Юлия Галанина - Аквитанки

«Честнее было, если бы, любимый, у тебя обнаружилась жена и восемь детей. Я полмира преодолела, чудом избежала знакомства с инквизиционным судом, меня продавали, как связку чеснока. Я же рвалась к тебе, а ты… А ты боишься меня. Я нарушаю твой покой и у тебя одна мысль, сплавить меня побыстрее! Я тебе не нужна…»

– Жанна, у тебя лицо, прямо как в тот вечер в Ренне, печальное и прекрасное! – заметил, улыбаясь Марин.

Жанна резко остановилась.

– Извини, у меня есть еще дело, я не пойду с тобой в деревню! – сказала она, широко раскрытыми глазами глядя в лицо Марина.

– Здесь? – удивился Марин. – Ну–у, дело ведь может и подождать. Я думал, мы сейчас придем в гостиницу, закажем завтрак, вспомним Ренн, раз ты тут ненадолго.

– Здесь! – шепотом крикнула Жанна. – Уж лучше бы ты имел восемь детей!

И развернувшись, бросилась прямо через придорожные кусты к морю.

Марин замер на дороге. Несколько раз он крикнул:

– Жанна, вернись!

Но заметив, что на дороге появились еще люди, пожал плечами и пошел обратно в свою усадьбу.

Жанна сидела на берегу моря, на большом булыжнике, в своем красивом, никому не нужном платье и рыдала навзрыд.

Волны с шипением набрасывались на берег, доставая пенистыми языками до ее подола.

Жанне было все равно. Если бы волна накрыла ее с головой, она даже бы даже не пошевелилась.

«За что?» – шептала она. – «Я же душу ему отдала, а он! Здесь я ему не нужна, здесь я свалившаяся на голову неожиданность. А я то, дура, платье выбирала, торговалась с капитаном. Божественная Жанна… Боже мой, почему я не умерла от яда еще в усадьбе шейха?»

Жанне хотелось прямо сейчас рассыпаться на мелкие кусочки, раствориться в сияющем солнце, воде и воздухе, лишь бы не чувствовать боли от равнодушной подлости человека, который был для нее всем.

Куда идти с этого камня – она не знала. Везде чужая, никому не нужная. Одна–одинешенька на краю света, на сладкой земле Кипра. Как жить дальше, зачем жить дальше?

Позади раздался хруст гальки.

Слабая надежда, что это Марин, зародилась в душе Жанны. Она повернула залитое слезами лицо и увидела бредущую к ней Жаккетту.

Жанна разочарованно всхлипнула и заревела еще сильней.

Жаккетта робко примостилась рядом с ней на камень.

Жанна уткнулась лбом в ее плечо и простонала:

– Ну что я ему сделала?

Постепенно ее плач стал переходить в истерику. Спазмом начало сжимать горло. Теперь Жанна и рада была бы остановиться, но не могла. Она всхлипывала, захлебывалась, стонала от боли в горле, чувствуя, что каждый вздох дается все труднее и воздуха не хватает.

Жаккетта поняла, что госпоже совсем худо и заметалась, не зная что же делать.

К счастью подоспел рыжий, который взял дело в свои руки. Он снял с пояса фляжку и насильно влил в рот Жанне немного воды.

Жанна не сразу смогла напиться, но потихоньку вода все же проникла в ее горло. Сразу стало легче. Чуть погодя, Жанна смогла уже сама выпить еще воды. Постепенно спазмы утихли и Жанна лишь изредка всхлипывала.

– Это с дороги бывает! – объяснил неизвестно кому (ведь все они трое знали, что дорога здесь ни при чем) рыжий. – Сейчас Вам поспать надо, а там, глядишь, жизнь веселей покажется.

Жанна, благодарная за ложь, согласно кивала. Весь мир перед ее глазами заволокло туманной пеленой.

– Э–э, да Вы сейчас, пожалуй, идти не сможете! – посмотрев на обмякшую Жанну, сделал вывод рыжий. – Жаккетта, оботри ей лицо!

Жаккетта намочила край своего покрывала в морской воде и протерла лицо госпожи.

Рыжий подхватил Жанну и понес в гостиницу.

Жаккетта шла чуть позади. Если честно, то она предпочла бы, чтобы рыжий госпожу на руках не носил.

* * *

То, что госпожа Жанна не поладила со своим кавалером, было ясно без слов.

«Все мужчины – сволочи!» – сделала однозначный вывод Жаккетта, глядя в широкую спину рыжего, который вносил по лестнице Жанну наверх.

Хозяин гостиницы молча ахал в душе, строя предположения одно интригующее другого, но внешне лишь сочувственно кивал, изображая полное понимание. В самом деле, ну приболела дама с дороги, с кем не бывает? Особенно с красивыми дамами – так сплошь и рядом. Они же нежные, как цветы. Только дунь – и вянут сразу.

Рыжий донес бесчувственную Жанну до ее комнаты, пинком открыл дверь. Ногой она зацепилась за косяк и желтый сафьяновый шлепанец слетел.

Жаккетта подобрала его, вошла в комнату и закрыла дверь.

Рыжий положил Жанну на кровать и сказал:

– Ей надо выспаться.

И без малейшего смущения принялся расшнуровывать корсаж ее платья.

Жаккетта уже замахнулась, чтобы треснуть этого бесстыжего, бесчувственного нахала желтым шлепанцем, но рыжий, не оборачиваясь, сказал:

– Положи тапок. Кто у нас камеристка, я или ты? Помогай!

Жаккетта мысленно уронила ему на голову каменную плиту, но молча принялась помогать пирату. Вместе они стянули с Жанны платье.

– Я бы, конечно, мог снять с нее и рубашку… – заметил рыжий. – Но боюсь, что тогда я не доживу до утра. Ты меня либо отравишь, либо прибьешь. Снимай сама.

– Очень ты мне нужен! – фыркнула Жаккетта, стягивая с Жанны рубашку. – Да хоть целуйся с госпожой, мне то что!

– Если бы тебе было все равно, – заметил рыжий, убирая золотистое платье на стул, – ты бы мне дыру в спине взглядом не прожгла. А тебе идет, когда ты злишься. У тебя глаза сразу темнеют.

– А вот мне рыжие не нравятся! – независимо заявила Жаккетта. – Ну ни капельки!

– И зря. От нас женщины без ума.

– Вот и иди к своим женщинам! – посоветовала вспыхнувшая Жаккетта.

Она опять разозлилась и на рыжего, издевающегося над ней, и на себя, за то что ввязалась в разговор.

– Не хочу! – сказал рыжий. – Мне и тут неплохо.

Жаккетта прикрыла забывшуюся сном Жанну, положила ее рубашку рядом с платьем и задумалась, что же делать дальше. Позавтракать они уже успели перед тем, как отправились на поиски госпожи. Обедать еще рано. Идти куда–то – не хочется. Сидеть здесь без дела тоже.

– Шутки в сторону, – сказал над ее ухом рыжий. – Предлагаю еще поспать. Лично для меня ночь была непростительно короткой.

Вот что хочется, поспать!

Рыжий угадал смутное желание Жаккетты.

– Ладно, у меня тоже глаза закрываются! – сказала Жаккетта.

В комнате Жанны, как и в комнатах, которые занимали Жаккетта и рыжий, было две двери. Одна дверь выводила в коридор, а другая в смежную комнату, где поселилась Жаккетта.

Жаккетта заперла дверь, ведущую в коридор и вслед за рыжим вышла из комнаты госпожи.

Рыжий через вторую смежную дверь ушел в свою комнату а Жаккетта, убедившись, что госпожа спит, прикрыла дверь, разделась и нырнула в свою кровать, чувствуя, как радуется чистое тело свежим простыням.