Мишель Зевако - Маргарита Бургундская

Гнетущая тишина повисла над этим сборищем суровых мужей в кричащих одеждах, по бокам которых стояли шеренги лучников и алебардщиков, выстроившихся вдоль стен. Людовик прошелся взглядом по этому пышному и в то же время мрачному собранию и громогласно объявил:

– Нас ждет война!

При этих словах невероятный шум поднялся в стенах галереи, сотрясая окна и раскатываясь по всему Лувру, дабы затем выйти в город.

– Да здравствует король!

– Война, война!

– Вперед! Вперед! Убивать и грабить!

– Сен-Дени! Сен-Дени! На фламандцев!

– Монжуа! Смерть фламандцам!

Наконец, после нескольких минут подобных воззваний, мало-помалу вновь установилась тишина.

Тогда Людовик Сварливый, который слушал весь этот шум с содроганием сердца, так как эти боевые крики отвечали стремлениям его воинственной натуры, продолжил:

– Речь идет не о фламандцах. Тот враг, что нам сейчас угрожает, находится не у наших границ, но в Иль-де-Франс, в этом городе, в самом центре Парижа! Герцоги, сеньоры, шевалье, это война монархии против мятежников, война дворян против нищих, так как на кону стоят ваши привилегии, мой трон! Это война двора Франции против Двора чудес!..

– Двор чудес!

На сей раз то уже не были радостные вопли счастливых воинов, готовых сражаться повсюду. Вмиг побледневшие, шевалье, благородные сеньоры, герцоги и графы обменивались растерянными взглядами.

– Двора чудес!

Сначала то был приглушенный ропот, гневный и в то же время испуганный гул, затем он стал нарастать, словно раскаты грома на горизонте, и наконец излился в странном бряцании извлеченных из ножен шпаг, в невероятном шуме проклятий, в гневе дворянина против мятежника…

– Смерть ворам и разбойникам!

– Обложить Двор чудес фашинами!

– На виселицу этих негодяев!

– Вешать! Вешать! Жечь! Жечь!

Стремительно облетев весь Лувр, эта ужасная новость начала распространяться по Парижу. Закрывались лавочки, буржуа спешили забаррикадироваться у себя дома. Улицы заполонили конные патрули и лучники. Зловещие слухи облетали город с непостижимой быстротой, свойственной всем страшным новостям. К Лувру стягивались вооруженные отряды. В самом дворце уже вовсю шли приготовления, начищалось оружие, король держал военный совет. Четырехтысячное войско готово было выступить в любую минуту. Во всех церковных приходах неистово звонили колокола.

То была война. Война сеньоров против нищих!

И по всему Парижу из уст в уста, произносимое со страхом, с проклятьями, со смертельными угрозами, передавалось одно имя.

– Буридан!.. Буридан!..

Весь Париж восставал против Буридана!..

А во Дворе чудес, в том доме, который выделил им Ганс, Буридан проводил все свое время с Миртиль. Трепещущие губы молодых были преисполненны жизни и любви, их взгляды светились нежностью. То была песня глубочайшей безмятежности и бесконечного счастья, в ритме которой они шептали друг другу с опьянением:

– Буридан!..

– Миртиль!..

Во главе войск на время этого необычного похода в самое сердце Парижа Людовик Сварливый поставил монсеньора де Мариньи. Мы говорим «необычного» из уважениям к нашим современным представлениям, в силу особого взгляда на нынешний Париж. Но в эпоху, некоторые основные черты которой мы попытались отобразить в нашем повествовании, сражение против Двора чудес никого не могло удивить. Вооруженные привилегиями, объединившиеся в корпорацию, бандиты и нищие жили в центре Парижа как во вражеском краю, и каждая из этих двух категорий вела войну на свой манер: бандиты – за счет силы, бродяги – за счет хитрости. Они создавали самую настоящую армию, имеющую своих командиров, полководцев, своего верховного главнокомандующего, причем достойные доверия летописцы полагают, что в случае необходимости под их знамена могли встать не менее пятнадцати тысяч сплоченных в бригады бойцов. По современным понятиям, пятнадцать тысяч – это не много, но в Париже времен Людовика X, в Париже, насчитывавшем примерно двести тысяч жителей, в те годы, когда даже двадцатитысячная регулярная армия считалась более чем боеспособной, это была внушительная сила, поэтому нет ничего удивительного в том, что Людовик Сварливый готовился к походу на Двор чудес с той же тщательностью, как к битве с опасным внешним врагом.

Граф де Валуа, который в любом другом случае испытал бы приступ ревности и гнева, в душе даже обрадовался тому, что руководить операцией было поручено его сопернику. Оценив состояние морального духа Мариньи в этом деле, он счел его ужасным и возликовал. Действительно, победителем или проигравшим, но Мариньи и не мог найти во Дворе чудес, где находилась его дочь, ничего кроме боли и отчаяния.

И потом, в конце-то концов, арест первого министра был всего лишь на какое-то время отложен.

Поэтому Валуа, вынужденный подчиняться приказам своего соперника, желал, чтобы это сражение состоялось во что бы то ни стало, и делал для этого все возможное. Плохое руководство операцией, удар кинжалом в заварушке – всё это могло решить его проблемы и упразднить необходимость ареста, который представлялся весьма ненадежным, если б Мариньи вздумалось укрыться на улице Сен-Мартен в своем доме, более похожем на крепость, в которой он смог бы выдержать долгую осаду.

Что до короля, то он сгорал от нетерпения, буквально рвался в бой. Один за другим, он проводил смотры лучников, приходя в неистовый восторг от этого бряцания оружием, он, который лично еще ни разу не участвовал ни в одном сражении, но уже обещал себе занять такое место, откуда всё будет видно, как только настанет время действовать.

Ангерран де Мариньи в первые же часы приказал перекрыть все подходы ко Двору чудес. Вероятно, он был единственным в этом деле, кто действовал со всей искренностью. Он желал смерти Буридана. Он говорил себе, что один из них – либо отец Миртиль, либо любимый ею командир мятежников – должен остаться на поле брани.

Убедившись, что Двор чудес больше никто не сможет покинуть, Мариньи, несмотря на нетерпение короля, хотел принять такие меры, чтобы в предстоящей бойне не выжил ни один из бандитов.

А теперь давайте вернемся к двум персонажам нашего рассказа, которые в данный момент интересуют нас в особенности – к Мабель и Маргарите.

Удостоверившись, что Миртиль находится уже не во власти Валуа, Мабель вернулась в Лувр, где на протяжении долгих часов терзалась беспокойством и сомнениями. Затем, когда по дворцу начали гулять воинственные воззвания и слухи о том, что готовятся новые события, она принялась внимательно слушать и расспрашивать, но узнала лишь то, что король намеревается сровнять Двор чудес с землей.