Энтони Хоуп - Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

– Тогда положите ваш револьвер на стол, а я положу свой рядом с ним.

– Прошу прощения, – улыбнулся Рудольф, – но вам придется положить свой револьвер первому.

– Выходит, я должен довериться вам, когда вы не доверяете мне!

– Вот именно. Вы знаете, что можете мне доверять и что я не могу доверять вам.

Лицо Руперта Гентцау внезапно исказила гримаса ярости. Бывали мгновения, когда он ясно читал в чужих глазах или понимал по ответам других то, как на самом деле относятся к нему достойные люди. Я уверен, что он свирепо ненавидел мистера Рассендилла не за то, что тот мешал его планам, а потому, что Рудольф являл собой совершенно чуждую ему сторону человеческой сущности. Брови Руперта сдвинулись, а губы плотно сжались.

– Хотя вы не выстрелите, но уничтожите письмо, – усмехнулся граф. – Я знаю ваши благородные намерения.

– Снова прошу прощения, но вы отлично знаете, что я не прикоснулся бы к письму, даже если бы за дверью был весь Штрельзау.

Пробормотав ругательство, Руперт бросил револьвер на стол. Рудольф положил свой туда же. Потом он взял оба револьвера и, подойдя к каминной полке, поместил их на нее, а между ними положил письмо королевы. В очаге полыхал огонь, и одного движения его руки было достаточно, чтобы бросить туда письмо. Но Рудольф с улыбкой повернулся к Руперту.

– Теперь мы возобновим поединок, который прервал Фриц фон Тарленхайм в лесу Зенды?

Они сознательно говорили негромко, хотя в одном голосе звучала решимость, а в другом гнев. Девушка за дверью могла слышать только отдельные слова, но внезапно сквозь щель в двери блеснула сталь. Вскрикнув, она продолжала смотреть и слушать. Руперт Гентцау достал пару сабель и положил их на стол. С легким поклоном Рудольф взял одну из них, и оба стали в позицию. Внезапно Руперт опустил клинок. Он перестал хмуриться и заговорил обычным небрежным тоном:

– Возможно, мы позволяем нашим чувствам увлечь нас слишком далеко. Вы намерены стать королем Руритании? Если так, я готов быть самым верным из ваших подданных.

– Вы оказываете мне честь, граф.

– Конечно, при условии, что я буду одним из самых богатых и высокопоставленных. Король мертв – он жил и умер как глупец. Место свободно. Мертвец не имеет на него никаких прав. Забирайте его трон и его жену! Тогда вы сможете расплатиться со мной. Или вы все еще чересчур добродетельны? Господи, как же мало некоторые люди знают о мире, в котором живут! Если бы мне представился такой шанс, как вам!

– Вы бы последним доверились Руперту Гентцау, граф.

– Даже заплатив ему?

– Такой человек возьмет плату и предаст сообщника.

Руперт покраснел. Когда он снова заговорил, его голос звучал холодно и сурово:

– Клянусь Богом, Рудольф Рассендилл, я убью вас здесь и сейчас!

– О большем я вас и не прошу. Попытайтесь.

– А потом я объявлю всему Штрельзау, что собой представляет эта женщина!

При виде лица его врага змеиная улыбка скользнула по губам Руперта.

– Берегитесь, граф, – предупредил мистер Рассендилл.

– Она не лучше, чем… Ладно, приятель, я готов. – Ибо клинок Рудольфа коснулся его плеча.

Зазвенела сталь. Девушка увидела быстро атакующие и отступающие фигуры. Ее мозг почти парализовало от лязга клинков.

Пребывая в неведении относительно ума и сердца Руперта Гентцау, Роза не могла поверить, что он пытается убить короля. Но услышанные ею слова явно походили на слова какого-то спора или ссоры, и она в той же степени не могла поверить, чтобы мужчины могли фехтовать просто так, для развлечения. Теперь они не спорили, девушка слышала тяжелое дыхание и топот ног по голым доскам пола. Потом раздался торжествующий крик Руперта:

– Еще чуть-чуть!

– Чуть-чуть не считается, – спокойно ответил голос короля.

Казалось, они сделали паузу, чтобы перевести дух.

И опять скрестилась сталь, и чья-то фигура мелькнула в поле зрения Розы. Она узнала рыжие волосы короля. Отступая шаг за шагом, он постепенно приближался к двери. Теперь его отделяло от девушки не более фута – только деревянная панель не давала ей коснуться его. Вновь послышался торжествующий голос графа:

– Вам конец! Молитесь, король Рудольф!

– Молитесь сами!

Значит, они сражались всерьез. Ее король мог лишиться жизни!

С криком ужаса Роза повернулась и сломя голову побежала вниз. Ум не мог подсказать ей, что делать, но сердце кричало, что нужно спасать короля. Добравшись до первого этажа, она помчалась в кухню. Горшок все еще стоял на плите, а старуха, сидя на стуле, держала ложку и не переставала помешивать свое жаркое.

– Он убивает короля! – закричала Роза, схватив мать за руку. – Мама, что нам делать?

Старуха посмотрела на нее, хитро ухмыляясь:

– Оставь их в покое. Там нет короля.

– Есть! Он наверху, в комнате графа! Они сражаются, и граф Руперт убьет…

– Оставь их в покое, – повторила старуха. – Это не король.

Какой-то момент Роза беспомощно смотрела на нее. Потом ее глаза сверкнули.

– Я должна позвать на помощь! – заявила она.

Старуха внезапно ожила. Она вскочила со стула и схватила дочь за плечо.

– Нет-нет! – быстро зашептала она. – Ты… ты не знаешь. Это не наше дело, глупышка.

– Пусти, мама! Я должна помочь королю!

– Я не отпущу тебя.

Но Роза была молодой и сильной, а ее сердце переполнял страх за государя.

Она вырвалась так резко, что старуха упала на стул и уронила ложку. Повернувшись, девушка побежала через лавку по коридору. Ее дрожащие пальцы с трудом отодвинули засовы, и дверь распахнулась. При виде толпы перед домом в глазах Розы мелькнуло удивление. Потом она увидела меня, стоящего между лейтенантом и Ришенхаймом, и испустила дикий вопль:

– Помогите! Король!

Я бросился в дом.

– Скорее! – раздался позади крик Берненштейна.

Явления вроде предзнаменований, предчувствий и тому подобного не означают для меня ничего. Иногда это всего лишь тени, отбрасываемые вероятными событиями, которые суеверия превращают в ниспосланные небом предупреждения; чаще же человек заранее представляет свою задачу выполненной, а когда это происходит в результате его собственных действий, видит в этом работу таинственных сил, не зависящую от его воли. Но когда я говорю это коменданту Зенды, он качает головой и отвечает:

– Рудольф Рассендилл знал с самого начала, что он снова прибудет в Штрельзау и сразится с Рупертом. Иначе зачем ему практиковаться в фехтовании, улучшая свое мастерство? Разве Бог не может совершить нечто, недоступное пониманию Фрица фон Тарленхайма?

Ну, было ли это вдохновением или иллюзией – разница между ними зачастую толщиной в волосок, – я рад, что это снизошло на Рудольфа. Ибо когда человек ржавеет, ничто не в состоянии восстановить или усовершенствовать его опыт. Мистер Рассендилл обладал силой, волей, хладнокровием и, конечно, смелостью. Ничего не было бы достигнуто, если бы не его острый глаз и твердая рука, повинующаяся ему так же легко, как засов скользит по хорошо смазанному желобу. Рудольфу грозила смертельная опасность, когда Роза побежала вниз за помощью, но опыт помогал ему защищаться. С непоколебимым спокойствием он отражал бешеные атаки Руперта.