Виктор Лаптухин - Русский Бокондо

Иван Иванович замолчал, долго водил пальцем по скатерти, наконец поднял глаза, и Николай вновь увидел две серых льдинки на каменно непроницаемом лице.

— Недовольных везде хватает, даже в той же Англии. Но там они могут своей волей уехать за океан, новые земли обживать. Ну, а как у нас мужики на скудных наделах бьются, всем известно. Многие недовольны жизнью, но одни молчат и терпят, другие всеми правдами и неправдами устраиваются. Ну, а третьи бунтуют, за бомбы хватаются. Но ведь в такой огромной стране всех недовольных по этапу в Сибирь не пошлешь. Некоторые говорят, что дело можно поправить, если принять конституцию, чтобы власть была в ответе за свои дела… Более ничего тебе сказать не могу. Когда-нибудь на досуге почитай Салтыкова-Щедрина — много интересных мыслей найдешь. Старик знал, о чем писал — служил чиновником для особых поручений в министерстве внутренних дел, вице-губернатором был. Ты же разведчик, должен сам все видеть и понимать и не только то, что делается в чужой стороне, но и у себя дома.

Наступила пауза. Оба молчали. Николай пожалел, что затеял этот разговор. Ведь перед выходом на задание такие тягостные мысли совсем ни к чему, только травят душу и рождают сомнения.

Очень кстати у входной двери зазвенел колокольчик. Иван Иванович живо встрепенулся, от его задумчивости не осталось и следа. Чувствовалось отработанное многими годами умение вовремя прятать лишние мысли.

— Ну, лейтенант, пора! Таких вопросов больше никому не задавай, о высоких материях пусть философы и попы рассуждают. Мы присягу принимали и обязаны свой долг выполнять. Сейчас ты России-матушке нужен на мысе Доброй Надежды.

Громко стуча сапогами, вошел рослый краснолицый мужчина со столь выразительной внешностью, что его принадлежность к опорам державной власти не вызывала никаких сомнений.

— Поедешь с ним, — сказал Иван Иванович. — Оденься попроще и карманы проверь, чтобы ничего постороннего, что могло бы вызвать у революционеров подозрения, у тебя не осталось. Все твои записи я забираю, ты сюда больше не вернешься. Увидимся позднее, накануне отправки.

Уселись в карету с наглухо закрытыми окнами.

— Куда едем? — поинтересовался Николай.

— Приказано сопроводить до места, — буркнул краснолицый.

Сотрудники этого департамента явно не любили беседовать со своими спутниками и отвечать на их вопросы.

Прибыли в полутемный казенный дом, пропахший табачным дымом и тухлыми селедками. Здесь Николая отвели в узкую комнатушку, вся обстановка которой состояла из ободранного стола и трех стульев. Единственное запыленное окно выходило на облезлую стену соседнего дома.

К счастью, этим видом любоваться пришлось недолго. Стремительно вошел моложавый господин в вицмундире, молча кивнул и начал бойко докладывать о развитии революционного движения в России. Николай узнал об организации «Народная воля» и сторонниках Карла Маркса, услышал о Георгии Плеханове, который был назван «вождем российских марксистов». Более подробно господин рассказал о взаимной борьбе между народниками, «легальными» и «нелегальными» марксистами, кратко обрисовал структуру и методы работы этих организаций, упомянул об их финансовом положении и зарубежных связях.

— Подробнее об организации, куда пойдете сегодня вечером, узнаете от сопровождающего. Он же даст инструкции, обеспечит ваше внедрение, работу в их секретной мастерской, а по завершении операции и сам выезд. Звать его будете «товарищ Сергей», — пояснил господин и достал из портфеля стопку книг. — Этот пухлый том и есть «Капитал» Карла Маркса. Сейчас его полистайте, чтобы общее представление иметь. Революционеры на него, как на Библию, постоянно ссылаются, хотя мало кто из них эту книгу досконально изучил. Ознакомьтесь также с этими брошюрами и листовками, часть они сами печатают, часть из-за границы привозят. Но не переусердствуйте, чтобы потом лишнего не наговорить. Всем должно быть ясно, что из того, что вам на Урале в подпольном кружке внушали, вы десяток понятий затвердили, но никак не больше. Не забывайте также, что по легенде вы кончили только церковноприходскую школу, с ранних лет на заводе работали и до всего своим умом дошли. Жизнью и начальством недовольны, потому и бунтуете.

Господин просил из комнаты никуда не уходить и исчез за дверью.

Николай с интересом изучал оставленную литературу. Недавно услышанные объяснения Иван Ивановича о причинах непрекращающегося брожения в России сомнений не разрешили. Да и сейчас в брошюрах не находилось ясного ответа. Логика в изложении событий и фактов была, но явно просматривалась политическая тенденциозность, настораживала откровенная агитация, бескомпромиссное утверждение своей правоты.

Подумал, что самого еще с детства тянуло к реальным делам, результат которых зрим и осязаем. После того как на уроках закона Божия задал несколько «недоуменных вопросов», за которые был потом жестоко выпорот, перестал вступать в споры, когда другие с восторженным блеском в глазах обсуждали высокие материи, давали волю красивым фантазиям. Понимал — это не для него.

Со временем научился объективно и хладнокровно оценивать происходящее, а позднее, уже профессионально, анализировал положительные и отрицательные стороны машин, людей, событий. Делал выводы и поступал согласно здравому смыслу. Политикой интересовался мало, давно понял, что красноречие ораторов и проповедников обращено прежде всего к людям легко возбудимым и мало информированным. В реальной жизни все политические споры решают в конечном итоге не пламенные призывы, а трезвый расчет и реальные силы. Другое дело, что промахи власть имущих приходится скрывать за дымовой завесой красивых фраз. Поэтому еще в древности было сказано, что политика и мораль всегда остаются раздельными, как масло и вода.

Неторопливо тянулись часы, и Николай уже не слишком усердно листал страницы. Бесшумно открылась дверь, появился человек с довольно примечательной внешностью. Широкополая шляпа, небрежно повязанный длинный шарф и волосы до плеч делали его чем-то похожим на изображения тех романтических карбонариев, которые продавались в лавочках Гостиного двора.

— Товарищ Сергей, — представился вошедший. — Побеседуем о том, что нам предстоит делать в ближайшие дни.

На нелегальную квартиру отправились уже затемно. Некоторое время плутали по слабо освещенным переулкам. Эта часть города Николаю была совсем незнакома, лишь, судя по гудкам пароходов с Невы и гулу проходящих поблизости поездов, определил, что следуют куда-то за Лиговку. Долго шли молча, встречая лишь одиноких прохожих. В будние дни жители этой рабочей окраины спать ложились рано. Наконец, на каком-то углу, в свете тусклого фонаря, остановились и не торопясь закурили.