Ирина Измайлова - Царь Гектор

— Но если ящер родился от кого-то, — с той же задумчивостью сказала Авлона, — то он, значит, был не один. А вдруг есть другие? Вдруг они тоже придут сюда, к бедным туарегам?

— А вот это нас уже не касается! — воскликнул герой. — Их тут, по меньшей мере, человек шестьдесят крепких, сильных мужчин. И они уже знают теперь, что ящера можно убить. Пускай сами разбираются.

У входа у хижинку послышался шорох.

— Ты здесь, великий победитель ящера? — проговорил кто-то негромко.

— Это ты, что ли, Эша? — герой повернулся к тёмному входному отверстию. — Да, я здесь — где же мне быть? Что тебе надо? Входи.

Чёрная физиономия просунулась в отверстие, и блики огня отразились в ней, как в полированном дереве. В последние дни Эша всё чаще заходил к «светлому великану».

— Ты давал мне жить, моя жить теперь твой! — то и дело повторял мальчик.

— Ты что? В рабство себя предлагаешь? — отшучивался герой. — Но мне сейчас негде и некогда торговать рабами, а своего дома у меня в Египте нет!

— Эша ходи с верблюдай проводник! Эша делай, что ты хотеть. Не надо много лепёшка, не надо много воды — только ходи с тобой!

...Впрочем, в этот вечер, юноша явно принёс какую-то важную весть.

— Что случилось? — спросил Ахилл, видя, что мальчик не заходит в хижину.

— К тебе пришёл человек, — сказал Эша.

— Какой человек? — Ахилл привстал, поняв по топу юноши, что речь идёт о ком-то нездешнем. — Откуда он взялся?

— К тебе пришёл египтянин. Можно его впустить?

Рука героя сама собою потянулась к лежащему у стены копью, и он тут же её отдёрнул — пришёл один-единственный человек, а он хотел схватиться за оружие! «Нервы никуда! — подумал Ахилл. — Просто позорище!»

И вслух сказал:

— Само собою, впусти его, Эта. Не ждать же ему, пока я поужинаю.

Туземец исчез, затем у входа в хижину прошуршали быстрые шаги, и в проёме показалась фигура человека в одежде египетского воина, с коротким копьём в руке. В это время струйка жира стекла с ломтика мяса в огонь, рыжие язычки вскинулись выше и запылали ярче, и свет упал на лицо вошедшего. Но Ахилл и так уже почти догадался, кого ему предстоит увидеть.

— Нам с тобой друг с другом не расстаться! — воскликнул он. — Зачем ты здесь, Яхмес? Что случилось?

Молодой египтянин прислонил к стене копьё, поклонился и молча подошёл к очагу. Его лицо осунулось и словно посерело от пыли и ветра. Глаза запали, губы были совершенно сухими.

— Колодец пуст, — произнёс он хрипло. — Вы, наверное, тоже не смогли из него напиться. Он, видно, давно высох. У меня был большой запас воды, но к последнему дню пути осталось только два-три глотка. Пища кончилась ещё раньше. Я не стал ничего просить у туарегов — сразу сказал, что мне нужен ты, Ахилл... Можно мне напиться и поесть, а потом уже всё тебе рассказать?

— Конечно, — троянец привстал и указал юноше на охапку травы. — Садись. Вон, в тыквенной бутыли вода. А вот мясо того самого ящера, в честь которого был назван этот оазис. Несколько дней назад эта тварь сюда наведалась, но ей не повезло. На вид он был гнусен, но мясо у него очень даже неплохое.

И, сняв с очага вертел, герой ножом стянул с обугленной палки два румяных куска и протянул их гостю на сложенном вдвое пальмовом листе.

— Ты убил его! — египтянин глубоко вздохнул и затем усмехнулся: — И я хотел взять тебя в плен!

— Так ведь и взял, — пожал плечами троянец. — Другое дело, что я не из тех, кто в плену остаётся. Ешь, Яхмес. Ешь и говори.

Юноша напился из тыквенной фляги, взял мясо и поданную Авлоной лепёшку и некоторое время ел, не поднимая головы. Видно было, что он поглощён не только едой, но и мыслью, как начать свой рассказ. Наконец он провёл тыльной стороной ладони по губам и проговорил, глядя на угасающее пламя очага:

— Мой дядя убит.

Ахилл нахмурился.

— Пенна? Кем убит? За что?

Яхмес вновь усмехнулся, вернее, почти всхлипнул и отвернулся.

— Если я вернусь, меня тоже убьют, — глухо сказал он. — Я такой же беглец, как и ты. Я надеялся застать тебя здесь и просить твоей защиты.

Приамид подумал, что ослышался или неверно понял египетские слова.

— Лукавый Пан! — вырвалось у него. — Просить защиты у меня? У меня?! А ты в уме? Ну-ка рассказывай всё по порядку и связно, или я вообще перестану тебя понимать.

Яхмес, видимо, овладел собой и уже спокойно продолжил:

— Мой дядя нёс караул возле береговой крепости вместе с ещё тремя воинами и помощником начальника крепости. Этого помощника зовут Нехеб, он был дружен с Ришатой, которого застрелила твоя маленькая спутница. Караул был ночной, и дядя удивился, что Нехеб сам пошёл в дозор — такому большому человеку нет в этом надобности. Потом тот приказал Пенне и другим воинам остаться у ворот и сказал, что пойдёт проверить, как несут дежурство воины, охранявшие пристань. Тут Пенна удивился ещё сильнее: можно было послать любого из воинов, а уж если самому идти, так кого-то с собой взять.

И вот, когда Нехеб исчез в темноте, моему дяде вдруг показалось, что в сторону пристани крадётся какая-то тень. Он оставил воинов у ворот и пошёл за этой тенью. И вскоре увидел у пристани свет. Там был Нехеб — он кого-то ждал. Чернокожий раб держал факел, и в свете этого факела дядя увидал ещё одного человека — того, кто пришёл, чтобы встретиться с Нехебом. Это был ливиец. Пенна сразу это понял — он много раз видел ливийцев, ему приходилось и воевать с ними... Мой дядя позабыл про осторожность и подошёл совсем близко, чтобы слышать их разговор. Они договаривались о том, чтобы наутро с помощью проводников, которых предоставит Нехеб, провести большой отряд ливийцев через охраняемый нашими воинами участок на другом берегу Нила. Это означало, что Нехеб собирается помочь врагам Египта!

Из дальнейшего их разговора Пенна понял, что отряд должен принять участие в сражении с войском египтян, посланным фараоном на усмирение ливийского бунта. Этому отряду надлежало явиться внезапно, оттуда, откуда его не ждут. Нехеб спросил ливийского вождя, заняли ли уже бунтовщики северную крепость, и тот ответил, что та давно в их руках, и её египетский гарнизон перебит. А эта крепость — наше основное укрепление в Ливийской пустыне, без неё границы Египта останутся открытыми для набегов! Видимо, египетское войско и было послано для того, чтобы оборонять эту крепость и не допустить к ней врагов.

Ливиец со смехом сообщил Нехебу, что бунтовщики собираются, пользуясь численным превосходством и внезапностью нападения, перебить большую часть воинов фараона, а остальным нанятый бунтовщиками перебежчик-египтянин укажет путь к крепости, чтобы египтяне, не ведая об измене, вошли в неё. И тогда вместо защиты они найдут там смерть! В крепости тысяча его ливийцев, вооружённых и готовых к бою, тогда как египтян вдвое меньше. И через пять дней (то есть теперь уже завтра днём) всё будет кончено. Они заранее знали, когда войско фараона выступило из Мемфиса, высчитали, когда оно дойдёт до северной крепости. Она есть на карте, которую я тебе дал. Отсюда, от этого оазиса, до неё сутки пути на верблюдах. Ливиец сказал, что по договору с кем-то, кто помогает им, с кем-то из очень высоких людей, бунтовщики должны перебить всех воинов Рамзеса, но оставить в живых и взять в плен их командующего. «Он умрёт, но умрёт позже, когда за его жизнь удастся кое-что отторговать! Это нужно не нам, а большому хозяину в Мемфисе» — сказал Нехебу ливийский вожак.