Александр Тамоников - Вражья дочь

«Так вот почему мужики прозвали Жабой. Вовсе не из-за сходства».

— И что, Иван Жабин, ты желаешь от меня?

— Так твой раненый, Осип Горбун, сбежал с обоза.

— Сбежал? — Князь изобразил удивление. — Да как такое возможно? Он же раненый.

Помощник доктора вздохнул и заявил:

— Такого раненого можно смело в строй ставить. На нем заживает все, как на собаке.

— Так что, мой ратник здоров?

— Не здоров, конечно, надо бы еще лечиться, но уж такой он непоседливый и своевольный. Все не по нему. Вот взял и сбежал, а доктор не любит этого.

— Доктор может не любить свою жену или русскую кашу. У нас свои порядки. Ты мне лучше вот что скажи, Жабин. Осип Горбун может находиться в дружине?

— Я бы его давно отправил в войско, да доктор-то немец, а у них порядок, положено две недели лежать и пить лекарства всякие.

— Понял тебя. Передай своему немцу, что я забрал Горбуна. Мы его сами долечим.

Жабин вздохнул и проговорил:

— Как бы доктор не пожаловался на тебя Государю, он же из его лекарей.

— А ты так и передай немцу, пусть жалится сколько и кому угодно.

— Понял. Значит, Осип Горбун у тебя?

— У меня.

— Ну и хорошо, пущай тут и остается, а то от него шума слишком много.

Савельев улыбнулся и сказал:

— Да, что-что, а шум Осип поднять может.

— И не говори, князь. Ну, пошел я.

— Ступай с Богом.

Помощник полевого доктора ушел.

Горбун выбрался из-за саней и заявил:

— Благодарствую, Дмитрий Владимирович, освободил ты меня от пыток этого немецкого лекаря.

— Но предупреждаю, Осип, увижу, что худо с тобой, отправлю немедля обратно.

— Как скажешь, князь, так и будет.

Горбун остался в дружине.

Во время похода Влас Бессонов тоже немного отошел. Этому способствовало и его общение с сыном погибшего сапожника Петькой Тукиным. Они часто бывали вместе, разговаривали. Парень рассказывал Власу о гибели матери и сестры, тот ему — о своей истории с панночкой.

Изо дня в день войско приближалось к Москве. В столицу оно прибыло довольно морозным утром в конце марта. Встречать царскую рать вышел весь город.

Только особая дружина прошла окольными путями, тут же разделилась и разъехалась по подворьям. Петра Тукина забрал к себе Гордей Бессонов.

Савельев попрощался с князем Крыловым и подъехал к своему дому. А там никого не было. Жена с сыном и прислуга ушли на край улицы встречать всю дружину. Пришлось Дмитрию самому открывать ворота, заводить коня в стойло.

Он увидел супругу через четверть часа. Она с ребенком на руках зашла во двор. Следом шагали ключник Семен Габра, стряпуха Авдотья и служка Прошка.

Ульяна передала дите стряпухе, рванулась к мужу, повисла у него на шее и прошептала:

— Наконец-то ты вернулся, Дмитрий!

— Вернулся, Ульяна. Я же обещал.

— Я так счастлива! А мы встречать рать ходили, думали, и твоя дружина вместе со всеми пойдет. Но прошел Государев полк, стрельцы двинулись в Китай-город, а ее все нет. Семен сказал, наверное, задержался в пути, позже придешь, а ты уже дома!

— Дома, Ульяна.

Жена поцеловала мужа и отстранилась от него.

— А покажи-ка мне наследника. Скучал я шибко по вам, — сказал Дмитрий.

— И мы скучали. Я ему вместо колыбельной по вечерам рассказывала о нас с тобой, так он спокойно титьку сосал. А как начинала о чем-то другом, капризничал.

— С характером.

— Весь в отца.

Стряпуха поднесла Дмитрию сына, он осторожно взял его на руки и заявил:

— Ого, он стал тяжелее.

Ульяна улыбнулась:

— Как же иначе? Растет понемногу.

— Не хворал?

— Нет, Бог миловал. Пойдем в дом, Дмитрий, там разглядишь сыночка.

Семья зашла в дом. Стряпуха начала на кухне разогревать праздничный обед, приготовленный заранее.

Пока слуги накрывали стол и Прошка топил баню, родители были с ребенком. После он уснул — надышался свежего воздуха, попил материнского молока. Ульяна унесла его в люльку.

Муж и жена вошли в столовую. На средине стола стояла большая ендова с хлебным вином, чаши, кувшин поменьше. Из еды — куры, пироги, уха, баранина, тушенная по-татарски.

Прошка разлил по чашам вино. Хозяйке плеснул немного слабого, виноградного, хозяину — полную чашу крепкого пенника.

Дмитрий поднял ее и сказал:

— За возвращение домой.

Ульяна лишь пригубила. Князь выпил до дна; проголодался, ел жадно, но не спеша.

Насытившись, супруги прошли в горницу. Там Дмитрий рассказал Ульяне о походе. Говорил он долго, но опускал самые опасные моменты. Хотя о ранении пришлось упомянуть. Все одно в постели жена заметила бы свежие шрамы.

Услышав об этом, Ульяна побледнела.

— Тебя могли убить.

— Нет, лебедушка ты моя. Это была легкая схватка. Поляк задел саблей лишь оттого, что напал в темноте. А так ничего особенного.

Разговор о походе подошел к концу, и тут во дворе послышался шум.

Ульяна вздрогнула.

— Господи, неужто опять гонец?

— Да не должен сегодня. Государь в Кремле, но и он только приехал туда.

— Тогда кто это?

Появился ключник и доложил:

— Князь Остров Семен Гордеевич с супругой княгиней Василисой Гавриловной.

Это были родители Ульяны.

Савельев поднялся:

— Зачем докладываешь, Семен, держишь родственников во дворе, на холоде? Проводи в гостевую залу! Мы с Ульяной сейчас же выйдем. Да передай Авдотье, чтобы угощения приготовилась подать.

— Слушаюсь, князь.

— Вот и родителей увидишь, Ульяна.

— Я недавно была у них. Не говорили, что приедут.

— На Москве праздник, вот и решили навестить дочь с мужем, только вернувшимся из похода. Давай, милая, переодеваться.

Они оделись по-праздничному и вышли в гостевую залу. Отец и мать Ульяны, такие же нарядные, сидели на стульях у стола.

— Добрый день, князь, — поприветствовал тестя Савельев. — Доброго здравия, княгиня.

Ульяна обняла родителей.

— Здравствуйте, батюшка и матушка.

Молодые присели.

— Откушаете вина, Степан Гордеевич? — спросил Дмитрий.

— Ты бы называл меня отцом, а княгиню — матерью. А то у нас не как у людей.

Савельев улыбнулся и сказал:

— Добро. Так откушаем, батюшка?

— Отчего нет?

Василиса Гавриловна взглянула на мужа.

— Вчера только животом маялся. Тебе не вино пить, а к лекарям идти надобно.

— Завтра и пойду, Василиса, а сегодня у нас праздник.

После того как мужчины выпили по чарке, князь Остров пожелал знать подробности похода. Пришлось Савельеву повторить рассказ, но в сильно уменьшенном виде.

— Да! — выслушав его, сказал отец Ульяны и откинулся на спинку деревянного резного стула. — Теперь у нас не так, как было прежде. Иван Васильевич создал сильное войско, бьет ворогов налево и направо. Недавно встречался я с дьяком посольского приказа, тот говорил, что иноземные послы весьма озабочены военными успехами Царя, теми переменами, которые он проводит в государстве, порядком, наводимым им во всем. Теперь по-старому не будет. Худо одно. Слишком уж Царь прижимает знатных людей, князей, бояр, больше печется о простом народе. Это, конечно, делать надо, но родовитую знать трогать не следует.