Далия Трускиновская - Свидетель с копытами

Получив это письмецо, Алехан усмехнулся – княгиня не знала, что он сам уже побывал в том домике. Нужно было успокоить старушку, и он сам, своей рукой, написал записочку: все-де хорошо, там точно жили, но более не появятся, налетчики разбежались. О мертвом Матюшке он докладывать не стал – это лишнее. Зато предупредил: если вдруг возле усадьбы появятся незнакомые подозрительные люди, быть настороже, поскольку в охотничьем домике обитали отменные мерзавцы.

Следующее послание княгини заставило его собраться в дорогу. Княгиня писала: точно, явился крайне подозрительный бродяга-немец, побитый и голодный, его приютили, и некая особа утверждает, что он как раз и жил в охотничьем домике; так что посоветует его сиятельство?

Вместо ответа в усадьбу явился сам Алехан и потребовал к себе Весселя.

Вессель перепугался до полусмерти, но страх женитьбы пока еще был сильнее. Он сознался в том, что подружился с сомнительными людьми, шатался с ними по окрестностям, спал где придется, но ни в чем более не повинен, ничего не видел, ничего не знает.

Амалия, которую тоже призвали, испугалась, что жениха, пожалуй, и впрямь повезут в столицу к Шешковскому, а оттуда три пути: в каземат, на кладбище и в Сибирь, но уж никак не под венец. Поэтому она принялась выгораживать Весселя.

– А ведь я тебя, голубушка, знаю! – сердито сказал граф. – Мы-то головы ломали, что за одноногий страдалец в лесу завелся! А это твои следы – нога и костыль! Тебя в первую голову нужно допрашивать!

Тут Амалия не на шутку испугалась и выгораживать жениха перестала – самой бы из беды выпутаться!

Алехан и злился, и радовался – кажись, скоро раскроется тайна, связанная со Сметанным и с пропавшими конюхами. А если удастся изловить негодника Ерошку, то граф даже не станет призывать полицию – прикажет запороть до смерти, и вся недолга.

Кончился графский визит тем, что Весселя с Амалией посадили в телегу и повезли в Остров. Их сопровождали лакей его сиятельства Порфирий и егерь Алешка. Алехан видывал людей с поломанными костями, но попадались также и притворы. Он не мог бы поручиться, что немец с немкой не спрыгнут с телеги и не удерут. В памяти остались следы ноги и палки – калека научилась передвигаться большими прыжками и, надо думать, довольно шустро.

Княгиня, несколько озадаченная напором графа Орлова, уступила ему Амалию и распорядилась закладывать лошадь в телегу, хотя и не понимала, что такое задумал Алехан.

Но, расставшись с графом, она опомнилась и забеспокоилась. Менее всего ей хотелось, чтобы выплыла на свет Божий история с несостоявшейся конской свадьбой…

А граф Орлов решил позвать на помощь Сметанного.

Красавец жеребец после своего странного приключения полностью оклемался, хорошо проедал корм, ни на что не жаловался, мирно пасся на лучшем лугу. Казалось, он забыл тот страшный вечер. Но Алехан знал лошадей (он много чего знал и понимал, и потому было вдвойне обидно, что в расцвете сил пришлось уйти в отставку) – лошади злопамятны, очень долго помнят обиду и отомстить могут даже несколько лет спустя. Почему они таковы – одному Богу ведомо.

Прискакав в Остров, граф первым делом отправился в конюшни.

– Как Сметанный? – спросил он Степана.

Степан, получивший в подручные двух молодых конюхов, как раз имел важное совещание с плотником и с шорником. Речь шла об арчаке, основе для седла, предназначенного Сметанному. Хотя жеребца готовили для рысистых бегов и запряжки в дрожки и в легкие саночки, но он и под седлом должен был хорошо идти, а его длинная спина, по мнению Степана, требовала особого деликатного подхода.

– Умен он, ваше сиятельство, умен наш кормилец! Я нарочно посылал парнишек смотреть, не растет ли где хоть кустик белены. Так они, паршивцы, один куст проворонили! И он, Сметанушка, травку вокруг общипал, белены не тронул!

– Ступай за ним, приведи к воротам. Я сейчас же буду.

Граф пошел в свои покои и потребовал к себе старого камердинера Василия. Тот был посвящен в затею с дозорами и всячески старался, чтобы о ней случайно не узнал старший братец.

– Никто не возвращался? Никакого известия не было? – спросил граф.

– Не было, барин.

– Если привезут ту девицу, а меня дома не случится, – потихоньку да поскорее отправь ее к княгине Чернецкой. Для того держи наготове людей, чтобы в любое время были готовы ее сопровождать. Кормлю взвод дармоедов – ничего с ними не сделается, коли ночку-другую не поспят.

Он имел в виду выездных и прочих лакеев.

Потом он пошел на поиски старшенького и обнаружил его в одной из гостиных. Григорий натащил туда гору книг из графской библиотеки и, развалившись на диванчике, листал «Орлеанскую девственницу» неведомого автора – на обложке не было его фамилии, но кому надо, те знали, что это баловство вышло из-под пера злоехидного насмешника Вольтера.

– Не приедет она, Гриша, – сказал Алехан. – Коли до сих пор не явилась…

– Буду ждать, – хмуро отвечал старшенький. – Буду, черт бы меня побрал!

И вдруг он отшвырнул книжку в угол.

– Алехан, тебе что-то известно?!

– Ничего не известно.

Разумеется, младший брат ничего не сказал старшему о разосланных дозорах. Он вовсе не нуждался в драке с родственником, пусть непутевым, но любимым.

– Гриша, я затеял сделать научный опыт. Обувайся, спросим кофею со сливками, потом пойдем к конюшням.

– А что такое? – спросил Гришка, чье любопытство было известно всей столице. Физические опыты он обожал и устраивал их со страстью дитяти, удивленного тем, как с шелковых обоев сыплются искры. Химия и анатомия его также привлекали. Во время своей близости с государыней Гришка развлекал ее кундштюком: показывал, как бутылки, налитые водой, разрываются на морозе. Но дурачком, которому нравится смотреть, как сыплются бутылочные осколки, он отнюдь не был: у него хватило ума, чтобы оказывать покровительство Михайле Ломоносову и механику Ивану Кулибину.

– Увидишь, – усмехнулся Алехан. – Ты не брал мою подзорную трубу?

Труба осталась с тех времен, когда граф Орлов командовал русской эскадрой в Средиземном море и одержал знаменитую Чесменскую победу.

– Брал, обозревал сверху окрестности.

Алехан понял: братец высматривал всадницу в мужском наряде, чтобы броситься ей навстречу.

– Василий Иваныч, вели кому-нибудь сыскать в верхних комнатах подзорную трубу, – сказал камердинеру граф. – И посади ну хоть Прошку смотреть на дорогу. Как появится телега и Порфишка с Алешкой верхами при ней, тут же мне доложить.

Братья приканчивали третий кофейник за приятными разговорами, когда примчался с известием казачок Прошка.

– Ну, поглядим, чем кончится мой опыт, – Алехан усмехнулся. – Говорил ли я тебе, сколько ума в голове у Сметанного?