Олег Шишкин - Последняя тайна Распутина

Можно себе представить, как была накалена обстановка в ночной покойницкой!

Данные, описывающие состояние тела Григория Распутина, долгое время считались утраченными, хотя специалистам известен пространный «Протокол вскрытия трупа Г. Распутина. По распоряжению следователя г-на Середы…» [139] Alain Roullier. Raspoutine est innocent. Nice. 1998, p. 514–516. , не имевший, правда, архивных выходных данных и потому считавшийся сомнительным. Хотя я все-таки однажды на него сослался: такова была сила его правдоподобности.

Но теперь удалось обнаружить в 751-м деле Министерства юстиции Российской империи в Государственном архиве Российской Федерации действительно настоящий судебно-медицинский отчет. Заметим: он во многом совпадает с «Протоколом» Алена Руле, но в некоторых принципиальных деталях существенно отличается от него. Кроме того, в прокурорском деле имеются многочисленные дополнения и пояснения экспертов, которые отвечали на вопросы, поставленные следователем, а возможно, исходившие и от самого царя. Это были уточнения непосредственно к акту вскрытия. Они объясняли частности, описанные в «Проекте всеподданнейшей записки».

Вот что сообщают патологоанатомы в подлинном документе: «При судебно-медицинском осмотре и вскрытии трупа Григория Распутина, произведенном профессором Косоротовым при содействии полицейских врачей Никитина и Значковского, у него были обнаружены огнестрельные раны на лбу, в нижней части грудной клетки и на спине, на правой стороне поясничной области, сопровождавшиеся внутренними кровоизлияниями и повреждением вещества мозга, печени, желудка и правой почки. По мнению названных врачей, смерть Распутина последовала от обильной потери крови вследствие кровотечения как внутреннего, так и наружного, что обусловило постепенный упадок сил и потемнение сознания, а затем наступила смерть. Первое по времени ранение, по мнению врачей, было нанесено в нижнюю левую часть грудной клетки, образовавшее огнестрельный канал через желудок и печень с выходным отверстием в правой стороне. Рана была причинена с близкого расстояния, о чем свидетельствует обильная копоть. Одновременно почти с означенной раной была, по мнению врачей, нанесена рана на правой стороне поясничной области. Означенная рана, также огнестрельная, имеет вид канала, проходящего от позвоночника через костное вещество и оканчивающегося слепым концом с левой стороны брюшной полости, откуда была удалена деформированная пуля. Наконец, третья рана на лбу была, по мнению врачей, нанесена уже умирающему, находившемуся в состоянии агонии и притом с близкого расстояния, на что указывает ожог кожи лба. Все указанные раны, по заключению врачей, являются безусловно смертельными. Кроме этих повреждений, были обнаружены на теле потерпевшего и другие, как то: обширные повреждения костей правой половины головы, но все они, по мнению врачей, произошли после смерти и притом случайно, по-видимому, от ушибов при падении мертвого тела с высоты» [140] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 13 (об.)-14. .

Как указано в прокурорском деле, этот документ датирован 21 декабря 1916 года, то есть непосредственно в ночь вскрытия.

Аутопсия порождала множество вопросов. Один из них был связан с моментом наступления смерти Распутина. В частности, если все же первый выстрел в подвале был смертельным, могла ли жертва после него идти или бежать?

Я обсуждал этот момент с профессором судебной медицины Александром Васильевичем Масловым [141] А. В. Маслов (1939–2004), один из ведущих советских, российских судмедэкспертов, профессор кафедры судебной медицины Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, выступал экспертом по историческим самоубийствам Есенина и Маяковского. , пояснившим мне, что продолжительность жизни человека после нанесения ему смертельных ран до сих пор является в судебной медицине вопросом дискуссионным.

Что важно? Важно то, что оба выстрела именно в телобыли совершены, как считали патологоанатомы, почти одновременно, то есть с небольшим промежутком времени между ними.

Прокурор Завадский вспоминал: «По мнению вскрывавших, после первой раны Распутин не мог жить более 20 минут, а все три были прижизненные, следовательно, третья должна была последовать за первою в промежуток времени самое большее около четверти часа…» [142] С. В. Завадский. На великом изломе. Архив русской революции. 1923. Т. VIII. С. 38.

Этот вывод кажется логичным.

В наши дни появляются эксперты, которые ставят под сомнение заключение Косоротова: они находят на криминалистических снимках тела Распутина новые смертельные раны. Так, в книге британского автора Эндрю Кука «Убить Распутина» опубликованы цитаты из экспертного заключения доктора наук Владимира Жарова, который, проводя исследование фотографий трупа Распутина в 1993 году, в целом сомневался, что удары головы были следствием падения на устои моста. Хотя на судебных снимках этих опор есть следы крови и не вызывает сомнения, что эти широкие пятна – следствие удара открытой частью тела, то есть головой, а не ногами или боком.

Еще одна подробность из экспертизы Жарова, которую приводит Эндрю Кук, кажется, дает повод для нового сенсационного предположения, которое противоречит выводам Косоротова и связано с архивным снимком [143] Музей политической истории России. Ф. Ш-11354-19. под номером 19 из петербургского Музея политической истории России. Вот что сообщается в цитате из экспертизы: «Жаров и его коллеги определили, что „проникающее ранение“ в левом боку могло быть нанесено тесаком или кинжалом. Очевидно, после того как одним из этих орудий Распутина пырнули в бок, его бросили в подвале умирать» [144] Эндрю Кук. Убить Распутина. Жизнь и смерть Григория Распутина. М., 2007. С. 340–341. .

Да, действительно, на снимке отчетливо видна глубокая резаная рана. Но является ли наблюдение Жарова строгим фактом, который показывает нам еще одну деталь громкого убийства?

Каким бы ни было освещение в морге, фотографии оставались фиксацией ранений на теле жертвы и всегда были под рукой у криминалистов из следственной группы Середы – Завадского – Ставровского. Опираясь и на эти снимки, опытный патологоанатом Косоротов не придал значения резаной ране и посчитал ее посмертной. Причина проста: в 1916 году основными орудиями речной полиции при вылавливании трупа из полыньи на зимней реке были багор, лом и так называемые кошки. Городовые острыми крюками старались подцепить утопленника, чтобы вытащить тело на лед. А если труп вмерз, то его колотили ломом, выковыривая изо льда. Посмертные раны в этом случае были почти неизбежны.

И вот что нам говорит об этих действиях дело 751: «Около 8 часов утра городовой Иван Андреев, в ожидании водолазных работ, стал ходить по льду, пробуя ломом его толщину. Пойдя сажен на 12 от берега Петровского острова, Андреев заметил торчащий из-по-до льда кусок сукна, похожий на полу одежды. Доложив об этом начальнику, Андреев стал вместе с ним извлекать из воды обнаруженный предмет и вскоре им удалось вытащить таковой, оказавшийся шубой. Вслед за тем теми же лицами была извлечена из воды большая льдина с примерзшим к ней трупом мужчины, оказавшимся Распутиным, лицо которого было обращено к воде» [145] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 13–13 (об.). .