Виталий Гладкий - Рерик - сокол русов

С этим прозвищем у брата Трувора была связана целая история. Однажды он забрался на подворье красильщика, у которого была красавица-дочь. И конечно же, под покровом ночи. Неизвестно, ждала его девушка или нет, но большой котел, в котором красилось полотно в синий цвет, оказался в нужном месте и в нужное время.

Как случилось, что брат Трувора выбил из-под котла подпорку, которая удерживала его в равновесии, про то история умалчивает. А вот ту ее часть, которая касалась въедливой прочной краски, растворенной в горячей воде, утаить не удалось. Лицо незадачливый ловелас кое-как отмыл, одежду постирал, но характерные для всех варягов вислые усы оказались окрашенными в ярко-синий цвет, чего молодой повеса поначалу не заметил.

Зато заметили воспитанники Волчилы. А им только дай позубоскалить. С той поры брат Трувора получил прозвище Синие Усы, которое со временем сократилось до Синеус. Так он получил свое третье имя; второе – Хускарл [94] Хускарл – гридь; в рунических надписях эпохи викингов телохранитель господина, королевский дружинник. – у него уже было.

– Нет! – отрезал Рерик, мучительно напрягая мозги; он искал приемлемый выход из создавшегося положения.

– И что нам делать? – несколько растерянно спросил Синеус, который никогда не отрывался от брата, ходил за ним, как тень.

– Ждать, сколько потребуется, – отмахнулся Рерик. – И думать.

Маскироваться молодые «волки» умели отменно, хотя местность вокруг была открытой. Лишь в долине виднелись одинокие деревья и небольшие рощицы. Вскоре ничто не напоминало о грозных русах, которые таились в кустарнике вместе с лошадьми. Хорошо обученные печенежские коньки лежали покорно рядом со своими наездниками, не издавая даже обычного для лошадей фырканья. И Рерик в который раз мысленно поблагодарил Добрана за великолепный выбор, хотя жеребчики стоили немало.

Ближе к вечеру вдруг отворились ворота усадьбы, и оттуда выехала небольшая группа воинов-тюрок, окружавших двух женщин, тоже конных. Сердце Рерика заколотилось, как бычий хвост, которым животное отмахивается от оводов. Гюзель! Несомненно, это была она! В сопровождении почтенной матроны; наверное, няньки. Несмотря на преклонные годы, женщина уверенно держалась в седле, а когда ее лошадь пошла рысью, она лихо свистнула, и красивая каурая кобылка прибавила ходу.

То, что женщины тюрок – прекрасные наездницы, не было для Рерика новинкой. В этом деле они могли обставить даже мужчин. Для хазарской знати прогулки на лошадях по степи были обыденностью, которая тем не менее дарила женщинам превосходное настроение и помогала сохранять цветущий вид.

– Приготовились! – Рерик принял решение незамедлительно. – Только сделаем все тихо, без лишнего шума!

– А это как получится… – проворчал Трувор. – Тюрки вооружены, словно на битву.

– Перехватим их вон у той рощицы. Постарайтесь, чтобы ни один из всадников не смог сбежать и поднять тревогу! Иначе от погони нам не уйти. Нужно время, чтобы мы убрались отсюда подальше.

Замысел Рерика умыкнуть для себя у хазар невесту не вызвал у дружины «волков» никаких возражений. Напротив, юные русы горячо поддержали своего воеводу. Причина этого всеобщего одобрения была проста, как выеденное яйцо, – они хотели поиздеваться над чересчур надменными хазарами, совершив деяние, немыслимое с точки зрения жителей Хазарии. Пусть знают, что с русами нельзя обращаться как с данниками-славянами.

А еще почти каждый из «волков», большей частью неженатых, мысленно ставил себя на место Рерика и надеялся, что в будущем и у него появится шанс умыкнуть красавицу-невесту, получив поддержку от товарищей, потому как девиц на выданье в воинственной Русии было маловато. Женщины почему-то рожали чаще всего мальчиков.

Рерику не хотелось убивать тюрок, но иного выхода у него не было. Он лишь тешил себя мыслью, что воины стражи не представляют для тархана Ахмада Синджибу большой ценности. Заносчивость и черствость представителей хазарской верхушки позволяла на это надеяться. К тому же тархану будет не до оплакивания своих солдат; ведь исчезло главное его сокровище, красавица-дочь Гюзель.

Стрелки «волков» были точны; тюрки пали все до единого. Правда, некоторые оказались всего лишь ранены. Но Рерик был неумолим, о милосердии не могло быть речи, и они отправились к своим предкам. Их быстро и сноровисто добили.

Испуганные женщины даже не делали попыток умчаться на своих лошадях в степь, хотя могли. Однако старая матрона, похоже, имела здравый рассудок. Она точно знала, что от стрелы не сбежишь.

Рерик подъехал к женщинам и сказал дрожащим от волнения голосом:

– Я исполнил свое обещание, Гюзель. Я вернулся! Теперь ты моя.

– Кто ты, витязь? – с трудом выдавила из себя испуганная девушка, которая, конечно же, не могла узнать его.

– Я Рерик, рус! – гордо ответил юноша. – Вспомни Саркел. Тогда я поцеловал тебя…

Гюзель вдруг успокоилась. Она вспомнила все. Поцелуй вымазанного красной краской руса даже снился ей несколько раз. Она млела и мысленно пыталась восстановить события той незабываемой ночи. Это приносило ей ни с чем несравнимое удовольствие. Знала бы матрона, заменившая девушке мать, о чем думает ее воспитанница…

Рерик в боевом облачении был красив той мужественной красотой, которая присуща молодым, но бывалым воинам. Внешне он был гораздо приятней женихов, которые приходили свататься в дом тархана и которых Гюзель отвергала одного за другим, к большому изумлению отца. Ведь все женихи были из знатных семей Хазарии, породниться с которыми тархан считал за честь.

Но Гюзель думала иначе, и Ахмад Синджибу, который боготворил дочь, лишь сокрушенно вздыхал и давал женихам от ворот поворот.

– А теперь вперед! – скомандовал Рерик. – Добран, Трувор, присмотрите за женщинами!

– Куда мы едем? – стараясь быть спокойной, спросила матрона.

– Далеко, – ответил Рерик. – Я беру Гюзель в жены. Не волнуйтесь, вам никто не причинит зла.

– Рус, тебя найдут и повесят на осине, как паршивого пса, – грубо сказала женщина.

Она была смелой.

– Это мы еще посмотрим… – Рерик хищно ухмыльнулся. – Однако мне нравится твоя откровенность, старуха. Но вот что я тебе скажу: придет время – скоро! – и Хазария падет. Да, я рус, и мы разрушим сначала Саркел, а затем Итиль. И ты будешь потом благодарить своих богов за то, что сейчас находишься под моей защитой. Ахой! – вскричал полянин и стегнул нагайкой своего жеребчика.

Отряд поднял лошадей в галоп, и поляна на опушке рощицы опустела. Только разбросанные по ней как попало тела тюрок да лужи крови напоминали о недавнем трагическом событии. Коней – а они были первостатейными – «волки» увели с собой. И не из-за жадности. Рерик опасался, что умные лошади вернутся в усадьбу без седоков, тархан сообразит, что с дочерью случилась беда, и поднимет на ноги не только своих воинов, но и соседей, которые тоже имели вооруженную охрану.