Патрик О'Брайан - Коммандер

Ниже на шлюпе, в почти опустевшем мичманском кубрике, царила еще большая меланхолия: юноши начинали рыдать, едва присев. После того как Моуэтт и Пуллингс отправились с призами, оставшимся двум мичманам приходилось постоянно сменять друг друга на вахте, что означало, что ни один из них не спал больше четырех часов, а это нелегко в таком возрасте, когда постоянно не высыпаешься, когда так трудно вылезти из теплого гамака. А потом, при составлении своих исполненных почтения писем, они умудрились сильно испачкаться в чернилах и получили резкий выговор за свой внешний вид; кроме того, Баббингтон, не в силах сочинить что-нибудь, так подробно заполнил страницы расспросами о здоровье всех обитателей дома и деревни: людей, собак, лошадей, кошек, птиц и даже напольных часов из гостиной, что в результате его переполнила неодолимая ностальгия. Он также представил, как у него станут выпадать зубы и волосы, размягчаться кости, а лицо и тело покроются прыщами и болячками — в результате общения со шлюхами, как объяснил ему умудренный опытом писарь Ричардс. У юного Риккетса имелась другая причина расстраиваться: отец поговаривал о его переводе на судно снабжения или транспорт, поскольку служба там безопаснее и куда спокойнее. Юноша отнесся к перспективе расстаться с отцом с удивительным мужеством, но, оказалось, ему было трудно оставить «Софи» и жизнь, которая ему безумно нравилась.

Видя, что мичман шатается от усталости, Маршалл отправил его вниз, где тот сел на рундук, уткнувшись лицом в ладони, в половине четвертого утра, слишком усталый даже для того, чтобы забраться в гамак, и между его пальцами текли слезы.

В матросском кубрике было не так грустно, хотя несколько человек — гораздо больше, чем обычно — без особого удовольствия ожидали утра четверга, когда их станут пороть. Большинству остальных моряков не о чем было тревожиться, хотя впереди их ждал тяжкий труд и короткие перерывы на отдых. И все-таки экипаж «Софи» настолько чувствовал себя единой семьей, что каждый человек на борту понимал: что-то разладилось, а это куда хуже, чем обычная придирчивость офицеров. Что именно — никто не мог сказать, однако происшедшее нарушало привычное течение их мирной жизни. Уныние, охватившее квартердек, просочилось вперед, дойдя до хлева с козой, устроенного в клюз-баке, и даже до самых клюзов.

Что ж, «Софи», если рассматривать ее как единый организм, находилась не в самой лучшей своей форме, ни во время лавирования ночью при стихающей трамонтане, ни утром, когда на смену северному ветру (как часто случается в этих водах) с юго-запада натянуло тумана, который так любят те, кто никогда не вел судно через туман рядом с берегом, и который является предвестником жаркого дня. Но это состояние было ничто по сравнению с той тревогой, если не сказать — унынием и даже страхом, которые увидел Стивен, когда ступил на квартердек с рассветом.

Его разбудил барабан, отбивающий «Все по местам!». Он тотчас направился в кубрик, где с помощью Чеслина занялся своими инструментами. Сияющее и энергичное лицо сверху сообщило об «огромной шебеке, огибающей мыс, прямо у берега». Сообщение это доктор встретил с умеренным одобрением и немного погодя принялся точить ампутационный нож. Затем с помощью небольшого оселка, который специально купил в Тортосе, он заточил ланцеты и пилу. Время шло, лицо сменилось другим, искаженным и бледным, которое передало наилучшие пожелания от капитана и его приглашение подняться на палубу.

— Доброе утро, доктор, — произнес Джек, и Стивен заметил, что улыбка у него напряженная, а глаза жесткие и внимательные. «Похоже на то, как будто он вызвал духа не по силам». — Капитан мотнул головой в сторону длинного, стремительного, поразительно красивого судна, выделявшегося ярко-красной окраской на фоне унылых скал. Для своих размеров (в четыре раза превышавших вместимость «Софи») оно низко сидело в воде, но на корме располагалась высокая платформа, сильно выступающая над подзором, в то время как клювоподобный выступ выдавался на добрых двадцать футов за форштевень. Грот-мачта и бизань-мачта несли огромные изогнутые сужающиеся к обоим концам латинские реи, паруса на которых были повернуты ребром к юго-восточному ветру, чтобы «Софи» могла приблизиться к нему. Даже на таком расстоянии Стивен заметил, что и реи тоже окрашены в красный. Правый борт, обращенный к «Софи», имел не менее шестнадцати орудийных портов, а на палубах было чрезвычайно многолюдно.

— Тридцатидвухпушечный фрегат-шебека, — произнес Джек, — и он не может быть никем, кроме как испанцем. Крышки портов совершенно нас дезориентировали. До последнего момента мы думали, что это торговое судно — тем более что почти все матросы находились внизу. Мистер Диллон, незаметно уберите с палубы еще несколько человек. Мистер Маршалл, пошлите 3-4 человек, не больше, раздернуть риф на фор-марселе. Пусть не спешат, делают вид, что они новички. Андерсен, прокричите еще раз что-нибудь по-датски и пусть это ведро поболтается за бортом. — Понизив голос, он обратился к Стивену: — Видите эту лису? Порты открылись всего две минуты назад, из-за этой чертовой кровавой краски их было не видно. И хотя на ней собираются поднять прямые реи — взгляните на ее фок-мачту, — они в два счета могут вернуть назад латинские паруса и сразу же схватить нас. Мы должны идти прежним курсом — без вариантов — и посмотрим, удастся ли нам их одурачить. Мистер Риккетс, вы приготовили флаги? Немедленно снимите куртку и бросьте ее в рундук. Вот оно, начинается. — Орудие с квартердека фрегата выстрелило, и перед носом «Софи» пролетело ядро. После того как дым рассеялся, появился испанский флаг. — Действуйте, мистер Риккетс, — произнес Джек. На ноке гафеля «Софи» поднялся датский флаг, затем на фок-мачте взвился желтый карантинный флаг. — Прам, подойдите сюда, начинайте размахивать руками. Отдавайте команды на датском языке. Мистер Маршалл, неуклюже ложитесь в дрейф на расстоянии в полкабельтова. Не ближе.

Корабли сходились все ближе и ближе. На борту «Софи» воцарилась мертвая тишина: со стороны шебеки доносился говор. Встав сзади Прама, Джек, оставшийся в одной рубашке и панталонах без мундира, взялся за штурвал.

— Вы только посмотрите на всех этих людей, — произнес он, обращаясь наполовину к себе, наполовину к Стивену. — Их там, должно быть, сотни три, а то и больше. Через пару минут они нас окликнут. Послушайте, сэр, Прам собирается сказать им, что мы датчане и несколько дней назад вышли из Алжира. Попрошу вас помочь ему и перевести его слова на испанский или другой язык, какой вы сочтете подходящим.

В утренней тишине раздался окрик:

— Что за бриг?

— Громко и четко, Прам, — сказал Джек.