Ирина Измайлова - Царь Гектор

— Зачем ему возвращаться, если он ушёл с добычей? — возразила девочка. — Смотри, вот его следы. Он прыгает на задних ногах, как лягушка. А вот здесь встал с опорой на передние. У-у-у — он очень большой! И не убирает когти.

Говоря так, маленькая амазонка всё же невольно подошла почти вплотную к Ахиллу. Между тем герой огляделся и прислушался. Издали доносился лишь утробный рёв верблюдов. Ни звука человеческого голоса — люди, должно быть, обмерли от страха и затаились.

— Идём! — проговорил Ахилл, опуская копьё, которое всё это время держал поднятым для удара. — В любом случае этот проглот сегодня уже не явится.

С этого времени два-три дня подряд Ахилл ходил заниматься своими упражнениями именно к тому самому краю плато, где они нашли останки верблюда. Передняя часть бедного горбача исчезла уже на другой день, но утащило ли её загадочное чудовище из пустыни либо прибрали к рукам туареги, гости оазиса так и не поняли — Ахилл решил не спрашивать ни о чём Моа, коль скоро старый вождь испытывал такой ужас при одном упоминании о ящере. Разговаривать об этом с остальными было и вовсе бессмысленно: все эти дни жители оазиса прятались по своим хижинам, боясь даже днём удаляться от посёлка, и, наверное, умерли бы со страху, если бы их стали расспрашивать.

Ближе к вечеру третьего дня верблюды вновь подняли необычный рёв, и это насторожило Ахилла. Он вернулся в свою хижину и, проверив остроту наконечника копья, взял корзину сухих пальмовых листьев, коры и веток, заранее собранных Авлоной. Увидев это, девочка молча взяла глиняную лопатку и, сложив в небольшой горшок горячие уголья из очага, прикрыла их свежими листьями.

— Подняться на плато большой и тяжёлый зверь может только в трёх местах, — сказала она. — Я проверила все склоны. Могу показать.

— А то я не смотрел и не нашёл эти места! — без обиды, лишь с лёгкой насмешкой ответил герой. — Я не такой следопыт, как ты, но уж сообразить, куда может влезть эта туша и куда не может, мне тоже под силу. Скажи прямо, что хочешь пойти со мной.

— Хочу, конечно. Тебе ведь может понадобиться помощь.

— Ох, Авлона! — поморщился он. — Иногда спокойнее бывает, когда рядом никого нет. Ладно, я тебя знаю — ведь всё равно пойдёшь...

— Я не стану мешать тебе! Я буду следить за костром и держать факелы. Я ведь всегда тебя слушаюсь... Ахилл!

— Но мне бы не хотелось ещё и за тебя бояться. Понимаешь?

— Понимаю. А ты убей зверя сразу, вот и бояться будет не нужно.

Герой усмехнулся.

— Ну, хорошо. Но если ты сунешься к ящеру ближе, чем на сотню шагов, я возьму тебя за косу и закину в кусты. Прямо в колючки. Учти это!

Когда они вышли к знакомому краю плато, уже наступали сумерки. Все три расщелины, которые могли стать дорогой для розного зверя, были именно с этой стороны, и, если бы ящер выбрал на этот раз иной путь, охотнику легко было бы его услышать. Однако опыт подсказывал Ахиллу, что хищник пойдёт так же, как шёл в первый раз. Но неужели идиоты-туареги вновь позволят ящеру безнаказанно жрать своих драгоценных верблюдов?!

К удивлению героя и его спутницы, костёр на площадке перед расщелиной уже горел. Небольшой очажок был сложен возле густых колючих зарослей, и тут же высился столб, который, впрочем, оказался пальмой с обрубленной верхушкой. Ахилл видел его и прежде, но не обратил особого внимания — мало ли зачем туарега срубили дерево? Однако на этот раз именно столб сразу приковал к себе глаза обоих: возле него, неестественно согнувшись, уткнувшись лбом в шершавую кору, стоял человек.

— Кто тут? — спросил герой, подойдя ближе. — Эй, что ты тут делаешь?

И тотчас понял. Руки стоявшего у столба туарега были спереди стянуты широкими сыромятными ремнями, и этими же ремнями он был привязан к столбу.

— Что это значит, сатиры рогатые?! — выдохнул герой. — Они... Они что же?!!

— Уходи отсюда, светлый великан! — привязанный поднял голову. — Здесь нельзя быть!

И тут герой узнал его.

— Эша?! Почему ты?!

— Потому третий сын. Совсем-совсем плохой!

По серым, как пепел, щекам юноши вдруг потекли слёзы.

И тотчас Авлона проговорила:

— Слышу землю! Он идёт!

— Стой ближе к деревьям! — приказал Ахилл. — И помни — чтоб близко я тебя не видел.

Уже почти не глядя на Эшу, Ахилл чиркнул по ремням краем наконечника, и мальчик, пошатнувшись, отвалился от столба.

— Вон! — выдохнул герой. — Вон, за кусты! Быстро!

— Он поднимается по скалам, — сообщила лазутчица. — Он сейчас выскочит на плато.

Ахилл и сам уже это понял, уловив донесённый ветром мерзкий запах, будто многократно усиленную вонь болотной гнили. Где-то, уже совсем близко, послышалось негромкое, но мощное сопение, потом короткий хриплый визг. И почти тотчас на краю плато возникло, освещённое костром, факелами и половинкой луны, чудище, противнее и кошмарнее которого трудно было вообразить. Это была действительно гигантская ящерица, стоявшая почти вертикально, на массивных, необычайно мощных задних лапах, при этом её голова была на высоте примерно семи локтей над землёй. Чудовищная, широко разверстая пасть сверкала верхним и нижним рядом одинаковых, в палец величиною, острых, как иглы, зубов. Передние лапы были угрожающе приподняты, длинные когти растопырены. Свет отражался от зеленоватой чешуи, плотными щитками покрывающей тело ящера.

Он стоял, то ли вслушиваясь, то ли нюхая воздух, всё заметнее пригибаясь и отставляя толстый зад с могучим хвостом, который определённо служил ему лишней опорой для толчка.

— Ну чего ты? — спросил Ахилл негромко. — Не нагулял аппетита? Давай прыгай! Кузнечик!

И в то же мгновение чудовище, ещё сильнее пригнувшись, резко оттолкнулось задними лапами и хвостом и взвилось в воздух.

Ящер прыгал, рассчитывая обрушиться на Ахилла сверху, и герой это прекрасно видел. Он успел бы уклониться от прыжка, но не стал делать этого, лишь поднял и выставил над собою копьё. Миг — и наконечник «пелионского ясеня» ударил в твёрдую, как бронза, чешую, пробил её, и копьё на два локтя вошло в брюхо гигантской твари.

Струя густой крови хлынула в лицо Ахиллу, страшная тяжесть забившейся на копье туши едва не лишила его равновесия, но он стоял, твёрдо расставив ноги, не выпуская из рук обитого железом могучего древка.

Ящер, пронзённый почти насквозь, был, однако, жив. Хрипя и визжа, он извивался в воздухе, силясь передними лапами и оскаленной мордой достать героя. Чем глубже входило в его тело копьё, тем ближе к лицу троянца были растопыренные когти и клинообразные зубы твари.

— До чего все гады живучи! — прошептал Ахилл.

Собрав все силы, он резким движением стряхнул тушу ящера с копья, и едва тот, извиваясь и визжа, коснулся земли, подскочил к нему сбоку. Второй удар пронзил шею твари возле самой головы, третий раздробил нижнюю челюсть. В этот миг гигантский, бешено бьющийся хвост зацепил своим концом ноги героя, и тот отлетел на несколько шагов, отброшенный с неимоверной силой. Едва зажившая правая нога отозвалась резкой болью, Ахилл взревел от ярости и, мгновенно вскочив, нанёс твари четвёртый удар, затем пятый. Кровь лилась потоком, хрипение и визг перешли в пронзительный свист.