Алексей Грай - Золото друидов

Эта книга никогда бы не состоялась без следующих людей:

Михаил Хомский, Ouks, Alexey Ivanov, Иван Аладышкин, Nina Boldyreva, Gogabr, Оксана Архипова, Анейрин caerlleuad, Kemallt, Konstantin Ananich, Armona, Юнкер Портупей и конечно же Вадим Нестеров.

Огромное спасибо Вам всем.

Очень надеюсь, что Вам понравится.

Вечера в этой стране наступают рано и тянутся долго. Особенно рано наступают и долго тянутся они на болотах.

Темная, почти черная, больше похожая на рыхлую жижу вода, в чьих глубинах безвозвратно, безнадежно тонут робкие солнечные лучи. Недалеко ушедшая по степени твердости суша. Чахлая умирающая растительность. Пожухлая трава. Искривленные, тощие стволы шелестящих бледными листьями деревьев, с ветвей свисают клочья сухого ломкого мха. Редкие заросли колкого шипастого кустарника. Привольно чувствует себя здесь лишь вездесущая ряска, густым ковром покрывающая зыбкую топь.

Несмотря на отсутствие видимой жизни, болота полнятся звуками. Пронзительные крики птиц. Размеренное лягушачье кваканье. Визгливое жужжание вьющейся над водой мошкары. Зловонное чпоканье идущих из глубин пузырей.

Трясина соседствует с лесом. Широкая полоса камышей и ветвящегося кустарника на границе еще пару десятилетий назад была частью рощи, но в схватке с болотом лес проиграл. За камышами тянутся ряды кряжистых стволов. Подпирающие небо, причудливо переплетающиеся кроны деревьев почти не допускают до земли льющийся сверху солнечный свет. В чаще царит прохладный полумрак.

По болоту, то и дело отступаясь и проваливаясь едва ли не по колено, бредет человек. На вид ему около тридцати. Светлые волосы и резкие черты лица выдают северянина. Неимоверно изможденный, он пошатывается на каждом шагу. Когда-то яркая одежда грязна и изодрана. Правое веко заляпано засохшей грязью. Сквозь шершавую корку проступает спекшаяся кровь. Северянин постоянно оглядывается назад, на молчаливую сумрачную границу леса. В темной горошине единственного зрачка черным озерцом плещется ужас.

В чаще раздается хриплый вскрик. С молниеносной быстротой человек кидается за первую попавшуюся кочку, с головой ныряет в зловонную жижу и затихает.

Из камышей показывается еще один северянин. Он выглядит даже хуже. Одежды почти нет. Тело покрывают многочисленные кровоподтеки и ожоги. Из широкой раны на правой ноге лениво сочится темная кровь.

Новый беглец успел прохромать почти половину расстояния между лесом и кочкой, за которой скрывается одноглазый, когда с окраины чащи доносится резкий хлопок. Нарастающий свист. По левой щиколотке беглеца чиркает стрела с широким наконечником. Северянин вскрикивает от боли, но продолжает, не оглядываясь, ковылять прочь.

Из-за переплетения деревьев легкой, летящей походкой выскользнул высокий, стройный юноша. Заходящее солнце медью отсвечивает на рыжих кудрях. Красивое лицо с пропорциональными правильными чертами портит лишь хищная звериная улыбка. По обнаженному до пояса, бронзовому от загара телу стекают капельки пота. На бедрах расшитая яркими клетками юбка, перетянутая широким наборным поясом. Мускулистые руки, покрытые причудливой вязью многоцветной татуировки, сжимают тугой лук. У пояса болтается полный стрел берестяной тул и массивный тесак, что-то среднее между длинным ножом и коротким мечом. На шее массивный золотой медальон: танцующий воин, сжимающий в одной руке хищно изогнутый серп, другой — держащий за волосы отрубленную человеческую голову.

Не останавливаясь, рыжеволосый выпускает еще две стрелы. Первая вонзается в правую ногу беглеца чуть выше колена, вторая — в плечо преследуемого, опрокидывая его навзничь. Стеная от чудовищной боли, северянин пытается ползти, цепляясь за чавкающую почву обломанными ногтями.

Укрывшийся за кочкой, трясущийся от страха одноглазый погружает голову в воду. Он знает, что сейчас произойдет. За несколько превратившихся в вечность дней в этих забытых всеми богами болотах он не раз видел подобное.

Продолжая улыбаться, лучник все так же неторопливо приближается к жертве. Мурлыча незатейливую мелодию, рыжеволосый сдергивает с пояса короткий клинок.

Чтобы отрезать еще живому человеку голову при помощи ножа нужно некоторое время. Притаившийся за кочкой калека выждал его с огромным запасом. Когда он вновь осмеливается выглянуть из-за ненадежного укрытия, лучник уже на границе чащи. С пояса свисает привязанная за когда-то роскошные, сейчас свалявшиеся, вымазанные в жирной грязи волосы голова.

Внезапно остановившись, медноголовый резко разворачивается и вскидывает лук.

Стрела вонзается в кочку, за которой скрывается одноглазый. Почти потеряв рассудок от ужаса, северянин вновь погружается в затхлую воду и не видит, как почти скрывшийся среди деревьев стрелок напоследок оборачивается и машет рукой, то ли прощаясь, то ли приглашая заходить в гости еще.

Северянин просидел в затхлой ледяной воде до самой ночи. Лишь когда солнечный диск окончательно захлебнулся в болотной жиже, он осмелился покинуть убежище, и, загнанно оглядываясь, заковылял прочь.

В голове глухим набатом билась единственная мысль: «Быстрее отсюда. Куда угодно, лишь бы из этого царства Хель».

Он надеялся, что еще не сошел с ума. По крайней мере, не сошел с ума окончательно.

Позже северянин будет молить богов, чтобы ему никогда больше не пришлось возвращаться сюда, в эти внезапно ставшие ночным кошмаром болота.

Молить горячо, искренне, от всей души.

К сожалению, боги плевать хотели на чьи-то желания. Им намного интереснее наблюдать крушение человеческих планов и гибель людских надежд.

Корабли скользят в густом, как нецеженое молоко, предрассветном тумане. Весла с тихим плеском ритмично режут морскую гладь. Кругом вода. Лишь справа по борту, чуть различимая сквозь белесую пелену, проступает бледная полоска суши. Сверху нависает громада неба, в темной глубине одна за другой гаснут льдистые искорки звезд.

Две ладьи, рассчитанные на три десятка весел каждая. Длинные, почти в полсотни шагов, узкие корпуса. Плавные, но одновременно легкие и стремительные обводы. На высоких загнутых носах скалятся резные звериные морды. На передней хищно щерит зубастую пасть морской дракон. На второй виторогий козел пялит выкрашенные алой краской глаза. На мачтах безвольно обвисли полосатые паруса. Ветра нет — на скамьях вполголоса переговариваются «везунчики», чей черед грести в такую рань.