Бернард Корнуэлл - Песнь меча [litres]

Я остановился у костра и спросил:

– Где остальные девять кораблей?

Лицо Этельреда дрогнуло, как будто он удивился, увидев меня. Потом он улыбнулся.

– Хорошие новости, – сказал он.

Он ожидал, что я спрошу, что же это за новости, но я просто молча наблюдал за ним.

– Мы победили, – воодушевленно продолжал он. – Одержали великую победу!

– Изумительную победу, – вмешался Алдхельм.

Я видел, что улыбка Этельреда вымученная, и следующие слова он выговорил запинаясь, как будто ему стоило огромного труда составлять фразы.

– Ганнкель, – сказал он, – получил урок, изведав силу наших мечей.

– Мы сожгли их корабли! – похвастался Алдхельм.

– И учинили огромную резню, – сказал Этельред.

Я увидел, как блестят его глаза, и посмотрел на берег – туда, где лежали раненые, где уцелевшие сидели с опущенными головами.

– Ты ушел на пятнадцати судах, – проговорил я.

– Мы сожгли их корабли! – сказал Этельред, и мне показалось, что он вот-вот заплачет.

– Где остальные девять судов? – вопросил я.

– Мы остановились здесь, – заговорил Алдхельм (должно быть, он подумал, что я не одобряю их решения вытащить корабли на берег), – потому что не могли грести во время отлива.

– Где остальные девять судов? – повторил я, но не получил ответа.

Я все еще осматривал берег и не находил того, что искал.

Тогда я вновь посмотрел на Этельреда, который опять опустил голову. Мне было страшно задать следующий вопрос, но его следовало задать.

– Где Этельфлэд? – спросил я.

Молчание.

– Где, – громче заговорил я, – Этельфлэд?!

Чайка издала резкий, скорбный крик.

– Ее забрали, – наконец проговорил Этельред – так тихо, что я едва расслышал его.

– Забрали?

– Взяли в плен, – все так же тихо ответил Этельред.

– Всемилостивый Иисус Христос! – проговорил я любимое присловье Финана.

Ветер пахну́л мне в лицо горьким дымом. Мгновение я не верил своим ушам, но все вокруг подтверждало, что изумительная победа Этельреда на самом деле была сокрушительным поражением. Десять кораблей исчезли, но корабли можно заменить, половина войск пропала, но можно найти новых людей на смену убитым – но как заменить дочь короля?

– Кто ее схватил? – спросил я.

– Зигфрид, – пробормотал Алдхельм.

Это объясняло, куда ушли суда, пропавшие из Бемфлеота.

А Этельфлэд, славная Этельфлэд, которой я дал клятву верности, была в плену.

С приливом наши восемь судов пошли на веслах вверх по Темезу к Лундену. Стоял летний вечер, ясный и спокойный, и солнце как будто медлило, похожее на гигантский красный шар, подвешенный за вуалью дыма, затянувшего небо над городом.

Этельред плыл на «Родборе», и, когда я сбавил ход «Морского орла», чтобы оказаться борт о борт с этим кораблем, я увидел черные полосы на борту там, где его запачкала кровь. Я велел грести быстрее и снова ушел вперед.

Стеапа находился вместе со мной на «Морском орле». Богатырь рассказал мне, что случилось на реке Стуре.

Это и в самом деле была удивительная победа – флот Этельреда застал викингов врасплох, когда те разбивали лагерь на южном берегу реки.

– Мы явились на рассвете, – сказал Стеапа.

– Вы пробыли в море всю ночь?

– Так приказал господин Этельред, – ответил Стеапа.

– Смело, – прокомментировал я.

– Ночь была спокойной, – отмахнулся Стеапа, – и с первыми же проблесками света мы нашли их корабли. Шестнадцать кораблей.

Он внезапно замолчал. Стеапа вообще был неразговорчив, ему нелегко было связать вместе несколько слов.

– Корабли были на берегу? – спросил я.

– Они стояли на якоре, – ответил Стеапа.

Значит, датчане, скорее всего, хотели, чтобы их суда были готовы отчалить и в прилив, и в отлив. Но это означало также, что корабли эти нельзя было защитить, потому что их команды в основном находились на берегу, где возводили земляную стену.

Флот Этельреда быстро расправился с немногими остававшимися на борту стоящих на якоре судов, а потом огромные обмотанные веревками камни, служившие якорями, были подняты, и шестнадцать судов отбуксировали к северному берегу, где вытащили на сушу.

– Он собирался держать их там, – объяснил Стеапа, – до тех пор, пока не закончит дело, а потом привести обратно.

– Какое дело? – спросил я.

– Он хотел убить всех язычников, прежде чем мы уйдем, – ответил Стеапа.

И объяснил, как флот Этельреда мародерствовал, поднимаясь по Стуре и по ее притоку Арвану, высаживая людей на берег, чтобы жечь дома датчан, резать датский скот и, когда это удавалось, убивать самих датчан.

Набег саксов посеял панику. Люди бежали вглубь суши, но Ганнкель, оставшись без кораблей в своем укрепленном лагере в устье Стуре, не запаниковал.

– Вы не напали на лагерь? – спросил я Стеапу.

– Господин Этельред сказал, что он слишком хорошо укреплен.

– Мне показалось, ты сказал, что лагерь был недостроен?

Стеапа пожал плечами.

– Они не достроили палисад, по крайней мере с одной стороны, поэтому мы могли бы войти в лагерь и убить всех, но тогда мы потеряли бы много людей.

– Верно, – признал я.

– Поэтому вместо этого мы нападали на фермы, – продолжал Стеапа.

И, пока люди Этельреда разоряли датские поселения, Ганнкель рассылал гонцов на юг, к другим рекам на побережье Восточной Англии. Там, на речных берегах, находились лагеря других викингов. Ганнкель собирал подкрепление.

– Я сказал господину Этельреду, что нужно уходить, – мрачно проговорил Стеапа. – Я сказал ему это на второй день. Я сказал, что мы слишком задержались.

– Он тебя не послушал?

– Он назвал меня дураком, – пожав плечами, ответил Стеапа.

Этельред желал грабить, поэтому остался на реке Стуре, и его люди доставляли ему все ценное, что могли найти, от кухонных горшков до серпов.

– Он нашел немного серебра, – сказал Стеапа. – Но мало.

И, пока Этельред обогащался, собирались морские волки.

Датские корабли явились с юга. Корабли Зигфрида – из Бемфлеота, присоединившись к остальным судам, которые прошли на веслах через устья Колауна, Хвеалфа и Панта. Я ходил по этим рекам достаточно часто и представлял себе стройные быстрые суда, скользящие через илистые отмели во время отливов: высокие носы украшены свирепыми тварями, на борту полно жаждущих мести людей со щитами и оружием.

Датские корабли собрались у острова Хорсег, к югу от Стуре, в широкой, полной дичи бухте. Потом, серым утром, под налетевшим с моря летним ливнем, во время прилива, который в полнолуние был сильнее, тридцать восемь судов явились из океана и вошли в Стуре.

– Было воскресенье, и господин Этельред настоял на том, чтобы мы отслужили воскресную службу, – сказал Стеапа.

– Альфред был бы рад об этом услышать, – саркастически ответил я.