Бьярне Ройтер - Кольцо принца Файсала

– Я говорю, как мне нравится, – огрызнулся Том, – и теперь мне нравится быть веселым оптимистом, которому легко на сердце. Посмотри вокруг: разве не прекрасна эта лунная ночь?

– Да, но от португальского флага пахнет плесенью.

– От тебя тоже. Лучше подумай о чем-нибудь хорошем. Например, о том, что нас еще не прикончили.

– Да, ты прав, Том. Нас все еще не прикончили.

– Пытаешься шутить?

– Нет, я пытаюсь уснуть.

– И мы по-прежнему свободны, – Том ободряюще улыбнулся. – На самом деле мы можем в любой момент, если нам приспичит, прыгнуть в море и уплыть.

– Полагаешь, это хорошая идея?

– Я говорю, если нам приспичит. Мы не заперты, так ведь?

– Разве?

– Слушай, какой же ты все-таки зануда. Ты что, забыл, как еще совсем недавно сидел, привязанный к балке, в окружении крыс, скорпионов и ящериц, без еды и воды? И что я, Том Коллинз, еще совсем недавно был меньше чем в паре шагов от виселицы? А теперь мы лежим под открытым небом, свободные, как птицы, и когда придет новый день…

– Нас, скорее всего, съедят, – закончил Бото, добавив, что он хотел бы, чтобы его приготовили с ямсом.

Том сел.

– Бото, – сказал он, – мы с тобой ни за что на свете не закончим свои дни в котле. Давай удерем с этого судна. Мы уже проделали это однажды. Кто возьмется утверждать, что нам не удастся сделать это снова?

– Я должен притвориться, что у меня чума?

– Нет, тебе не придется притворяться, что у тебя чума. Мы… у нас еще будет время подумать об этом, и… не смотри ты на меня так мрачно. Сейчас же нам хорошо? Вот и радуйся!

– Да, должно быть, ты прав, – пробормотал Бото, – я слишком часто думаю об этом маленьком писце, которого сожрал Саласар. Похоже, его приправили тимьяном.

Том уставился на спину Бото.

– Я однажды ел броненосца, которого приготовили с ямсом.

– Угу, – сонно пробормотал Том.

– Хочешь, расскажу тебе о вареном ямсе, который мы зовем фу-фу?

Шесть часов спустя над ними, держа в руках португальский флаг, навис здоровенный монгол. Он помахал им рукой.

Том объяснил Бото, что, наверно, им пора вставать.

– Ты говоришь по-английски? – спросил Том монгола.

Никакой реакции.

– Испанский?

Тем более.

– Может, ты вообще не говоришь?

Монгол сгреб Тома за шкирку и хорошенько встряхнул. Его толстое брюхо внушительно качнулось.

В этот момент появился мистер Мун и, не тратя времени на разговоры, отправил Тома и Бото прямиком на верхнюю палубу, где уже находилась большая часть команды, включая Тео, которую усадили на стул.

Денек выдался тихим и погожим. Теодоре не пришлось повышать голоса, когда она поинтересовалась, а что, собственно говоря, происходит.

– Такое чувство, что меня сейчас будут учить уму-разуму, – ответил ей Том и огляделся в поисках сеньора Саласара, которого почему-то нигде не было видно.

Но тут появился Булль. Судя по выражению его лица, спал он плохо. Пираты сразу почувствовали дурное настроение капитана – даже самые свирепые боялись встретиться с ним взглядом.

Кок, который, очевидно, по совместительству являлся личным камердинером капитана, прошмыгнул следом за ним с щеткой, которой он упрямо пытался вычистить камзол Булля. Но сегодня явно был один из тех дней, когда капитан не хотел, чтобы его трогали.

Раз – и щетка полетела за борт.

– Это была последняя, – заикнулся было кок и тут же зажал себе рот рукой.

– Исчезни, – рявкнул капитан, – или отправишься вслед за щеткой.

– Но вы ведь сами сказали… – начал было бедняга кок.

– Что я сказал?

Кок оглянулся, ища поддержки у своих товарищей, но те почему-то все как один смотрели в сторону.

– Сказали, что если хоть одна пылинка сядет на… – прошептал кок.

У Булля переменилось лицо, и он взглянул на своего слугу с улыбкой, не сулящей ничего хорошего.

– Пылинка, значит, – повторил он, – да, верно, недаром говорят, что у каждого человека свое предназначение в жизни. И кроме обязанности варить кашу, от которой не бывает ни поносов, ни запоров, у тебя была почетная обязанность смахивать пылинки с вышестоящего начальства. Но ты забыл об этом. И теперь уволен с должности смахивателя пылинок.

Капитан вперил взгляд в свою команду.

– Есть кто-нибудь, кто хочет взять на себя эту обязанность?

Пираты нервно переглянулись. Они стояли опустив головы, пока Булль дефилировал мимо, заложив руки за спину и окидывая каждого изучающим взглядом.

Теперь стала понятна причина, почему манжеты, штаны, камзолы и туфли у всех членов команды были всегда в таком прекрасном состоянии.

Но тут Булль вдруг заметил у одного пирата на рубашке крошечное пятнышко зеленой плесени. Вытащив провинившегося вперед, он одним взмахом сабли пропорол ему рубаху от воротника до талии.

– Как я вижу, вам каждый божий день приходится напоминать о правилах, принятых на этом корабле! – громыхнул капитан и следующим взмахом перерезал на пирате ремень.

– Откуда взяться хорошему настроению, если вы не соблюдаете даже элементарных правил гигиены? Умершая своей смертью крыса и то больше понимает толк в чистоте, чем этот негодяй и подлец, который вдобавок имеет наглость демонстрировать свой голый зад капитану!

– Но вы же сами срезали на мне ремень, господин капитан, – забормотал мужчина.

Булль недоверчиво уставился на него.

– Он что, хочет сказать, что это Ч. У. Булль должен быть в ответе за его свинячье рыло и вшивую рубашонку?

Пират быстро замотал головой.

Булль приблизился к своему штурману. Сейчас он уже не просто был в дурном расположении духа, он был в ярости.

– Объясните команде, мистер Мун, кто единственный на борту этого судна имеет привилегию быть насквозь прогнившим!

И перепуганный Индиго Мун крикнул пронзительным голосом:

– Миссис Браун, господин капитан! Миссис Браун – единственная, кто имеет эту привилегию!

Булль мрачно оглядел команду и снова вернулся к тому пирату, что все еще стоял без штанов и рубашки.

– Слышал, что сказал первый помощник капитана этого судна?

Пират кивнул.

Булль схватился за щеку.

– Благодари своего Создателя, что госпожа Браун сейчас спит сладким сном.

Капитан подошел к Тому.

– Жизнь пирата не богата развлечениями. Приходится хвататься за любую представившуюся возможность. И теперь мы будем иметь удовольствие лицезреть, чему этот зеленоглазый монстр научился у своей чертовой бабушки. Кто знает, быть может, он мало что унаследовал от Грании, которая в своем уродстве могла посоперничать с самим Люцифером.

Булль крепко ухватил Тома за ухо.

– Ибо если говорить о гниении, то в этом ей не было равных; в этом она могла сравниться только с той достойной особой, которая терзает мою челюсть и изводит меня так, что от беспечного нрава, с которым мне посчастливилось родиться, скоро останутся одни воспоминания.