Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1.
- Название:Записки Флэшмена. Том 1.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:неизвестен
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 1. краткое содержание
Писатель скончался в январе 2008 г. от рака.
Сайт о Гарри Пэджет Флэшмене (рус.) - Из биографии «героя»
Гарри Пэджет Флэшмен, бригадный генерал армии Ее Величества королевы Виктории, родился в городе Эшби, Англии в 1822 г. После изгнания в 1839 г. из школы в Рагби поступил в 11-й драгунский полк, начав тем самым свою головокружительную карьеру. Волей автора его бросало в самые "горячие" углы викторианской империи: он участвовал в Крымской войне, в афганских войнах, в подавлении восстания сипаев в Индии, побывал на Борнео и Мадагаскаре, в американских прериях и на золотых приисках Калифорнии. По своему характеру вобрал в себя все самые существенные признаки антигероя. Он был коварен, лжив, подл, беспринципен, труслив, и вдобавок, гордился всем этим. Благодаря всем этому, а также недюжинному везению, ему всегда удавалось выходить "сухим из воды", получая за каждую очередную кампанию новые награды и чины. Его трезвые и правдивые описания всех событий, которые он наблюдал за время своей бурной жизни, делают его мемуары бесценным шедевром своей эпохи. Флэшмен дожил до глубокой старости и скончался, окруженный почетом, в 1915 году.
Записки Флэшмена. Том 1. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Но если супруга хранила хладнокровие, то я, по мере того как мы по задворкам подбирались к городской стене, а затем, держась ее, направлялись к главным воротам, приходил во все большее возбуждение. В столь ранний час народу на улицах было мало, и хотя вид двух всадников вызывал любопытство, никто нам не препятствовал. Впрочем, у меня не вызывало сомнений, что тревога уже поднята повсюду, но насколько знал я малагасийские бандубаст, [893] – последняя вещь, которую догадаются они сделать, это закрыть ворота. Их никогда не закрывают, так чего же сейчас утруждаться? Я едва не закричал от радости, когда, увидев привратные башни, понял, что путь свободен. Проход охраняли несколько часовых, да еще бродяги грелись у костерка. Нам оставалось решительно подъехать и дать им понять, что они имеют дело с генерал-сержантом. Стражники изумленно уставились на лошадей, но и только, и мы, с готовым выскочить наружу сердцем, миновали башни и порысили среди стоявших на равнине Антана хижин.
В небе над нами разгорался летний восход, и мои надежды вместе с ним – мы были на свободе и уезжали прочь! А где-то за теми далекими порозовевшими горами стоит британский военный корабль – там английская речь, христианское милосердие и безопасность, гарантированные дулами орудий. Четыре дня, самое большее, – если посланные в Анкай лошади ждут нас впереди. В этой тихоходной стране, где преследовать нас будут пешком, никому нас не догнать; даже тревога будет распространяться медленнее, чем мы движемся. Я готов был вопить от радости, но тут мысль, что нас так мало еще отделяет от этого жуткого города, притаившегося за спиной, заставила меня подхлестнуть коней.
Удача не изменила нам. Сменных лошадей мы увидели прямо перед окончательным наступлением рассвета: они пылили по равнине во главе с грумом, и никогда в жизни не приходилось мне наблюдать более отрадного зрелища. Вряд ли эти коняшки годились для легкой кавалерии, зато везли фураж и седельные сумы с дзакой и могли отлично послужить нам при должном обращении. Никакой лошади не под силу нести меня более тридцати миль без отдыха, но в любом случае Элспет тоже не выдержит больше.
Я отпустил растерянного грума, и мы помчались вперед бодрой рысью. Тому, кто учился своему ремеслу в Афганистане, не составит труда управиться с таким маленьким табуном. Моей головной болью была Элспет. До определенной поры девчонка держалась молодцом – и с достойной похвалы молчаливостью, но по мере того как мы углублялись в пустынную саванну, пережитые испытания стали сказываться. Полуприкрыв глаза, она покачивалась в седле, золотистые пряди в беспорядке падали на лицо, и хотя мне страшно не хотелось терять времени, пришлось свернуть в небольшой лесок для отдыха и приема пищи. Расположившись у ручья, я стащил ее с седла, и разрази меня гром, если Элспет не заснула прямо у меня на руках! За три часа она даже не шелохнулась; я же не спускал с равнины глаз, но не заметил ни единого признака погони.
Зато проснувшись, женушка снова принялась болтать без умолку и расспрашивать. Пока мы подкреплялись дзакой и занимались ее пальцем – перелома не было, только сильный ушиб – я попытался объяснить суть происходящего. И знаете, из всех удивительных вещей, случившихся с момента отъезда из Англии, самой необыкновенной кажется мне этот наш разговор. Втолковывать Элспет что-либо – занятие вообще не из легких, но, вспоминая, как она, с круглыми глазами, в разодранном вечернем платье и с пальцем в лубке, сидит напротив меня в том лесочке и слушает, что нам нужно спасать свои шкуры от неумолимого черного деспота, мстящего мне за участие в заговоре, я до сих пор покрываюсь испариной. Я ничего не имею против ее скептицизма, заметьте – только та форма, в которой он выражался, заставляла меня хвататься за голову.
Поначалу она просто не верила ни единому моему слову: это-де совершенно противоречит сложившемуся у нее образу Мадагаскара, и в подтверждение своей точки зрения извлекла из под остатков своего наряда потрепанную тетрадку, откуда зачитала мне свои «впечатления» о стране. Б-же правый, все они заключались в описании ч-вых бабочек, цветов, малагасийских материй и того, что она съела на обед. Именно тогда я понял, что зародившееся у меня во время встречи с ней во дворце Ракуты подозрение оправдалось совершенно – Элспет провела здесь шесть месяцев и не имела ни малейшего представления о том, куда на самом деле попала. Ну, я и раньше знал, что она тупая, но это не лезло ни в какие рамки, о чем я ей и сообщил.
– Откуда же мне было знать? – говорит она. – Принц с принцессой были сама любезность, ты тоже уверял меня, что все хорошо. С какой стати мне было догадаться, что все наоборот?
Мы снова тронулись в путь, а я продолжал разглагольствовать, и так почти весь день, к вечеру которого мы оказались на восточном краю плато, у Ангаву, где устроили привал в подходящем лесочке. К этому моменту я наконец вбил ей в голову, что за а-ское место этот Мадагаскар и от какой ужасной участи мы бежим. Вам, быть может, покажется, что это заставило мою благоверную пораженно смолкнуть, – ну так вы не знаете моей Элспет.
Она была ошеломлена, но вовсе не испугана, скорее даже возмущена. Это возмутительно, заявляла она, и нестерпимо: почему мы (под коими, как я понимаю, подразумевалась Британская Корона) не предпринимаем никаких шагов по искоренению подобного безобразия, и куда смотрит церковь? Меня прям зло взяло – я сидел, чавкая дзакой и слушая ее, не мог отделаться от воспоминания про леди Сэйл: мы отступаем от Кабула, вокруг свистят пули джезайлей, а эта старая карга постукивает затянутыми в перчатки пальчиками по седлу и ехидно так интересуется, почему это никто не принимает мер . Да, есть в этом нечто комическое, но в то же время, когда видишь подобную мэм-сагиб, кусающую губы и возмущенно вскидывающую брови при виде опасности, от которой у самых отважных мужчин волосы встают дыбом, ты перестаешь удивляться, почему половина карты окрасилась в алый цвет Британской империи. Приходская мораль, привитая с колыбели дисциплина, развитое до предела чувство пристойности и чистоты – вот порождающие их качества, и когда они исчезнут, вместе с ними исчезнут и эти мэм-сагиб. Ну, и карта перестанет быть алой, соответственно.
Единственное, чего не могла принять Элспет, это факт, что плачевное состояние дел на Мадагаскаре является виной Ранавалуны. Королевы, по ее мнению, совершенно не способны на подобные вещи, и мать принца Ракуты – «в высшей степени любезного и обходительного юноши» – не может совершить ничего подобного. Нет-нет, причина, видимо, в том, что ее министры действуют у нее за спиной и дают ей плохие советы. «Разве королева не была добра к тебе?» – спрашивала она так хорошо знакомым мне бесхитростным тоном. Я отвечал, что за недолгое наше знакомство успел убедиться в ее злобности, хотя мы, конечно, едва перемолвились и словом. Последнее, как вам известно, было правдой, а о совместных ваннах и музицировании я умолчал. Элспет удовлетворенно вздохнула, а спустя миг спрашивает тихо:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: