Патрик О'Брайан - Коммандер

— Я полагаю, мистер Браун, что вы до тех пор не будете действительно счастливы, пока все корабли Его Величества не покинут Средиземное море, и тогда вы сможете хоть каждый день ходить по своей верфи, проверяя, что каждая соринка на месте, и не выдавая более одного нагеля в год.

— Да вы только выслушайте меня, молодой человек, — произнес Браун, тронув Джека Обри за рукав. — Послушайте голос возраста и опыта. Хороший капитан никогда ничего не хочет с верфи. Он обходится только тем, что имеет. Он очень бережёт королевские припасы, ничего не тратя. Он даже за свой счет мажет днище жиром из своих же запасов. Якорные канаты тренцует обрезками и обматывает клетневиной и клетнём так, что они никогда и нигде не перетрутся о клюз. О парусах он заботится больше, чем о собственной шкуре. И он никогда не поставит бом-брамсели, эти мерзкие, ненужные, показушные, слишком тонкие паруса. И в результате — повышение, мистер Обри, так как мы направляем свои отчёты в Адмиралтейство, как вы знаете, и они имеют там весьма значительный вес. Почему Троттер стал кэптеном? Да потому, что он был самым экономным коммандером на базе. Некоторые теряли по две, а то и три стеньги за год, но не Троттер. Возьмем вашего друга капитана Аллена. Он никогда не приходил ко мне с этими ужасными списками длиной с его собственный вымпел. И посмотрите на него теперь. Командует таким красавцем фрегатом, о каком можно только мечтать. Но зачем я вам об этом рассказываю, капитан Обри? Мне хорошо известно, что вы не один из этих мотов, оторви-и-выбрось молодых командиров, особенно после того, как вы так берегли «Женерё». Кроме того, «Софи» во всех отношениях в превосходной форме. Кроме, вероятно, покраски. В ущерб другим капитанам я смог бы найти вам немного жёлтой краски, совсем немножечко жёлтой краски.

— Что ж, сэр, буду вам весьма благодарен за горшок-другой, — отозвался Джек, небрежно скользнув взглядом по древесине. — Но пришел я к вам, чтобы попросить одолжить мне ваши дуэты. В это плавание я беру с собой друга, и он очень хотел бы послушать ваши дуэты си минор.

— Вы их получите, капитан Обри, — заявил Браун. — Конечно же, вы их получите. Сейчас один из них миссис Харт переделывает под арфу, но я сразу же отправлюсь к ней. Когда вы отплываете?

— Как только пополню запасы воды и соберётся мой конвой.

— Выходит, завтра вечером, если придёт «Фанни». И с водой задержки не будет. «Софи» несет на борту всего десять тонн. Ноты вы получите завтра к полудню — я вам это обещаю.

— Я вам очень обязан, мистер Браун, бесконечно обязан. Тогда спокойной ночи вам и передайте мои лучшие пожелания миссис Браун и мисс Фанни.

— Господи! — простонал Джек, разбуженный оглушительным стуком плотницкого молотка. Спрятав лицо в подушку, он изо всех сил пытался цепляться за мягкий мрак, лихорадочно думая о том, что заснул лишь в шесть часов. Рано утром его видели на палубе, где он придирчиво разглядывал реи и такелаж, что и привело к слуху, что он уже проснулся. Это то и послужило причиной столь несвоевременного рвения тиммермана, а также присутствия нервничающего вестового констапельской (капитанский вестовой перебрался на «Паллас»), который принёс то, чем неизменно завтракал капитан Аллен — кружку лёгкого пива, кукурузную кашу и холодную говядину.

Теперь уже не поспишь. Удар молотка раздался прямо над ухом, за ним последовал нелепый в такой ситуации тихий шепот тиммермана и его помощников. Конечно же, они находились у него в спальной каюте. Голову Джека пронзила острая боль.

— Перестаньте колотить, черт бы вас побрал! — рявкнул Обри, и совсем рядом с его плечом послышался испуганный отзыв: «Есть, сэр!» И они на цыпочках ушли прочь.

Голос у него охрип.

— И чего это я вчера, черт меня дери, столько болтал? — произнёс он, не вставая с койки. — Я ж хриплю, как ворона. И зачем это я столько народу наприглашал? Пригласил человека, которого едва знаю, на крохотный бриг, где сам еще толком не успел осмотреться.

Он мрачно думал о том, что нужно быть весьма осмотрительным, ежедневно общаясь с товарищами по плаванию. Думал о сложности общения с прагматичными, но раздражительными и самонадеянными компаньонами с несовместимыми характерами, которые оказались в одной коробке. Коробка… Он вспомнил учебник по морскому делу и как корпел над ним, ломая голову над неразрешимыми уравнениями.

« Пусть угол YCB, под которым обрасоплен рей, называется углом поворота парусов, обозначим его буквой b. Он является дополнительным для угла DCI. Тогда CI : ID = радиус, поделенный на тангенгс DCI, что равно 1 : tg DCI = 1 : ctg b. Следовательно, в итоге мы имеем 1 : ctg b = A' : B' × tg 2x, а A’ × ctg b = B' tg 2x, откуда tg 2х = ctg b × A : B. Очевидно, что это уравнение подтверждает связь между углом поворота парусов и боковым сносом судна под ветер.»

— Это же вполне очевидно, правда, мой дорогой Джеки? — с надеждой в голосе говорила довольно высокая молодая женщина, дружелюбно склонившаяся над ним (он помнил себя малорослым мальчишкой лет двенадцати, над которым парила высокая, привлекательная Куини).

— Вовсе нет, Куини, — ответил юный Джек. — По правде говоря, ничего не очевидно.

— Что же, — отозвалась она с бесконечным терпением. — Постарайся запомнить, что такое котангенс, и давай начнем сначала. Представим себе, что корабль — это продолговатая коробка…

Какое-то время он считал «Софи» продолговатой коробкой. Он ещё не успел оценить её всю, но две или три вещи сомнений не вызывали. Во-первых, парусов у неё не хватало. Она, вероятно, неплохо шла круто к ветру, но при попутном ветре ползла как улитка. Во-вторых, у его предшественника был совершенно другой характер. В-третьих, экипаж «Софи» стал походить на своего прежнего капитана — доброго, толкового, спокойного, осторожного мирного командира, который никогда не ставил бом-брамсели, проявлял храбрость, когда на него нападали, в общем, был полной противоположностью марокканских пиратов из Сале.

— Если бы дисциплину совместить с отвагой марокканских пиратов, — проговорил Джек, — то мы бы очистили этот океан. — И он тотчас переключился на такие обыденные вещи, как призовые деньги, которые можно было бы получить, хотя бы средненько очистив океан. — Какой жалкий грота-рей, — сказал он. — Клянусь Господом, я сумею достать пару 12-фунтовок в качестве погонных орудий. Хотя выдержит ли корабельный набор? Но выдержит или нет, эту коробку можно сделать чуть более похожей на боевое судно, более похожей на настоящий военный корабль.

Пока он размышлял, в низенькой каюте неумолимо светлело. Под кормой «Софи» прошла рыбацкая лодка, гружёная тунцом и гремящими раковинами моллюсков. Почти в то же самое время из-за форта Святого Филиппа выпрыгнуло солнце — выпрыгнуло в буквальном смысле — похожее на сплющенный лимон в утренней дымке, с видимым усилием оторвав от линии горизонта свою задницу. Не прошло и минуты, как серый полумрак каюты рассеялся: потолок ожил отблесками волн. Один луч, отраженный от неподвижной поверхности далекой набережной, ворвался в окна каюты и осветил мундир Джека и его сверкающий эполет. Солнце взошло и в его голове, превратив хмурое выражение лица в улыбку, и он тотчас соскочил с койки.