Михаил Шевердин - Тени пустыни

Гуляму стало жарко. Ему изменила аристократическая выдержка. Он говорил Джаббару оскорбительные вещи. Но собеседник его даже не поморщился. Он невозмутимо потягивал кофе. Они сидели среди цветущих кустов ширазской сирени. Благоухание растворялось утренним ветерком. Настя — ханум, накинув на голову кисейный шарфик, поливала из медного кумгана цветы. Воду ей подносил, не без галантности, князь Орбелиани. Стройную ее, полную грации фигуру, скользившую среди деревцев и кустов, провожал неживой взгляд Джаббара ибн — Салмана. Но не восторг перед пленительной красотой выражал взгляд араба, а самую прозаическую подозрительность.

Он нарочно очень громко сказал:

— Я много слышал о вас, дорогой Гулям. Узнав, что вы и ваша уважаемая супруга осчастливили своим присутствием Баге Багу и Хаф, я поспешил вместе с любезным моим другом князем Орбелиани нанести вам визит. Мы мечтали насладиться вашим обществом. Но я хотел бы уверить вас: звезды вашего гороскопа неблагоприятны для поездки в Кабул.

— О, вы еще и астролог, — усмехнулся Гулям. — Но я прозаический магистр физико — математических наук. Учился в Оксфорде… Москве… И звезды для меня — обыкновенные небесные тела.

— Тогда поверьте слову человека, который знаком с обстановкой. В некоторой столице некоторого государства существует очень любопытный обычай. Каждый получивший приглашение на прием во дворец пишет завещание. Во время приема кое — кому подносят вот такую же крохотную чашечку кофе по — турецки и…

— Сказки… А впрочем, когда человек вынужден служить двум хозяевам, как я сейчас, он вынужден разгневать одного из них. И благороднее сердить могущественного короля, нежели беспомощного изгнанника.

— Кто стучится головой о скалу, тот разбивает не скалу, а голову. Давайте поставим вопрос в более широком масштабе. Князь, князь, идите сюда! — внезапно позвал Джаббар ибн — Салман. — Да простит мне прелестная ханум мою невежливость. Я вынужден оставить вас без помощника. Но мы, мужчины, вечно заняты скучными делами.

Орбелиани рассыпался перед Настей — ханум в тысячах извинений и подошел к беседке, где сидели Гулям и Джаббар ибн — Салман. Князь под нос себе мурлыкал:

Сними покрывало со своего лица,

И солнце взойдет из — за туч

Ансари! Знаменитый поэт Ансари… Прелестно, не правда ли?

— О поэтах потом, князь. Вот лучше помогите мне убедить господина Гуляма.

— О, если в моих силах…

— Вы русский офицер, князь?

— Помилуйте, Мингрельский полк… Академия Генерального штаба… чины — с… — Язык Орбелиани подозрительно заплетался.

— Тем более. Вы должны помнить… генерал Скобелев — завоеватель на белом коне. Что он говорил о Чингисхане, об ордах, о походе России в Индию?

— О Россия! О родина! — Орбелиани отставил ногу и встал в позу. — О Россия — матушка! Взгляните на нее. Перед вами на сырой земле лежит мертвое тело. Чье оно? Вы видите тело несчастной России, терзаемой большевиками. Испытываете ли вы к ней сострадание?.. О! Перед вами неомытое, не преданное земле мертвое тело… О! Вижу, грядет освободитель земли моей!

Орбелиани даже прослезился. Ибн — Салмана не тронули ламентации князя, и он резко прервал его:

— Что говорил Скобелев?..

— А, Скобелев? К сожалению, старческая память. Да, вспомнил: «Россия, преемница империи Чингисхана, имеет десятки миллионов лошадей, потомков коней Чингизовой орды…» Блестящий военный материал! «Посадите, — говорил генерал Скобелев, — на коней воинственных, полудиких инородцев, дайте им в руки ружья и посулите безнаказанность грабежа и добыч, и многомиллионные орды по мановению ока сметут с лица земли британское могущество в Индии. А за ними Россия двинет регулярные войска… и будут казаки поить своих коней в Персидском заливе…»

— И добавьте, князь: в планы Скобелева входил не только захват Индии, но, конечно, и промежуточных территорий — Персии, Кашмира… Афганистана… подчеркиваю — Аф — га — ни — стана… Россия страшна даже не как военная сила. Россия была цивилизующей силой на Среднем Востоке. Это сказал умный человек. Это сказал лорд Аллен. Сказал в двадцать втором году на заседании Персидского общества в Тегеране. Уж кто — кто, а Аллен знает и Россию и Восток. Недаром столетиями русские, невзирая ни на какие трудности, шли навстречу восходящему солнцу. Их оружие — культура. Большевики вообразили себя наследниками России на Востоке. Вы думаете, их не соблазняет план Скобелева?

— Большевикам хватает дел у себя, — сказал Гулям. Его сначала несколько удивил поворот мыслей Ибн — Салмана, но было нетрудно понять, куда он гнет.

— Есть смысл предвосхитить планы Москвы. И сейчас самое удобное время. Новая экономическая политика потерпела крах. Большевики затеяли фантастические планы промышленного строительства, которые их задавят. Сельское хозяйство разорено колхозами. Все почтенные зажиточные крестьяне выражают недовольство. Начались беспорядки. Ницше говорил: «Падающего толкни!» Господин Гулям, представьте себе, что произойдет, если осуществить скобелевский план — посадить на коней полудиких кочевников Передней Азии, дать им винтовки и двинуть… не на Индию и Афганисттан, конечно, а к границам Совдепии. В авангарде поскачут эмигранты джунаидовцы, ибрагимовцы, керимхановцы. Они поднимут сородичей. Они уже подняли их! А за ними курды, бахтиары, хезарейцы.

Орбелиани сдавленно хихикнул:

— Ну а когда грязная работа закончится, появятся в белых перчатках господа англичане… У них жирный кусок в любом котле. А там — немцы, а там — торгаши американцы и прочая, прочая… Ловкачи. Впрочем… пардон… я пьян — с… Однако, как говорят персы: «В пьянстве — правда».

Собеседники невольно посмотрели на Орбелиани: с такой ненавистью говорил он.

— А еще итальяшки в девятнадцатом от Лиги наций высквалыжничали мандат на Кавказе и Каспийское море. Экая наглость! Проклятые макаронники. С грязным рылом да в калашный ряд… Дулю — с.

— Не то, — перебил Джаббар ибн — Салман. — Задача цивилизованного мира — покончить с большевистской заразой. И на этот раз с ней покончат. Весь мир, и особенно мир ислама, заинтересован в этом. Заинтересованы и ваши патриотические чувства афганца, господин Гулям.

— Значит, — пробормотал Гулям, — душу расценить на рупии, фунты… доллары…

— Да, те игрушки, которые везут ваши семьсот двадцать семь верблюдов, очень нам нужны. Их ждут воины племен, воинственных, диких… Ваши игрушки очень необходимы нам именно сейчас, сегодня. Конечно, их не так много. Но в решающую минуту, в шторм, и веревочка под рукой дороже пенькового каната где — то на дне трюма… Вы понимаете, господин Гулям, ваши вьюки… ударим по рукам!