Джордж Генти - Лев Святого Марка. Варфоломеевская ночь (сборник)

– Вот крона, – сказал он, – в залог. Если мы не исполним нашей работы, вы наймете рабочих на эти деньги.

– Этого за глаза хватит, – ответил фермер.

Вскоре Филипп со своими спутниками плыли на судне. Они расположились на носу судна и были отделены грудой бочек от фермера с женой и двух гребцов. Спустя часа четыре показались стены и шпицы Бурга, где Дордонь соединяется с Гаронной, образуя реку Жиронду, а в три часа путники были уже у пристани в Бордо.

– Извинитесь и уйдите, сударь, – сказал Филиппу Пьер, – мы и без вас перенесем бочки; для вас эта работа – неподходящее дело.

– Честный труд – всегда и для всех подходящее дело, – ответил Филипп.

Лавка, куда нужно было перенести бочки, оказалась недалеко, по другую сторону широкой набережной, к которой причаливали суда. Не прошло и двух часов, как вся работа была окончена. Фермер возвратил Жаку крону, и Филипп со своими спутниками прошли по многолюдным улицам к южным воротам города, через которые непрерывным потоком въезжали запряженные лошадьми и ослами телеги, на которых крестьяне привозили в город разные продукты.

– Эй, куда вы идете? – вдруг обратился к Жаку и его брату какой-то офицер у ворот.

Жак и брат его, бывшие в шлемах, остановились, между тем как Филипп и Пьер, у которых шлемы были в узлах, не останавливаясь пошли дальше, как было условлено между ними.

– Ну, у нас не было препятствий, – сказал Жак, догнав Филиппа, – только заметили, что нам лучше было бы направиться к Сенту или Коньяку и поступить там на службу, вместо того чтобы идти так далеко.

Путники наши, отдохнув достаточно во время переезда, шли почти до полуночи. Когда они вошли в небольшую деревушку на берегу Сирона, там все уже спали, и они решили перейти реку и расположиться на отдых где-нибудь в лесу. Но подойдя к мосту, они увидели на дороге костер, вокруг которого сидели и лежали несколько человек.

– Солдаты! – воскликнул Филипп. – Нечего и думать пробраться ночью мимо них. Нужно будет ждать до утра.

Они вышли за деревню в виноградник, в котором сбор был уже сделан несколько недель тому назад, и улеглись среди лоз.

– Далеко ли отсюда до места, где можно перебраться через реку, Жак? – спросил Филипп.

– Не знаю, сударь. На Гаронне деревни расположены в десяти – двенадцати милях одна от другой; если мы пойдем по берегу, то наверное найдем где-нибудь переправу.

– Так мы потеряем целый день, а время нам дорого. Утром пойдемте прямо на стражу. Рассказ наш годился до сих пор, почему бы ему не сгодиться и здесь.

И лишь только солнце встало, наши путники вошли в деревенскую харчевню и спросили себе вина и хлеба.

– Раненько вы идете, – сказал им хозяин.

– Нам далеко идти, хотелось бы до завтрака пройти несколько миль.

– Что говорить, время горячее, люди толпами идут по всем дорогам. Содержателям харчевен на это жаловаться не приходится, а все бы лучше, если бы был мир. Война разоряет всех; ничего нельзя послать на рынок, потому что иные отряды солдат хуже разбойников. Да вот у нас в деревне стоят теперь три десятка их, и мы не дождемся, когда они уйдут; их начальник ведет себя так, как будто только что взял нашу деревню штурмом. И с чего это французы вцепились в горло друг другу! Вы тоже, чай, собираетесь поступить на службу к какому-нибудь рыцарю?

– Судя по вашему рассказу, нам, кажется, не избежать хлопот на мосту с солдатами, – сказал Филипп трактирщику.

– Кто их знает! – ответил тот. – Только они постоянно притесняют мирных прохожих: на днях они захватили несколько человек и отослали к начальству за то, что у них был подозрительный вид, а одного убили два дня тому назад за то, что он не стерпел от них оскорбления. Мы хотели было на них пожаловаться, да им наверняка ничего не будет, а они нас за это начнут притеснять еще хуже.

– А что, не знаете ли брода, по которому мы могли бы перейти, не сделав большого крюка? – спросил Жак у хозяина.

Трактирщик подумал.

– Есть два-три места, где можно переправиться вброд при низкой воде, а теперь уже несколько недель не было дождя и вода стоит низко. Идите вверх по реке; мили так за четыре увидите группу ив на этом берегу, а на том, несколько выше, груду камней; как раз от ив к камням наискось и пролегает брод. Там вы и перейдете.

Часа два спустя путники без затруднений перешли реку в брод и свернули на дорогу, которая вела в Нерак. Теперь на их пути не было ни больших городов, ни рек, и единственная опасность, которую они могли встретить, это конные отряды, сторожившие дорогу. И действительно, один из таких отрядов не замедлил показаться. Местность была плоская, и скрыться не было никакой возможности.

– Нужно идти спокойно вперед, – сказал Филипп. – Будем надеяться, что они не остановят нас.

Между тем отряд подъехал к ним; он состоял из двадцати воинов под начальством двух дворян.

– Откуда и куда идете? – обратился к путникам один из начальников.

Жак повторил свой обычный рассказ.

– Вы гасконцы, судя по вашему выговору?

– Да, сударь, – ответил Жак. – Потому-то мы и идем на юг, лучше служить в полку земляков, чем с чужими.

– Стоит ли терять время, Рауль, – вмешался нетерпеливо другой дворянин. – Ведь это, очевидно, не дворяне-гугеноты, которых мы должны задерживать. Едем.

Отряд отъехал.

– Ты напрасно так нетерпелив, Луи, – сказал расспрашивавший Жака дворянин. – Положим, двое, очевидно, говорят правду, что они бывшие солдаты, но один из молодых людей очень подозрителен; быть может, это дворянин-гугенот, пробирающийся в Нерак.

– Хотя бы и так, Рауль, ведь он не увеличит собой до опасных размеров армию королевы. Я очень доволен, что мы его не расспрашивали: он, как и все гугеноты, смело сказал бы, что он гугенот, и нам пришлось бы убить его. Я хороший католик, надеюсь, но я презираю это убийство беззащитных людей только за то, что они молятся по-своему.

– Опасные мысли, Луи.

– Отчего? Мы были с тобой в Пуасси на религиозном споре и сами слышали, что кардинал Лотарингский и епископы не умели опровергнуть доводов гугенотского священника Безы. Значит, ничего такого ужасного нет в учении гугенотов, чтобы их убивать. Будь они враги Франции, другое дело. А то ведь немало лучших и умнейших французов на стороне их. Из-за чего же Франция залита кровью с одного конца до другого? Все это идет на пользу Филиппу, королю испанскому, да папе.

– Опасные мысли, Луи! – сказал с нетерпением другой, – с ними ты рискуешь не только своими владениями, но и головой.

– Удачно мы отделались, – говорил на пути Филипп Жаку. – Спроси они, не гугеноты ли мы, – дело было бы нехорошее.

– Я тоже ожидал этого вопроса, – ответил Жак, – и думал, что бы я мог сказать по совести. Я даже под страхом смерти не отказался бы от своей веры, но думаю, что нам следует придумать что-нибудь, чтобы напрасно не рисковать нашей жизнью.