Александр Тамоников - Вражья дочь

Повозка вышла из подворья, миновала площадь, втиснулась в поток других, точно таких же, и простых людей, несших на себе огромные мешки, сумы, баулы. Замковая стража пропускала не всех, но Дравесу удалось проскочить за ворота. Он велел Кални подъехать к воеводскому дворцу, там выбрался из повозки, приказал работнику и дочери ждать его и пошел в здание.

Недалеко прогремел взрыв. Купец упал. Когда рассеялся дым, он увидел, что в стене дворца зияла огромная дыра. Внутри кто-то закричал от боли.

Мимо пролетел ратник.

— Воин, где воевода? — спросил Дравес.

— За мной бежит, — ответил тот.

Появился Станислав Довойна в грязной одежде.

— Пан воевода! — Торговец кинулся к нему.

— Отстань, — отмахнулся Довойна. — Не до тебя сейчас. Прячься, не то прибьет русская артиллерия.

— Мне пан Голубицкий обещал…

— Нет больше ротмистра, погиб он.

Дравес замер, а Довойна с небольшой свитой скрылся за углом дворца. Там был вход в подвал. Ядра теперь били по всему дворцу.

Конь поднялся на дыбы. Кални едва удержал его.

— Папенька, надо прятаться, а не то нас убьют! — выкрикнула Анна.

Дравес вскочил в повозку и приказал Кални:

— Гони на подворье хорунжего Витейского.

Работник знал это место, оно было рядом. Через минуту повозка въехала в открытые ворота. Дравес вбежал в дом, там никого не было.

Он вернулся во двор и крикнул:

— Поклажу в дом!

— А коня? — спросил работник.

— В конюшню.

— Сбежит, сойдя с ума от грохота.

— Этот сбежит, другого найдем. Теперь коней бесхозных будет много. Главное — поклажу в дом занести.

— Но и его могут разбить ядра.

— Тут большой подвал. Там мы будем в безопасности, пока русские стреляют. А потом под шумок уйдем. Анна, быстро тащи сюда свои баулы.

Они успели перенести в подвал дома Витейского половину вещей. Потом ядро попало в повозку, разворотило ее и убило коня.

Дравес нырнул в подвал, зажег факел, приготовленный хорунжим. Стало светло. Здесь было все, чтобы переждать обстрелы. Кровати, стулья, стол, старый шкаф, рядом мешки с провизией, бидон с водой, свечи.

— Здесь нам будет хорошо. Хорунжий придет сюда непременно. Тогда я заставлю его выполнить обещание, — проговорил купец.

— Если этот поляк не убьет вас, пан Дравес, — сказал Кални.

Торговец взглянул на Анну, забившуюся на кровать, и спросил:

— Ты мне поможешь, дочь?

— Помогу, отец. — Она достала из-под юбок стилет, положила рядом с собой и заявила: — Пусть только Тадеуш попробует напасть на нас.

— Надо осмотреть все вокруг. Если хорунжий держит дома все свое добро, в том числе и деньги, то только здесь. Где-то тут, в этом подвале должен быть тайник.

Они довольно быстро нашли его за шкафом. Дравес высыпал монеты из мешочков на стол и с нескрываемым удовольствием начал считать их. Анна схватила украшения, драгоценности и перенесла на кровать. Это была ее добыча. Теперь никто не мог отнять такое добро у этой расчетливой и корыстной панночки, которой было всего-то семнадцать годков.

Наверху гремела канонада. Послышалось, как там обрушилась стена, потом что-то сильно грохнуло.

— Нас не завалит здесь, пан Дравес? — спросил Кални, глянув на потолок.

— Посмотри, что там, за выходом, — распорядился торговец.

Работник пошел по лестнице, отодвинул засов, легко поднял крышку и оказался во дворе.

Он увидел, что половина дома была снесена ядрами русских пушек, захлопнул крышку, спустился и доложил хозяину:

— Теперь не завалит, нечем уже. Изрядной части дома над нами просто нет.

— Как это? — не отрываясь от складывания украшений в свой короб, спросила Анна.

— Ядрами ее снесло.

— Неужели? — безразлично проговорила девушка. — Вот хорунжий удивится, когда придет.

— Если вообще придет, — заявил отец.

— Он придет. Этот Витейский весьма живуч. Он из любой передряги выберется.

— Да пусть и не придет. Мы получили то, что нам надо, а уйти из города сможем и сами. Я уже знаю, как это сделать, — сказал Дравес.

Работник посмотрел сперва на купца, который прятал мешочки с деньгами, потом на Анну, прибиравшую украшения, и спросил:

— Пан Дравес, а мне вы ничего не дадите? Хоть немного, чтобы добраться до родного местечка, до родителей.

Дравес положил в суму последний мешочек, посмотрел на работника и заявил:

— Ну а как же, Густав, конечно, дам. Иди сюда.

Ничего не подозревающий работник подошел к столу.

Дравес бросил быстрый взгляд на дочь, достал мешочек с деньгами и сказал:

— Я дам тебе двести грошей. Этого хватит?

— Да, пан Дра…

Договорить он не смог. Боль пронзила его тело, в глазах потемнело, ноги сразу отнялись. Густав Кални упал под стол, и тело его задергалось в судорогах.

Над ним стояла панночка со стилетом в руке. С него стекала кровь.

— Молодец, Анна! — заявил отец. — Только так сейчас и можно выжить. Надо быть сильнее других.

Панночка протерла стилет об одежду работника, убитого ею, как ни в чем не бывало вернулась на кровать, закрыла баул и проговорила:

— Тело надо бы убрать отсюда, папенька.

— Во двор нельзя, Аннушка, бросим под лестницей.

— Оно скоро завоняет.

— Не раньше, чем придет Витейский или мы уйдем отсюда. Помоги мне.

Купец с дочерью оттащили труп под лестницу, бросили там и накрыли рогожей, которая валялась рядом.

— Вот так! Деньги захотел, раб, — с усмешкой сказала панночка. — Таким скотам, как ты, деньги не нужны, потому как удел твой — работать на нас, тех, кто выше и богаче тебя.

— А ты еще и жестока, Анна.

— Я умею быть всякой, папенька. Сейчас вот мечтаю как можно быстрее добраться до Кракова, обвенчаться там с хворым паном Войчиком, стать наследницей всего его богатства, а потом помочь ему уйти в мир иной.

— Тебе не надо будет делать этого. Я возьму на себя такой грех.

— Там разберемся, папенька, лишь бы как можно быстрее оказаться в Кракове. А потом мы с тобой у камина старинного замка за бокалом янтарного вина станем вести беседы о нашей жизни в Полоцке. Нам будет что вспомнить, дорогой мой папенька.

Купец рассмеялся.

— Да уж, приключений нам уже хватает с избытком.

Наступило затишье. Русский наряд переставлял пушки. Выстроились на позиции не виданные до того времени «Медведь», «Павлин», другие орудия, способные двадцатипудовыми ядрами пробить насквозь любые стены и башни самой мощной крепости.

В это время ротмистр Михай Дерник, который не потерял слух только благодаря тканевым тампонам, вставленным в уши, решил узнать о порядке дальнейших действий его сильно поредевшей роты. Ему уже сообщали о гибели ротмистра Голубицкого. Это значило, что руководство обороной вновь перешло к воеводе Станиславу Довойне.

К нему он и направился, намереваясь по пути зайти на подворье хорунжего Витейского. Оно выглядело совершенно жутко. Половина дома была разрушена, конюшня снесена полностью.