Патрик О'Брайан - Коммандер

Ни звука, ни знака. Молчаливое море, молчаливое небо и предательский ветер, все время менявший направление. Увидев, как в половине восьмого Стивен отправляется в госпиталь, Джек взбодрил себя чашкой кофе и вновь полез наверх.

Поднимаясь и спускаясь с холма, Джек изучил каждый поворот тропинки, и скала, к которой он прислонялся, была знакома ему, как старая куртка. В четверг, после чая, поднимаясь наверх с ужином в парусиновой сумке, он встретил Дила, Баутона с «Ганнибала» и Маршалла, спускавшихся вниз так стремительно, что не могли остановиться. Они закричали: «„Калп“ подходит, сэр!» — и побежали дальше, сопровождаемые собачонкой, которая вертелась вокруг, заливаясь радостным лаем, и едва не сбивала их с ног.

Хинидж Дандас, командир быстроходного шлюпа «Калп», был славный молодой человек, которого обожали все, кто его знал, за выдающиеся качества, а больше всего за знание математики. Но самым популярным лицом в Гибралтаре он прежде не был. Воспользовавшись своим весом, Джек бесцеремонно растолкал локтями окружавшую его толпу. Пять минут спустя он выбрался из толчеи и, словно мальчишка, бегом бросился по улицам города.

— Стивен! — вскричал он, ворвавшись в помещение с сияющим лицом, которое стало шире обычного. — Победа! Сейчас же выходите — выпьем за победу! Испытайте радость славной победы, бесчувственный вы пень! — вопил он, отчаянно тряся доктора за руку. — Это же такой великолепный бой.

— Послушайте, что произошло? — спросил Стивен, медленно вытирая скальпель и закрывая простыней мавританскую гиену.

— Пойдемте со мной, мы с вами выпьем, и я вам все расскажу, — говорил Джек, таща его на улицу, полную народа. Все радостно переговаривались, смеялись, жали друг другу руки, хлопали по спине. Внизу, возле Нового мола, слышалось громкое «ура». — Пойдемте. Я испытываю жажду, как Ахилл, нет, как Андромаха. Китс — герой дня. Китс сыграл первую скрипку. Ха-ха-ха! Он себя показал. Сюда. Педро! Ноги в руки! Педро, шампанского. Выпьем за победу! За Китса и его «Сюперб»! За адмирала Сомареса! Педро, еще бутылку. Снова за победу! Три раза по три! Ура!

— Вы меня чрезвычайно обяжете, если просто сообщите новости, — произнес Стивен. — Со всеми подробностями.

— Подробностей я не знаю, — признался Джек. — Но суть дела вот в чем. Этот благородный малый, Китс — помните, как он рванул вперед? — около полуночи приблизился к их арьергарду — двум испанским кораблям первого ранга. Улучив момент, он положил руль под ветер и бросился между ними, стреляя с обоих бортов. 74-пушечник бросил вызов двум кораблям первого ранга! Он ринулся вперед, оставляя между ними плотное, как гороховый суп, облако дыма, и оба судна, стреляя в него, попадали друг в друга. Таким образом, «Реал Карлос» и «Эрменехильдо» лупили друг друга в темноте что есть силы. Какое-то из судов — не то «Сюперб», не то «Эрменехильдо» — сбил фор-стеньгу «Реал Карлоса». Его марсель упал на пушки и загорелся. Некоторое время спустя «Реал Карлос» столкнулся с «Эрменехильдо» и тоже поджег его. Тогда-то и произошли два взрыва, которые мы с вами наблюдали. Но пока они горели, Китс напал на «Сан Антонио», который привелся к ветру и стал отчаянно сопротивляться. Но приблизительно через полчаса ему пришлось спустить флаг, потому что на два его бортовых залпа «Сюперб» отвечал тремя, причем точными. Поэтому Китс его захватил. Остальные корабли эскадры бросились наутек с максимально возможной скоростью на норд-норд-вест с крепким ветром. Экипаж «Сюперба» едва не взял в плен «Формидабль», но тот успел войти в Кадис. Мы едва не потеряли «Венерабл», который лишился мачт и сел на мель. Однако с мели его стащили, и теперь он возвращается назад с временным оснащением, с лисель-спиртом вместо бизань-мачты, ха-ха-ха! А вот и Дил с Маршаллом. Эй! Эй, Дил! Маршалл! Привет! Идите к нам, выпейте по стакану за победу!

На борту «Помпей» был поднят флаг, раздался пушечный выстрел; капитаны собрались на заседание трибунала.

Дело предстояло очень серьезное, и, несмотря на ясный день, ликующие толпы на берегу и веселый настрой, царивший на борту корабля, каждый кэптен забыл про свое радостное настроение и поднялся на судно со строгим, как у судьи, видом. Первый лейтенант встречал их с надлежащей торжественностью и провожал в салон.

Разумеется, Джек уже находился на борту, но первым рассматривалось не его дело. В отгороженной на левом борту части столовой ждал капеллан — человек с затравленным видом. Он ходил взад и вперед, время от времени что-то восклицая и соединяя руки. Было что-то жалкое в том, как тщательно он одет и выбрит до содранной кожи. Если половина обвинений в донесении о нем была правдой, то у него нет никакой надежды на помилование.

Едва раздался очередной пушечный выстрел, как старшина корабельной полиции увел капеллана. Наступила пауза, одна из тех продолжительных пауз, когда время не движется, но стоит на месте или даже движется по кругу. Оставшиеся офицеры говорили вполголоса. Они тоже были одеты со всей тщательностью, в совершенном соответствии с требованиями устава, удовлетворить которые помогли крупные призовые суммы и старания лучших гибралтарских поставщиков обмундирования. Из уважения к членам суда? К событию? Или это было своего рода чувство вины, желание умилостивить судьбу? Они говорили тихо, спокойно, время от времени поглядывая на Джека.

Каждый из них накануне получил официальную повестку и принес ее с собой сложенной или свернутой в трубочку. Спустя некоторое время, забравшись в угол, Баббингтон и Риккетс занялись тем, что все слова, какие только могли, они превращали в непристойности. Между тем Моэутт сочинял стихи на обороте своей бумаги, считая на пальцах количество слогов и проговаривая их про себя. Люкок невидящими глазами смотрел перед собой. Стивен внимательно наблюдал за тем, как жадно ищет пищу на полу, покрытом клетчатой парусиной, блестящая темно-красная крысиная блоха.

Отворилась дверь, и Джек, тотчас вернувшийся в реальный мир, взял свою шляпу с галуном и, пригнувшись, вошел в салон. За ним последовали его офицеры. Остановившись в центре, он сунул треуголку под мышку и поклонился суду — сначала председателю, затем капитанам справа от него, потом капитанам слева. Председательствующий слегка наклонил голову и предложил капитану Обри и его офицерам сесть. Морской пехотинец поставил стул для Джека в нескольких шагах впереди остальных. Молодой офицер сел, напрасно ощупывая эфес несуществующей шпаги, в то время как военный прокурор зачитывал документ, уполномочивающий данное заседание суда.

На это ушло значительное время, и Стивен то и дело оглядывался вокруг, рассматривая салон. Он выглядел увеличенной копией салона «Дезэ» (он был так рад, что «Дезэ» уцелел); так же, как и на французском корабле, удивительно красив и наполнен светом. В нем были такие же изогнутые кормовые окна, такие же заваленные внутрь стены (обусловленные завалом бортов самого корабля), такие же частые, крашенные белилами массивные бимсы — удивительно длинные, выгнутые, идущие от одного борта к другому над салоном. Все это не имело ничего общего с геометрией обыденных сухопутных интерьеров. В дальнем конце салона, напротив двери, параллельно окнам стоял длинный стол. За столом спиной к свету сидели члены суда: председательствующий — в центре, по три кэптена занимали места с каждой стороны, облаченный в черную мантию военный прокурор восседал за отдельным столом впереди. Слева за конторкой находился секретарь суда, а еще левее, на отгороженном линем пространстве, размещались слушатели.