Ирина Измайлова - Царь Гектор

Когда-то, возможно, несколько столетий назад, в самый толстый из стволов угодила молния, и он раскололся. Затем его половины вновь сошлись, по соединились только сверху и образовали, действительно, подобие шатра, треугольного в основании и довольно большого — заглянув в него, путники увидели, что в длину выемка около шести локтей, ширина у входа чуть поменьше, а высота такова, что даже Ахилл и Гектор могут войти в него, не пригибаясь, если только будут держаться посередине: по бокам половинки ствола, сближаясь, делали «шатёр» всё ниже. Позади выемки эти половинки сходились не до конца — там оставалась порядочная щель, но её так плотно оплели лианы, что она стала почти незаметной.

— Великий Бог, ты вновь проявляешь к нам своё милосердие! — прошептал изумлённый Гектор, — Всё, будто нарочно устроено. Дай копьё, Ахилл: надо проверить, нет ли там змей...

Выемка оказалась пуста — только старые листья зашуршали, когда их разворошил железный наконечник. Помещение «шатра» было достаточно велико, чтобы в нём поместились все пятеро. Правда, устроиться лёжа все не смогли бы, но они об этом и не мечтали.

Пока Патрокл и Авлона радостно осматривали убежище, а Пентесилея разгребала сухую листву, ещё раз проверяя, нет ли там змей или опасных насекомых, мужчины, ловко прицепив к горизонтально растущей из соседнего ствола ветви тушу львицы, очень быстро и ловко освежевали её. Во-первых, им нужна была шкура, а во-вторых, и они, и Пентесилея не ели уже больше суток, были ранены, измучены, и всем им, да и детям тоже, нужно было поесть.

Едва они закончили снимать шкуру с убитого зверя, как гром прогремел прямо над их головами, и сквозь густую листву обрушилась сплошная масса воды. Это был не ливень, это было море, вдруг опрокинувшееся на землю, чтобы утопить всё живое. Плотный шатёр ветвей и листьев почти не укрывал от этого потопа, и братья тут же поняли, что мощные струи могут смыть их с развилки, сразу ставшей скользкой. Сквозь просветы между стволами уже не было видно ни земли, ни леса — сплошная серо-полосатая стена падающей воды.

Глухой рёв, донёсшийся снизу, и громкий плеск сказали о том, что предположение Гектора оправдалось — река вышла из берегов, и теперь её воды мчались прямо под деревом.

Тем не менее братья некоторое время стояли под дождевым водопадом, не без удовольствия подставляя ему тело: вода смывала с них нот, кровь и грязь, принося немалое облегчение.

Но почти сразу обоим стало холодно.

— В дупло, братец! — воскликнул Гектор. — Дождь холодный, как зимой, и в воздухе сразу похолодало... В дупло!

— Надо ещё мяса отрезать, — отозвался Ахилл.

— Это я сделаю! — высунулась из «шатра» Пентесилея. — И готовить буду я. Уходите оттуда, я тоже хочу освежиться.

Герои оставили тунгу львицы висеть, поскольку в дупле для неё не было места. Молодые люди уже смирились с мыслью, что мясо придётся есть сырым — развести костёр было решительно негде. Однако у Пентесилеи были иные мысли.

Она отрубила секирой часть грудины зверя и мягкие части бёдер, затем вернулась в дупло и, очистив от листвы участок дна в «шатре», быстро и ловко выдолбила в дереве круглую ямку Шубиной чуть меньше локтя и шириной в пол-локтя. Вырубленные щепки она сложила стойкой на дне ямки, сверху положив несколько заранее приготовленных сучьев, которые мелко наломала. Щёлкнуло огниво, и в ямке, устроенной возле самого выхода, в локте от льющейся водопадом воды, запылал огонь.

— А дерево не загорится? — спросил Ахилл, с любопытством смотревший, как его жена сооружает этот необычайный очажок.

— Нет, — покачала головой амазонка. — Дерево будет просто тлеть. Там ведь свежая древесина, не высохшая и не гнилая. Она так просто не разгорится. Только оставлять огонь на ночь нельзя — придётся залить его.

Дым от костерка был небольшой, и благодаря отверстию в задней стене «шатра» и создаваемой им тяге этот дымок уносило наружу.

Пентесилея разрубила грудину на отдельные рёбра, оставив на них порядочно мяса, и сложила их над костерком, перекрещивая друг с другом. Потом стала укладывать на них тонкие полоски мяса, которые отрезала от окорока. Ещё немного, и почти весь очажок был накрыт этой своеобразной крышкой, от которой сразу потянул тонкий дымок, затрещал, капая внутрь очажка, жир, и по дуплу разлился аромат коптящегося мяса.

— Вкусо пакнет! — воскликнул малыш, задремавший было на сухой листве, но тут же проснувшийся.

— Скоро будет готово! — проговорила молодая женщина и улыбнулась, поймав восхищенный взгляд мужа.

— Я умею не только воевать! — сказала она, опуская глаза.

Когда рёбра и мясо прокоптились, Пентесилея осторожно, с помощью двух палочек, сняла их с очажка и переложила на влажные листья, сорванные за порогом их убежища. Голодные путники не стали ждать, пока еда хотя бы немного остынет, и, обжигая пальцы, сразу ухватили, кто ребро, кто полоску мяса. Несколько кусочков Пентесилея нарубила ножом помельче, для Патрокла, но он уже с аппетитом грыз ребро, облизывая жирные пальчики и улыбаясь:

— Вкусо!

Остальные ели молча, тоже наслаждаясь едой, пс замечая резкого запаха мяса, не чувствуя, что его трудно жевать. Впрочем, они почти и не жевали, глотая куски целиком. Запивать трапезу было совсем просто: достаточно наклониться к проёму «шатра» и высунуть руку — ладонь тотчас наполнялась дождевой водой.

Путники завершили свой ужин лишь тогда, когда на лиственной подстилке не осталось ни кусочка мяса.

— Ну вот! — Пентесилея усмехнулась, глядя, как мужчины, по примеру Патрокла, облизывают не только свои пальцы, но и ладони. — Кого теперь нам бояться в этих краях, раз мы поужинали львом?

— Чтобы не бояться совсем никого в Чёрной земле, остаётся съесть парочку горных карликов! — заметил Ахилл. — Но меня бы после этого тут же стошнило...

— А меня бы перед этим! — воскликнула Авлона, и на её выразительном личике появилась такая гримаса, что все, не исключая малыша, рассмеялись.

И только теперь ощутили, как начинает проходить, отпускать их безумное напряжение, в котором они прожили эти сутки.

После еды очажок загасили, опасаясь, что он может вызвать пожар — как-никак огонь горел прямо в дереве. Но перед этим царица амазонок палила вытопившийся из мяса жир в светильник, который, по счастью, не забыла возле пещеры, скрутила новый фитиль из волокон паутинной верёвки и зажгла огонёк, чтобы не оставлять убежище в темноте.

К тому времени уже, должно быть, наступил вечер, но это трудно было определить: грозовые тучи, плотно укрывшие небо, и сплошная стена дождя совершенно потопили свет, и в «шатре» было бы темно, почти как ночью, если бы не слабый свет очажка и не зажжённый потом светильник, который чадил и трещат, но всё же светил исправно.