Александр Тамоников - Отряд бессмертных [сделано из исходника, правда, без необходимых по тексту междустрочных интервалов (интонационных разрывов между абзацами)]

Все ждали третьего залпа, который мог разнести судно на части, затопить его. Однако выстрелов не последовало.

Объяснялось это просто. При доставке пороха с ладьи люди Сагира Башета уронили в воду четыре бочонка, а удержали всего один. Хорошо, что они застряли в сети, брошенной со струга. Татары достали их и как ни в чем не бывало выставили рядом с пушками, чтобы избежать наказания за небрежность. Никто из них не предполагал, что придется пускать в ход судовую артиллерию. Вот они и остались с подмоченным порохом, от которого не было никакого проку.

Узнав об этом, мурза взревел от ярости. Он разбил кувшин с кумысом, когда ему сказали о том, что Сагир Башет собирался сдаться в плен. Захир немного успокоился, когда кормчий сообщил ему о том, что того прибили свои же люди, тут же павшие от стрел русских воинов.

— Что у нас? — спросил он у кормчего.

— Ладья, пробитая двумя ядрами, резко сбавила ход. Сейчас она еле тащится.

— Но на ней есть пушка и, в отличие от нас, сухой порох.

— Пушка тоже сбита. На ладье всего трое. Один вроде татарин, двое русских, не похожих на ратников. Но рулевой ушлый. Он ведет судно нам наперерез. Однако мы должны успеть проскочить.

— Как будете рядом, поджигайте эту проклятую ладью.

— Да, господин.

— Ступай!

Выпроводив кормчего, он упал на колени и начал истово молиться, просить у Всевышнего спасения. Но только для себя. До всех остальных ему не было никакого дела. Пусть они погибнут здесь, но он должен выжить, вернуться в Казань, выставить себя героем, уцелевшим в схватке с проклятым русским войском. Сделать это будет гораздо проще, если в живых останется как можно меньше воинов.

После всех жутких передряг он заберет с собой наложниц и уедет в уютную, такую дорогую сердцу деревню Алат, где отдохнет телом и душой. Потом Захир отправится в Астрахань или сразу в Крым. Если, конечно, до того не станет казанским ханом.

В это время струг шел к выходу на реку. Гребцы и нукеры, взявшиеся за весла, работали изо всех сил. Ладья, захваченная их врагами, потеряла скорость. Она кое-как двигалась наперерез, но получила слишком большие повреждения. Баймак и Ермак никак не могли разогнать ее двумя веслами.

Вскоре струг таранным ударом сбил носовую часть ладьи. Заскрежетали доски. Струг развернул ладью и продвинулся вперед. Несколько гребцов по приказу мурзы бросили работу и осыпали судно, захваченное противником, зажженными стрелами. Дерево взялось огнем.

Струг наконец-то вышел на реку. Там рулевой резко выправил судно, и его правый борт тут же стал отличной мишенью для русских лучников. Им удалось подстрелить всех гребцов, сидевших там.

Однако тут свою роль сыграло течение, довольно быстрое в этом месте. Да и густой лес помешал ратникам особой дружины преследовать судно по берегу, чтобы поджечь его. Струг скрылся за поворотом.

Из горящей ладьи выпрыгнули Баймак, Пятак и Ермак. Они поплыли к берегу.

Княжич стоял у сходен и смотрел, как уходит под воду горящая ладья. Вторая же, севшая на мель, сильно накренилась.

К нему подошел Бессонов и сказал:

— Такие вот невеселые у нас дела, Дмитрий Владимирович.

— Да, Гордей, упустили мы мурзу. Во всем виноват я. Надо было отсечь шатер от берега.

— Это ничего не дало бы. Напротив, мы потеряли бы отряд. На струге, кроме гребцов, были и десять нукеров.

— А я думал, что-то мало их, когда они сидели у костра и дрались с нашими. Ты прав. И Баймак с мужиками не успели перекрыть выход из затона.

— Да, повезло мурзе, что уж тут сказать.

Савельев посмотрел на Бессонова и заявил:

— Это нынче ему повезло. Сегодня у мурзы белая полоса в жизни, а мы создадим и черную.

Бессонов взглянул в глаза княжичу и спросил:

— Мыслишь идти за мурзой на земли ханства?

— Да! — отрезал Савельев.

Бессонов пожал плечами.

Появился Уваров и проговорил:

— Княжич, бой закончен, стан мурзы захвачен, сам он кое-как ноги унес. А где невольники, жители Веселки, Покровки и Бродов, захваченные басурманами?

— Да, действительно, где они? Ведь татары привели оттуда много люда. А в округе и поблизости никого нет, — сказал Бессонов.

Княжич снял шлем, вытер лоб и произнес:

— Так, мы зашли с юга, там никого не было. Уж десятки невольников мы обязательно засекли бы, от болот пришли Баймак с мужиками. Там тоже пленников быть не может. На севере через затон река. Значит?..

Бессонов продолжил:

— Значит, они где-то на востоке и недалеко от татарского стана.

— Гордей, возьми с собой ребят Рябого. Осмотрите восточную часть леса. Найдите невольников, — распорядился княжич.

— Понял, исполняю!

Гордей Бессонов, Боян Рябой уже вскочили на коней, и тут Дмитрий воскликнул:

— Стойте! У нас же есть пленный. Он должен знать, где невольники.

— И то верно.

Воины притащили раненого татарина к шатрам. Он лежал на земле и постанывал.

Княжич с Бессоновым и Агишем подошли к нему.

— Ты живой? — спросил Дмитрий пленника.

— Едва живой, воевода.

— Ну, коли так, то нечего мучиться, лучше смерть.

— Нет, воевода, мне уже куда лучше.

Савельев повернулся к Агишу, переводившему разговор, и сказал:

— А ну, Ильдус, посмотри рану. Я уже глядел, вроде нутро не особо пострадало. Ты же в этих делах разбираешься.

— Маленько, княжич, я не знахарь.

— Погляди.

Агиш осмотрел рану, сплюнул на землю и заявил:

— Он еще ноет! Да таких ран у меня было с десяток. Внутренности не задеты. Он не только выживет, но и встанет прямо сейчас, если надо.

— Пусть лежит пока, — сказал княжич, нагнулся к раненому и спросил: — Кто ты? Назовись!

— Фаяз Рубаил. Не убивайте меня. Я вам очень даже пригожусь.

— И чем именно ты можешь нам пригодиться?

— Я раньше служил в охране мурзы Захира, следовал за ним повсюду не только в Казани. Был и на хуторе Алат. Он там часто гуляет. Знаю это место как свои пять пальцев. Я помогу вам поймать его. Ведь он, как я понимаю, ушел на струге, да?

— Как ты из нукеров попал в обычный отряд?

— В Алат на смотрины привезли невольниц. Я одну затащил в лес, ну и развлекся. А на нее уже положил глаз мурза. Я же ничего про это не знал. Захир хотел убить меня, но смилостивился, благо баб было много и разных. Отправил в войско.

— Хорошо, — принял решение княжич. — Поможешь нам изловить мурзу, обещаю, отпущу на все четыре стороны. А мое слово крепкое.

— Да, воевода, помогу. Только ты меня отпусти не сразу, а после того как перейдешь Волгу и окажешься на русских землях.

— Не понял.

— Не хочу я больше служить казанскому хану.

Уйду к тем степнякам, которые за Москву стоят.

— Ладно, договорились. Но до поимки мурзы будешь под охраной, попытаешься бежать — лютой смертью подохнешь. Это понял?