даже остался след, видишь!»

«- Да, след от гвоздя!»,- прохрипел Пеккер, - «но я-честный человек, не как те судьи, что клеймили меня. Я хочу дать тебе еще один шанс доказать свою невиновность. Я собираюсь искупать тебя. Если вы утонешь, я поверю, что ты так же чиста, как утренняя роса. Что может быть справедливее, ведь так? Давай, попрыгай на своём мертвом любовнике. Докажи мне, насколько ты невинна.»

Внезапно я понял, что сделала Наригорм.

«- Отпусти ее, Пеккер»,- крикнул я.,- «она говорит правду. Наригорм бросила в неё камнем, когда ты вбивал гвоздь, поэтому она и закричала.»

Пеккер коротко повернул голову. «А зачем девчонке это делать, старик? Она рассказала достаточно правды о Дай прошлой ночью. Эта женщина - шлюха и убийца. Она прирезала своего мужа, пока он спал, ты знал это?»

Он слегка расслабил свою хватку на Дай, так, что она смогла распрямиться, хотя он все еще держал ее на самом краю ямы.

«- Я сама же и рассказала тебе об этом, ублюдок. Говорила, что тогда он избил меня до полусмерти. Я ударила его, когда он устал меня избивать и свалился в дымину пьяный, знала-живой он меня не отпустит. Он убил бы меня, если б я его не опередила.»

«- Так вот, как ты запела!»,- прорычал Пеккер,- «как я понял, он был таким же ничтожным безвольным червём, раз имел глупость довериться тебе, как и я, и бедный старина-Джек. Я должен был прибить тебя собственноручно. Может быть, это научило бы тебя …»

Он умолк, уставившись на что-то среди деревьев по другую сторону «глотки», его глаза расширились от ужаса. Человек приближался к нам, из серой пелены дождя, и этот человек был несомненно Святой Джек.

Пеккер уставился на него, затем в «глотку» и резко вскинул руки, будто отгоняя мстительный призрак. Он выпустил Дай, оставив её балансировать на самом краю ямы. Мы, застыв, смотрели на неё, уверенные, что сейчас она упадёт, но сделав усилие, Дай бросилась вперед, ударившись о Пеккера и растянулась лицом вниз на траве. Пеккер попытался сохранить равновесие, но его нога соскользнула на краю «глотки». Земля была слишком скользкой, что бы удержать его, и он с воем обрушился в яму, завершив своё падение сильным всплеском внизу. Все втроём мы подались вперед, Дай следом подползла на четвереньках к краю и растянулась в грязи.

Пеккер взывал о помощи и дико барахтался в воде. Было очевидно, что он не умеет плавать, но даже если бы он смог уцепиться за края, никто, кроме ящерицы, не смог бы вскарабкаться вверх по этим гладким, отвесным каменным стенам. Кто-то оттолкнул меня в сторону. Это была Дай. Схватив упавшую ветку, она плюхнулась на живот и, лежа на земле, протягивала эту ветку вниз Пеккеру, на столько насколько могла.

«- Хватайся за неё, Пеккер!»,- просила она,- «Тянись! Я тебя вытащу. Я не позволю тебе утонуть, я не позволю!»

Она тянулась так далеко, как могла, держа в руках громоздкую ветку изо всех сил, какие она только могла из себя выдавить, но всё было бесполезно. Даже если бы ветка была вдвое длиннее, она не смогла бы до него дотянуться, потому что он находился слишком глубоко.

Пеккер отчаянно барахтался, пытаясь подняться вверх и схватить ветку, но каждое усилие только утаскивало его под грязную воду. Он снова выныривал, задыхаясь, но лишь затем, чтобы снова утонуть.

«- Подожди, Пеккер», - просила Дай,- «подожди, я сниму чулки… привяжу их к ветке».

Она отбросила ветку и скинула ботинки, но я обхватил ее.

«- Это бесполезно, Дай. Вы никогда не достанете его таким образом, без длинной веревки и …»

«- Я возьму…! Я вернусь, Пеккер! Держаться! Держаться!»

Она вырвалась из моей хватки и ринулась в сторону лагеря. Я услышал, как она врезается в кустарник на бегу.

Силы Пеккера быстро иссякали. Он сделал безумный захват единственной твердой поверхности, которую мог нащупать, труп того, кого мы считали Святым Джеком. Когда Пеккер ухватил край его лохмотьев, тело медленно перевернулось в воде, и мы увидели мутные глаза Узли, безжизненно устремлённые на нас

Лишь тело Уизли повернулось в воде, шершавая рука обнаженного трупа под ним скользнула по лицу Пеккера, холодные бледные пальцы ласкали его, словно любовника. Пеккер вскрикнул от ужаса и, вскинув обе руки, чтобы отбросить его, погрузился под мутно-зеленую воду. Труп Уизли, теперь освобожденный от раздутого тела под ним, опустился поверх Пеккера, и они оба пропали с наших глаз.

Мы оставили Дай, сидящей в руинах, рядом с ней сидел святой Джек, обняв ее за плечи. На этот раз они не пытались остановить нас. Дай пристально смотрела в огонь костра. Она не пролила ни единой слезинки, да, честно говоря, я и не ждал, что какая-либо женщина будет оплакивать такого человека, как Пеккер. Но я видел ее безумные попытки спасти его, и знал, что, по-своему, она любила его.

Опять же, возможно, она была вправе не судить его так строго, как могли бы сделать многие. Его никто не жалел и, он тоже научился быть безжалостным. Я коснулся сморщенного рубца на собственном лице. Лезвие режет только плоть, но слова, ранящие разум, оставляют гораздо более изощрённые шрамы. Я надеялся, что святой Джек будет немного добрее к Дай, хотя слабо верилось, что эта доброта распространится на каждого путешественника, встретившегося им на пути. У меня было ощущение, что вода в «глотке» ещё прибудет, и не только из-за дождей.

Джек был непоколебим-Уизли украл камень саламандры. Джек не спал тогда, опасаясь что Пеккер попытается убить его во сне и видел, как Уизли прокрался обратно в лагерь. Уизли завернулся в плащ Джека, несомненно, чтобы замаскироваться на случай, если кто-нибудь проснётся, а затем прополз в лачугу к Пеккеру. Если кто-нибудь и мог увести камень, не разбудив человека, это был Уизли. И Джек был уверен, он так и сделает.

«- Мы не крадём у своих, таковы правила»,- сказал святой Джек,- «мы заключили сделку, а Уизли её нарушил: «Нарушивший заповеди…, да будет предан смерти.».

Джек последовал за Уизли, когда тот бросился обратно в лес, чтобы получить кинжал между лопаток. Но, когда Джек обыскал тело Уизли, то не обнаружил и следа камня. Он был уверен, Уизли, должно быть, выпустил его в агонии или, когда бежал из лагеря. Джек провел остаток ночи и утро в охоте за камнем, бесконечно возвращался к «глотке», думая, что камень выпал, пока он тащил тело в яму. Но он по-прежнему, не терял надежду и был полон решимости продолжать поиски, пока не отыщет его.