Алексей Грай - Золото друидов

— Враки.

— Хм. Почему враки? У вальхов действительно хорошие борцы. Эта как их там бага. Мы все-таки больше с мечами и строем. — Вмешался в разговор Ульф. Знающий о баге не понаслышке Бьёрн одобряюще рыкнул.

— Я не про это. Ты, правда, веришь, что охрана отказалась бы от такого зрелища? Тургейс что, набирал телохранителей из скопцов?

— Хм. Если Тургейс был таким человеком, как о нем рассказывают, то любой, ослушавшийся приказа и оставшийся подсматривать, действительно стал бы скопцом, — Рассудительно заметил Ульф.

— Это конечно довод. Но при чем здесь красота местных женщин?

— Ты глуп, Гейр. Подумай, каковы женщины вальхов, если Тургейс обманулся и до последнего момента лез целоваться к какому-то волосатому мак как его там с бицепсами, что твое бедро.

— Ладно хоть дракона не приплели, — флегматично заметил сидящий рядом с Хьялем Тристан. — Кстати, полоскающие белье девушки не всегда к сбыче мечт и счастью. Это может оказаться богиня Морриган. Раньше ее часто видели перед большим немирьем, полоскающей окровавленные мужские рубахи в речной воде. До сих пор в большей части острова верят, что увидеть ранним утром полоскающую белье девушку к несчастью. Особенно, если от белья расходятся кровавые круги.

— Учту на будущее, — легкомысленно заметил Торгейр. — Но лучше ей мне не попадаться. Богиня не богиня, через пару недель походного воздержания, мне станет на это абсолютно плевать. Лишь бы титьки были.

Тристан неодобрительно посмотрел на Забияку, но ничего не сказал.

— Хм. Чтобы ненароком не пострадать от твоей неудержимой страсти, постараюсь за это время высмотреть на берегу коровье пастбище. Раз уж титьки, это все, что тебе нужно от женщины, — совершенно серьезно заявил Ульф.

Гребцы засмеялись.

— Дядя Хьяль, и все-таки, я не понимаю, — осторожно спросил под руководством Коля постигающий науку обращения с рулевым веслом Гисла. — Отец рассказывал, что местные всегда разбегаются при виде наших ладей. А здесь, они же даже в ус не дуют.

— А чего им бояться? Чуть что — убегут в лес, и ищи их, — вместо Хьяля ответил Тристан. В пути сын Эйнара резко изменился. Куда-то исчезла его непоседливость, а гонор сменился ленивой поэтичной созерцательностью. — Они в этих лесах всю жизнь провели, каждый куст знают. Так что проще найти черную кошку в амбаре безлунной ночью. Кроме того, эти земли находятся под защитой ваших соплеменников. Здешние вожди давно и крепко повязаны с северянами. Кто платит дань золотом. Кто воинами. Многие связаны с прибрежными конунгами кровным родством. Не скажу, чтобы это родство значило слишком уж много и что здесь вас особенно любят, но знакомые ладьи обычно пропускают беспрепятственно и иногда даже зазывают в гости.

— А незнакомые? — тут же полюбопытствовал сообразительный Торгейр.

— По обстоятельствам. Как я уже сказал, здесь отвыкли вас бояться. Ужасные разбойники, насильники и людоеды, если посмотреть вблизи, оказывается, не такие уж и ужасные. Люди как люди, только бородатые, немытые и с вонью изо рта. Особенно нагло ведут себя, кстати, те вожди, что успели вовремя подложить под ваших головорезов дочерей. Мол, в случае чего дядя Тор, как его там, придет и поможет, а не поможет, так отомстит.

— Им от этого что, легче станет?

— Конечно, — совершенно серьезно подтвердил Тристан. — Они с удовольствием понаблюдают из райских кущ, как дядя Тор вешает обидчиков на деревьях, и сердца их возрадуются. Здесь несколько размыто понимают идею о райском блаженстве, — пояснил удивленным северянам сын Эйнара. — Раньше, до прихода Христа, вообще землю, куда уходят умершие, представляли чем-то вроде вашей Вальхаллы, как один громадный пиршественный зал, где хозяйничает отец богов Дагда. Туда попадали вожди, славные воины, поэты и мудрецы, чтобы в компании красавиц есть мясо и пить вино, коротая время за музыкой, танцами и бесконечными рассказами о деяниях древности. Христианский рай большинство до сих пор представляет себе чем-то подобным. Правда, там хозяйничает Иисус, играют только на арфах, на избранной красавице придется обязательно жениться, и попасть туда может всякий выполняющий заветы Христа и жертвующий церкви, а не только герои, воины и жрецы.

— Да уж, выполняющий заветы и жертвующий церкви. Ну да там у вас и до этого проходной двор был. Подумать только — мудрецы и поэты. — Торгейр демонстративно фыркнул, краем глаза наблюдая за реакцией скальда.

За Хьяля ответил Ульф.

— Хм. Зря зубоскалишь, Торгейр. Так у тебя есть хоть какие-то шансы попасть в местный рай, ведь на вождя или умелого воина ты ну никак не тянешь. На мудреца или поэта и то больше похож.

— А куда до прихода Христа попадали остальные люди? Ну, не жрецы, воины и прочие. В общем, другие, — поинтересовался сосредоточено возящийся с непривычно коротким веслом Гисла.

— В прибежища душ, расположенные на островах, что лежат далеко в море. Там они существуют без особой радости, но и без тех мук, что так любят воспевать христиане. В каждом краю Эрина рассказывают о разных островах, но самые известные из них остров Торинис — Остров стеклянной башни к северу и остров темного бога мертвых Донна к югу от Эрина.

— Наши соплеменники, в том числе люди твоего отца, были, пожалуй, на всех островах вокруг этого вашего Эрина, и ни от кого я не слышал, чтобы им встречались чертоги, населенные мертвецами, — саркастически заметил Торгейр.

— Может быть, — спокойно согласился Тристан, — но вам все равно никто не поверит.

— Это почему же?

— Потому что большинство местных свято верит, что вы сами выходцы из царства мертвых. А на острове Донна я и сам бывал. Голые, бесприютные скалы. Место мрачное, но ты прав, чертогов умерших я там не видел.

— Иногда мне кажется, что люди стали перенимать веру в Христа как раз после подобных разочарований, — заметил Хьяль. — Христианские священники поступили очень мудро, поместив жилье своего бога на недостижимое небо, а Хелль далеко под землю. Так гораздо сложнее опровергнуть их слова и заронить семена сомнения в вере.

Некоторое время люди задумчиво молчали. Потом Торгейр вспомнил с чего начался весь этот разговор.

— Получается, хорошо, что твой отец дал нам свои лодки. — Зловеще ухмыльнулся Забияка. — А то бы пришлось напомнить местным, что мы на самом деле ужасные разбойники, насильники и людоеды.

— Вообще-то ваши лодки для них все на одно лицо. — Пожал плечами Тристан. — Отец обычно ходит у этих берегов под родовыми знаменами.

Торгейр вопросительно посмотрел на молчаливого, ушедшего в себя вождя.

— Эйнар давно уже рисует морского дракона по местному обычаю.

— Дракон в их исполнении больше на собаку похож, — пояснил удивленному Забияке Хьяль, — да и орнаментирован богато. В смысле весь увит всякими там веточками, листочками и прочей чепухой. Так понятней? В любом случае, дракона Эйнара при всем желании с нашим змеем не спутаешь.