Александр Тамоников - Вражья дочь

На подворье Коваля тут же поднялась суета.

Жена купца Мария Васильевна, знавшая о пребывании русской дружины на починке, всполошилась:

— Никола, что мы делать будем, коли поляки к нам наведаются да про русских спросят?

— Сидите с дочерью дома и во двор носа не кажите! Не бабье это дело! — заявил муж.

Жена убежала.

Волновались и работники.

— Подъедут поляки, ворота нараспашку, пропустить, чего хотят, то пусть и смотрят! Все показывать. Спросят о русских, молчите. Я с их старшим сам говорить буду! — приказал им хозяин.

Полусотня проехала мимо. Поляки только смотрели за изгороди, во дворы, никого не беспокоили.

Коваль опустился на чурбан у поленницы дров и пробурчал себе под нос:

— Слава тебе, Господи, пронесло. Не ведают они о дружине, и это хорошо.

Не задержался хорунжий и в деревне Черемки, хотя там и вышел некий курьез. Десяток Вальдека Рицы шел по улице. В это время лошадь вытащила со двора телегу и перегородила путь полякам.

Десятник так рявкнул на нерадивого возницу, что тот вконец растерялся, испугался не на шутку. Мужик дернул вожжи, лошадь потянула телегу, и ее колесо застряло в изгороди. Пришлось всадникам возвращаться и идти следом за вторым десятком, Каруся Дуды.

Хорунжий без особого интереса спросил:

— Что там случилось, Вальдек?

Десятник Рица объяснил суть дела.

— Кнутом возницу угостили?

— Да он и без кнута от страха едва ноги не протянул.

Хорунжий рассмеялся и скомандовал:

— К озеру!

Полусотня подошла к озеру Перское, которое лежало с запада от дороги, там ненадолго встала.

Хорунжий Бедейчик помнил план ротмистра, выдержал время и отдал приказ:

— Полусотня, десятками за мной, галопом, вперед!

Отряд развернулся и пошел следом за хорунжим обратно тем же самым путем. Ратники ничего не понимали, но подчинялись повелениям начальника. Им казалось, что хорунжий решил вернуться в крепость, но нет.

Между Бельдево и селом Черемки он повернул на восток и повел полусотню к лесу.

Хорунжий остановил отряд, подозвал к себе десятника Рицу.

— Вальдек, в версте отсюда находится починок Веселый. Ты слыхал о таком?

— Это где гулял пан Адамович?

— Да, а сейчас его дух там гуляет.

— Пресвятая Дева Мария! Что такое вы говорите, пан хорунжий?

— Ты слушай, что делать надо. Проходишь версту, не выходя к починку, встаешь, отправляешь наблюдателей в ближайшие кусты. Пусть посмотрят за починком. Если там вооруженные люди, гонца ко мне, самим укрыться и ждать меня. Подойду, пойдем на починок. Если там никого, тоже отправляешь гонца ко мне, заходишь на хутор, внимательно осматриваешь все там и вокруг него. Особенно тропы, пруд, камыши. Понял?

— Да, пан хорунжий!

— Вперед! Мы потихоньку будем сближаться с починком.

— Ясно.

Десятник отдал команду, и его люди двинулись к хутору.

Ратники Рицы сделали все так, как наказал хорунжий. Встали там, где надо, не видимые с починка. Трое сразу ушли, вскоре вернулись и доложили десятнику, что хутор Веселый пуст. Рица тут же послал гонца к хорунжему. Потом он завел своих людей за ограду и приказал им осмотреть дома, баню, двор и все прочее.

Вскоре к починку подошла вся полусотня.

Когда подъехал хорунжий, десятник доложил ему:

— Есть свежие следы двух коней. Яблоки лошадиные у бани. Но если тут кто и был, то человека два-три, вряд ли больше.

— Пруд?..

— Там ничего интересного, зарастает потихоньку. Видать, новому хозяину не до этого починка. Он теперь готовится к приходу русских.

— Тропы?..

— Есть две. Обе едва заметные, но довольно широкие, на восток уходят, но там болота. Я посылал людей, они прошли саженей пятьдесят, вернулись. Мрачное место.

— Дружина в полтора-два десятка ратников с обозом могла туда уйти?

— Нет, — твердо, уверенно ответил десятник.

— Отводи всех к дороге. Я сам все осмотрю здесь.

— Слушаюсь, пан хорунжий!

Полусотня отошла к дороге. На починке остались только Бедейчик, десятники Рица и Дуда. Они заново обошли весь хутор. Рица показывал, что было обнаружено ранее.

Посмотрев на лошадиные яблоки, хорунжий сказал:

— Да, навоз свежий.

— В этом нет ничего странного. Починок после смерти пана Адамовича купил торговец из Бельдево. Наверняка приезжает сюда, смотрит, в бане парится. Там тоже следы есть. Кто-то недавно растапливал печь.

Хорунжий проговорил:

— Да, это может быть. Где тропы, которые уходят в болота?

— За городьбой, одна рядом, другая правее. — Хорунжий и десятники прошли к началу тропы. Там-то Бедейчик и заметил то, что пропустили люди Рицы — небольшой участок, где отпечатался след от полоза груженых саней. Хорунжий увидел его, но вида не подал, решил, что десятникам незачем знать об этом.

Он осторожно прошел по жиже саженей десять, заметил сломанные ветви кустарника. Ему стало ясно, что русская дружина ушла из починка по этой тропе.

«Но почему? Здесь место глухое и близкое к городу. Отсюда можно спокойно выйти к посадам Полоцка, к рекам, монастырям. Однако русский воевода увел дружину. Кто же или что спугнуло его? О выходе полусотни он знать не мог, если только в Замке не завелся изменник. Но о том, что отряд пойдет на починок, знали только ротмистр и хорунжие, да и те, наверное, не все».

Поразмыслив и не найдя ответов на эти вопросы, хорунжий вернулся к десятникам, и они втроем подъехали к полусотне. Там Бедейчик наказал Рице оставить на день и ночь двух наблюдателей смотреть за починком. Дальше будет так, как решит ротмистр, а пока и этого хватит.

Вальдек назначил в наблюдатели ратников Марция Петрака и Камила Рубаву. После этого полусотня пошла в обратный путь.

Всё это видели служилые татары.

Как только польская полусотня ушла по дороге в сторону Бельдево, Баймак послал своего товарища Агиша к князю Савельеву.

Тот уже отполз на щите к твердой земле, как Баймак окликнул его:

— Ильдус, погоди!

— Чего, Анвар?

— В лесу на северной стороне объявился еще какой-то человек.

— Может, работник Коваля?

— На обычного работника не похож, прячется как опытный разведчик, да и на поляка не смахивает. Ты князю и о нем доложи.

— Конечно! Больше ничего?

— Ничего. Ступай.

Агиш направился к елани.

Там его встретил Савельев и осведомился:

— Что у тебя, Ильдус?

Татарин доложил воеводе о наблюдателях, оставленных хорунжим у починка, и о незнакомом человеке, подобравшемся к нему и, скорее всего, не имеющем никакого отношения ни к полякам, ни к местным жителям.

— Как по-твоему, что значит выход полусотни поляков к починку? Это простой объезд местности? Или в Полоцке стало известно о нас? — спросил князь.

— Вряд ли там что-то знают. Поляки особенно не рыскали по починку, тропы смотрели сначала ратники, а потом и хорунжий.