Олег Шишкин - Последняя тайна Распутина

Покушение Гусевой хоть и нанесло Распутину серьезную рану, однако после излечения в больнице Тюмени Григорий Ефимович отбыл в Петроград, который уже был столицей страны, ввергнутой в войну.

Там Григория ждал другой заговор, завершившийся событиями ночи с 16 на 17 декабря 1916 года, которые переполошили весь Петроград.

Другой заговор ждал и Хионию Гусеву. 29 марта 1917 года ее документы затребовал к себе новый министр юстиции Керенский. И уже через двадцать дней, 19 апреля 1917 года, из Советского подъезда Зимнего дворца полетело в Тобольск личное распоряжение министра об освобождении Хионии Гусевой от пребывания в психиатрической лечебнице, куда она была помещена [214] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 745. Л. 23. . Фактически очевидная преступница выходила на свободу.

А после Октябрьской революции, 29 июня 1919 года, на паперти Храма Христа Спасителя в селе Покровском, но Московской губернии, эта же женщина нанесла ножевой удар патриарху Тихону [215] Революция и Церковь. 1919. № 3–5. . И за это… она тоже была амнистирована. Но на этот раз уже не как сумасшедшая девственница-сифилитичка, а как мать двоих красноармейцев.

ГАРФ, Ф. 124, Оп. 57, Д. 745, Лл. 22–23–23 (об.)

Известно, что идеей брака Алике Гессенской и будущего императора Николая II была недовольна родная бабушка принцессы, английская королева Виктория. Пытаясь расстроить этот брак, она даже писала 29 декабря 1890 года принцессе Виктории Баттенбергской: «Так дальше продолжаться не может. Папа должен настоять на своем, и Алики больше не следует посещать Россию… Российское государство настолько плохое и прогнившее, что в любой момент там может случиться что-нибудь ужасное» [216] R. Hough, Advice to a grant-daughter. Letters from Queen Victoria to Princess Victoria of Hesse. London, 1975, p. 110. .

Причиной этого негативного отношения, видимо, была обида юности.

Еще молодой незамужней королевой Виктория увлеклась русским цесаревичем Александром Николаевичем, впоследствии Александром II. И русский царевич ответил ей взаимностью. Но его отец, Николай I, отсоветовал сыну этот брак. Он считал, что негоже наследнику русского престола идти в принцы-консорты. Консортами называли не правивших мужей британских королев. Таковым, например, является нынешний муж Елизаветы II принц Филипп, герцог Эдинбургский.

Пристрастное, негативное отношение к России, пусть даже и союзнице, не изменилось в верхах Соединенного Королевства даже во время Первой мировой войны.

Высшее руководство Британии готово было использовать русскую армию как таран против Германии, но при этом продолжало считать Россию ужасной, плохой и, конечно же, подозрительной.

Вот почему ход расследования событий, разыгравшихся во дворце Юсупова в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года, чрезвычайно интересовал британскую разведку. Ее офис в столице Российской империи возглавлял офицер-фронтовик Самюэль Хор, правильнее сказать, он был официальным резидентом.

Часть своих впечатлений Хор описал в мемуарах «Das vierte siegle. Das ende eines russischen kapitees. Meine mission in Russland 1916/17», вышедших до Второй мировой войны лишь однажды – в 1935 году в Германии и в отрывках в Paris-Soir в 1936 году. Этот крупный английский чиновник, как и часть его коллег из британских спецслужб и высшей аристократии, испытывал симпатию к нацистам. В Берлине Хора даже рассматривали как возможного диктатора Англии в случае оккупации Альбиона. Вот почему англичанин решил сделать публикацию своих воспоминаний именно на немецком языке. Он разъяснял своим германским читателям, что в начале Первой мировой войны присутствие английской разведки в России было незначительно. Британская спецслужба не придавала особого значения тому, что происходило на Востоке. Россия, конечно же, была союзником, и беспокойства казались излишними. Я излагаю вкратце позицию Хора из его мемуаров. В действительности в РГВИА в Фонде Петроградского военного округа 1343, в описи 8, освещающей деятельность контрразведки, мы найдем немало дел, посвященных вмешательствам английских агентов в российские события и британскому шпионажу в предвоенное время и в дни войны.

Важной точкой пульсации английской конспиративной энергии стал так называемый русско-британский госпиталь. Среди предложенных трех вариантов для его размещения имелся Строгановский дворец, бывшее здание Германского посольства и дворец великого князя Дмитрия Павловича.

«Дворец ранее принадлежал великому князю Сергею Александровичу, в 1911 г. его супруга великая княгиня Елизавета Федоровна подарила дворец своему племяннику великому князю Дмитрию Павловичу. Последнего убедили в необходимости предоставления части дворцовых помещений под госпиталь. Сам он оставил за собой несколько залов на первом этаже» [217] См. Клио. 2011,5 (56). Статья И. В. Купцовой «Англо-русский госпиталь в Петрограде». .

Несмотря на гуманитарный статус заведения, сюда регулярно приходили сотрудники британских спецслужб, в том числе и агент Освальд Рейнер. Возможно, это было потому, что идея создания такого госпиталя исходила от Министерства иностранных дел Великобритании, а устройство медицинского учреждения напрямую патронировала и даже работала в нем жена британского посла Джорджина Бьюкенен [218] См. Клио. 2011,5 (56). Статья И. В. Купцовой «Англо-русский госпиталь в Петрограде». .

В связи с тем, что ход войны к началу 1916 года существенно замедлился, англичане стали внимательнее относиться к своим русским союзникам. Их пугал выход России из коалиции и перспектива подписания ею мирного договора с Германией, который позволил бы кайзеру перебросить на западный фронт дополнительно семьдесят дивизий.

В своих мемуарах Самюэль Хор подробно описывает, как после демобилизации с фронта в феврале 1916 года он был отправлен в Петроград в качестве нового резидента британской разведки.

До войны британский аристократ, будущий виконт Темплвуд окончил привилегированную школу Харроу, затем Оксфорд, где получил степень бакалавра. Его карьера была похожа на карьеры сотен других аристократов и британских чиновников. В 1914 году на непродолжительное время он даже избирался в парламент от респектабельного лондонского района Челси и представлял консервативную партию.

Хор добровольцем отправился во Францию на фронт, где служил первоначально в кавалерии в Норфолкском полку, а затем в авиации в рядах действующей армии. В конце 1914 года пневмония заставила его навсегда покинуть фронт. Медицинской комиссией Хор был признан негодным к строевой службе. Весь следующий, 1915 год прошел для него весьма скучно: он был членом призывной комиссии, аттестовавшей новых солдат перед отправкой на фронт. Это занятие настолько его не вдохновляло, что он решился подыскать другую службу, связанную с политической работой, возможно, и за границей.