Далия Трускиновская - Свидетель с копытами

– Поймал ее мой пастух Ивашка… Агаша, распорядись.

За Ивашкой послали кухонного мужика Пантюху – он все равно, ошпаривши руку, пока не работник. Пастух сидел дома, на поврежденную ногу ступить не мог, Пантюха взял у соседей лошадь и, взгромоздив на нее Ивашку, доставил на задний двор.

Тем временем княгиня вовсю угощала гостя и распорядилась прибывшим с ним егерям накрыть стол в людской. К кофею она велела подавать, кроме мадеры, домашние крендельки, лукум и халву домашнего изготовления. Граф Орлов, держа рюмку мадеры, такой галантный тост провозгласил – княгиня заулыбалась.

Вошла Агафья и доложила – Ивашку привезли, он прямо под окнами, сидя на лошади, ждет распоряжений.

– Погоди, не слезай, дурак! – крикнул граф в окошко страдальцу. – Я сам сейчас спущусь. Ваше сиятельство, премного благодарен! Приезжайте ко мне в Остров по-соседски, запросто. Сейчас у меня брат Григорий гостит.

– Ох, не трави мне душу, граф… Григорий-то Григорьевич, я знаю, еще не женат. А жених отменный! У меня же внучка на выданье…

– Так и внучку привозите.

– Привезешь ее, как же! Совсем не светская девица, не щеголиха, в меня уродилась – лошадница. Ей не пудру с помадами, а копытную мазь подавай! Сама, я видела, лошадке трещину на копыте врачевала. Наездница! Не то что нынешние девицы на дамском седле – по-мужски скачет. Не заманю я ее к вам, ваше сиятельство. Уж и не знаю, как ее буду замуж отдавать.

– Она сама себе жениха сыщет, – опрометчиво сказал граф. – Ну, не смею далее вас обременять своей беспокойной особой, поскачу на поиски Якушки.

И граф поклонился, да так, что у старой княгини вновь сердечко взыграло.

Она смотрела сверху, как на заднем дворе собирается экспедиция для поисков Якушки, и вздыхала: где ж мои ну хоть тридцать лет?..

В экспедицию включили телегу на случай, если придется везти раненого Якушку, на телегу посадили Ивашку – править лошадью, и он отправился вслед за всадниками малой скоростью, а повел их казачок Васька – это была ему особая милость, потому что граф тех, кто сумел ему услужить, жалует щедро.

Княгиня отошла от окошка и уставилась на Агафью. Та стояла, повесив голову и трагическим жестом протягивая к барыне руку. На ладони лежала табакерка.

– Да ладно тебе, – сказала княгиня. – Владей. Не всякий день такие подарки случаются. Дура я, дурища! Надо было Лизаньку послать – пусть бы она показала дорогу! Агаша, что слышно насчет немки? Нашлась?

– Нет, матушка барыня, так-таки и пропала. Уже и в пруду багром шарили – нет!

– Мало мне было забот… Еще раз все вокруг обойдите! Далеко уйти не могла.

– Матушка барыня…

– Думаешь, с моей Аграфеной столковалась? Грушка по-французски еще может ленты в модной лавке потребовать, немецкому не обучена. Если прибегут Марфутка с Николкой – сразу же их ко мне!

– Матушка барыня…

– Что еще?

– А когда бы послать сейчас Лизаньку покататься по лесу…

– Графу не до нее! Он там своего Якушку искать станет. Дай Боже, чтобы живым нашел…

Граф Орлов был очень доволен своим складным враньем. Добравшись до места, где нашлась каряя кобыла, он отослал казачка Ваську, велев егерю Никишке дать ему гривенник. И они втроем, граф и его егеря, медленно поехали по лесной опушке, зовя Егорку, Матюшку и Фролку. Звать предателя Ерошку не имело смысла.

Вся опушка была в зарослях малины, сквозь них тянулись в лес узкие тропки. Проехав около версты, граф засомневался в пользе такой деятельности.

– Псов надо было с собой взять, – сказал он.

– Псы бы след не взяли, ваша милость, – ответил Никишка. – Чей след брать – непонятно.

– Попробуем углубиться в лес.

Граф послал Сатира по тропке и, миновав малинник, оказался среди деревьев. Конь перешагнул через ручеек и, сделав с десяток шагов, встал.

– Что ты, Сатирушка? – спросил граф. – Волка учуял? Не бойся, не тронет.

Конь фыркнул и принял вбок.

– Эй, Ивашка, Никишка, сюда! – крикнул граф. – Что-то тут неладно!

И тут же сам увидел, что именно неладно. Кто-то пытался выехать из леса сквозь малинник, хотя тропка была совсем близко. Граф хотел подъехать к помятым кустам, но Сатир заартачился.

Никишка, соскочив с коня, отдал Ивашке поводья и пошел посмотреть, что там такое.

– Господи помилуй! Матушка пресвятая Богородица! – воскликнул он.

– Что ты там нашел?

– Матюшка!

– Жив?

– Кажись, нет…

Граф сам пошел смотреть на тело. Матюшка лежал лицом вниз. Егеря перевернули его и не сразу поняли, что в грудь парню вошла пуля.

– Вот оно что… – пробормотал граф. – Но как же он сюда попал, царствие ему небесное?

– Привезли, ваша милость.

– Но кто?..

Егеря не ответили.

– Может статься, привезли на той кобыле, сбросили, да и кобылу тут оставили… – стал рассуждать граф. – Кабы кобыла была здешней и знала свою конюшню, то хоть за двадцать верст, а пришла бы домой. Она же, коли верить тому пастуху, просто бродила, травку щипала. Значит, издалека ее привели. И она не верховая лошадь – упряжная. Черт знает что! Грузите тело на Волчка, повезем домой.

– Ваша милость, дозвольте тут все осмотреть, – сказал Никишка. – Глядишь, и поймем, откуда Матюшку привезли…

– Смотрите.

Егеря, сгорбившись, чуть не на карачках, стали исследовать местность.

– Вот! Вот тут, у ручья, копытный след! Оттуда, стало быть, везли.

– Стойте, не ходите дальше. Ежели Матюшку убили – то он, значит, либо в драку ввязался, защищая Сметанного, либо мог кого-то опознать. А есть такой чертов закон – кто начал убивать, уже не остановится. Вы мне живые нужны. Едем прочь! Темнеет, все одно – ни черта не разглядим. Потом сюда вернемся.

По дороге домой граф был суров и мрачен. Первым делом отправился на конюшню, собрал небольшой отряд из молодых конюхов и егерей, всех вооружил: у егерей, как им полагается, были охотничьи карабины, а конюхам граф роздал пистолеты и ножи, даже велел притащить рогатины, с какими ходят на медведя. Брат Гриша глядел на эти сборы с веселым любопытством.

– Чего зубы скалишь? – спросил граф. – Весело тебе, что покойника привезли?

– Я читал, как крымские татары шли Москву брать, не помню, в котором году. Полагаю, Алехан, сильно смахивали на твое войско.

– Утром отправимся в экспедицию. Пока я ездить буду, ты распорядись насчет отпевания и похорон. Найти батюшку в Преображенском храме, он все устроит. Деньги на мелкие расходы – в шкатулке, шкатулка в секретере, сам там возьми, сколь надобно. Федоровна!

Старуха явилась на зов и получила задание: сходить к Матюшкиным родителям, отнести им денег на знатные поминки.

На следующий день, встав с рассветом, граф во главе отряда отправился туда, где подняли Матюшкино тело.

Княгиня не верила, что Амалия утопилась или повесилась.